К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ ОБЩИНЫ БАХАИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Международное сообщество бахаи представляет собой религиозное течение, сформировавшееся в историко-культурных границах мусульманской цивилизации во второй половине XIX – начале ХХ вв. Впоследствии бахаи пережили достаточно глубокую трансформацию из небольшой религиозной общины локального значения в международное движение, получившее широкое распространение во многих странах мира. С другой стороны, стремление синтезировать исламскую традицию с элементами западной культуры определило маргинальное положение бахаи по отношению к мусульманской общине (аль-умма). В глазах правоверных мусульман бахаи практически изначально стали опасными еретиками, впавшими в куфр (неверие).


Формирование в рамках позднего мусульманского сектантства столь своеобразной общины во многом было обусловлено процессами модернизации, охватившими исламский мир в XIX – XX веках. Поэтому исследование международного сообщества бахаи именно в контексте общей модернизации ислама повышает эффективность их сравнительно-исторического анализа. Актуальность исследования религии бахаи обусловлена, в первую очередь, быстрыми темпами ее развития, впечатляющим ростом числа адептов, которые, в частности, развернули активную деятельность на постсоветском пространстве, включая Российскую Федерацию.


Одним из важнейших последствий колониальной экспансии европейских держав стало интенсивное внедрение в общественное сознание народов Востока (в том числе Востока мусульманского) разнообразных элементов западной культуры (научно-технической, политико-правовой, духовной), что обусловило формирование во второй половине XIX – начале ХХ вв. мусульманского модернизма, организационно-структурное и концептуальное развитие которого продолжается и поныне. Мусульманский модернизм – это крайне неоднородный, мультикультурный феномен, объединяющий целый ряд мыслителей и общественных деятелей (Джемаль ад-Дин аль-Афгани, Мухаммад Абдо, Рашид Рида, Мухаммад Икбал, Абдуллахи Ахмед ан-Наим и др.), вобравший в себя многие идейные веяния Запада при общем стремлении его представителей к сохранению основ исламского правоверия. Процессы модернизации ислама затронули и мусульманское сектантство, породив такой своеобразный культурно-религиозный феномен, как международное сообщество бахаи.


Бахаи (вера бахаи, аль-бахаийа) – по сути, самостоятельная религиозная система, неразрывно, однако, связанная своими социокультурными корнями с исламом в целом и с мусульманским модернизмом, в частности. Основатель общины бахаи, персидский аристократ Мирза Хусейн Али Нури Бахаулла (1817 – 1892 гг.), первоначально был приверженцем шиитской секты бабидов, но затем, находясь в изгнании в Ираке, Турции и Палестине, создал самостоятельное вероучение. Его основное содержание сводится к созданию «нового мирового порядка» , то есть объединения человечества в общепланетарное государство.


Первые бахаи появились на территории Российской империи в 1883 – 1884 годах: «Вскоре после завоевания Скобелевым Ахаль-Текинского оазиса (1880 – 1881 гг. – А.М.), в Закаспийскую область стали стекаться переселенцы из различных областей Персии. В их числе были и бабиды (имеются в виду «необабиды», т.е. бахаи – А.М.)» . Это были торговцы, ремесленники и строители из города Сабзивар (восточная иранская провинция Хорасан), спасавшиеся от преследований со стороны шиитов. Центром сосредоточения среднеазиатских бахаи – эмигрантов стал город Ашгабад, в котором уже в 1890 году проживало более тысячи бахаи. В 1913 г. А.Е. Крымский приводил данные об одном миллионе русскоподданных бахаи (впрочем, он сам же и ставил эту цифру под сомнение).


Возглавлял ашгабадскую общину бахаи некий Хаджи Мухаммад Реза Исфахани. Община поддерживала тесные связи с главным центром бахаи в Акке, в Палестине, лично с Бахауллой. Сама идея создания ашгабадской общины принадлежит сейиду Мухсин-и Афнану, который посетил Туркестан в 1884 году, а впоследствии изложил Бахаулле свой план массового переселения в Ашгабад, получив одобрение. Сам Бахаулла неоднократно отправлял в Ашгабад послания своим приверженцам и даже переписывался с отдельными верующими, например, с Абдул-Керим Ардебили Асадовым . Усилиями ашгабадских бахаи проповеди Бахауллы и странствующих проповедников – мубеллигов часто переводились на русский язык . Таким образом, «бабидские агенты (то есть агенты бахаи - А.М.) в Асхабаде, несомненно, доносили в Акку о своих сношениях с русскими, о своих беседах с ними, и, между прочим, и о вопросах, которые им, очевидно, нередко предлагались» . С ашгабадскими бахаи были непосредственно знакомы и первые русские исследователи этого религиозного течения – В.Р. Розен, А.Г. Туманский, А.Е. Крымский, С. Уманец. Бахаи весьма охотно предоставляли русским ученым материалы о своей религии и образе жизни и даже вносили поправки в отдельные работы. Так, С. Уманец, например, свидетельствует о том, что бахаи выступили с критикой в адрес книги Мирзы Казем-Бека «Баб и бабиды»: «бабиды (бахаи – А.М.), с которыми нам случалось вести речь по поводу книги Мирзы Казем-Бека, положительно отрицают приписываемую им профессором веру в переселение душ и в то, что, будто бы, по их ученью, атрибуты божии переходят в их главарей и ученых» .


Поскольку русские авторы упорно продолжали употреблять в отношении общины название «бабиды», постольку последние считали долгом объяснить свое отличие от традиционных поклонников сейида Али Мухаммада Баба. «Заметим, – пишет в связи с этим А.Е. Крымский, – что последователи Бехоаллаха (Бахауллы – А.М.) даже не желают, чтобы их называли бабидами. Один самаркандский бехаит, Сабит (из общества «Омид») пишет мне в письме (по-персидски) 14 декабря 1911 года: “надо различать бехаидов и бабидов. Нынешняя стадия (ан че хаст аль-ан) – это же бехаиды, а не бабиды. Бабиды имеются в некоторых городах, их немного, и их нелегко пересчитать. Тот, кто изгнанником живет в Акке, это глава бехаидов, а не бабидов, и бабиды его учений не признают, ва таалим-и ишан абадан ба таалим-и бахаи-ха мофавид нист” (буквально – “и их благословенное учение с учением бахаи не согласуется” – А.М.)» .


Ашгабадские бахаи занимали в городе район Мервского проспекта, где им «принадлежал обширный участок земли» . А.Г. Туманский характеризовал положение ашгабадской общины следующим образом: «Благодаря своему достойному образу жизни, они (бахаи – А.М.) приняты русскими как нельзя лучше. Некоторые из более зажиточных бабидов состоят даже членами городскаго общественного собрания» . Об этом же свидетельствует и А.Е. Крымский в работе «Общий исторический очерк бабизма и обзор новейшей литературы о нем»: «Русския власти приняли их приветливо, и в Туркестане несколько лет тому назад закончена постройка чрезвычайно красиваго бабидского храма в Асхабаде на Мервском проспекте» .


Подобное благосклонное отношение к бахаи было тесно связано с миссионерской политикой Российской империи в Средней Азии: по мнению представителей царской администрации в этом регионе, апелляции проповедников - бахаи к книгам Ветхого и Нового Завета делали их потенциальными союзниками в популяризации ценностей христианства среди мусульманского населения. Этой точки зрения придерживался, в частности, И. Сегаль, ратовавший за повсеместное распространение «культурного бабизма» в мусульманских областях Российской империи: «Бабизм («необабизм», т.е. вера бахаи – А.М.) – это тот путь, встретившись на котором, христианство и просветленный ислам протянут друг другу руки» .


Конфликты между мусульманским населением Ашгабада и бахаи не прекращались, пока не привели к кровавой развязке 27 августа 1889 года Враждебное отношение к бахаи мусульман подогревалось эмиссарами – шиитами из Хорасана, и, вероятно, по их указанию было решено убить главу бахаистской общины Ашгабада Хаджи Мухаммада Резу Исфахани: «Но так как это было не в Персии, и шииты хорошо знали, к каким последствиям поведет такое убийство, то они решились бросить жребий, кому достанется благочестивый удел покончить с презренным отступником от ислама и пострадать за веру Пророка» .


27 августа 1889 года, в 7 часов утра на Базарной площади Ашгабада, «в присутствии народа и полицейского служителя», два шиита, Мешхеди Али Акбар и Мешхеди Хусейн напали с кинжалами на Мухаммада Резу Исфахани и нанесли ему сорок две раны, от которых он скончался на месте: «Совершив убийство, они отдались в руки полиции, причем, когда их везли на извозчике, они, в припадке фанатическаго исступления, лизали кровь, стекавшую с их кинжалов» .


Защита, оказанная бахаи генерал-губернатором Закаспийской провинции А.В. Комаровым, и арест виновных вызвали беспорядки среди шиитского населения города. Со своей стороны, бахаи ходатайствовали о помиловании убийц, приговоренных в 1890 году ашгабадским военным судом к смертной казни через повешение, подчеркивая и демонстрируя таким образом ненасильственный характер своей веры. Для Мешхеди Али Акбара и Мешхеди Хусейна смертная казнь была заменена пожизненной каторгой в Сибири , в связи с чем в адрес туркестанских бахаи было дано личное благословение Бахауллы: «Вы были убиваемы и не убивали. Добро вам!» . По этому случаю Бахаулла также выступил с восхвалениями «светозарной державы», «величайшего императора» и «почтеннейшего генерала», подразумевая соответственно Российскую империю, Александра III и А.В. Комарова: «Мы молим Бога, – писал Бахаулла, – да поможет Он (Александр III – А.М.) этой общине (бахаи – А.М.) славить его, восхвалять его, служить ему и да проявит Он в них то, что требуется за деяние его чистое, святое, славное, великое» . Одновременно в Иране в среде бахаи был написан хвалебный гимн в честь «Государя Императора» Александра III. Столь усиленные выражения благодарности не в последнюю очередь были связаны и с тем, что бахаи впервые в своей истории получили официальную поддержку со стороны государственной власти.


Итак, к началу ХХ в. Ашгабад стал одним из крупнейших центров веры бахаи. К 1907 году в этом городе завершилось строительство комплекса храмовых зданий, получившего название Машриг аль-Азкар («Место, где расцветает восхваление Бога»). Строительство первого в мире крупного «дома преклонения» бахаи проходило под руководством Устада Али-Акбара, архитектора, поэта и суфия. Другими крупными центрами бахаи на территории Российской империи стали города Закавказья. К 1904 г. в Баку, Шемахе и Елисаветполе проживало около семи тысяч бахаи, «в Тифлисе же их всего меньше, – здесь их число доходит до ста семейств» .
Не обошла вниманием веру бахаи и русская православная церковь, которая первоначально приветствовала появление этой религии в пределах Российской империи, видя в ней средство приобщения мусульман к христианским ценностям. Недвусмысленно высказался на этот счет православный миссионер в персидском городе Казвин Н. Бернасовский: «Но, бесспорно, бабизм (имеется в виду вера бахаи – А.М.) много заимствовал и заимствует из христианского учения для развития своих нравственных сторон и, с этой точки зрения, распространение его среди персов можно только лишь приветствовать» .


Относительно благополучное существование бахаи в мусульманских регионах России продолжалось вплоть до установления советской власти. В 1920-е годы общины бахаи в Закавказье и Средней Азии были еще достаточно многочисленны и активны. Например, ашгабадские бахаи даже издавали собственный журнал «Хуршиде Ховер» («Солнце Востока»).


Однако проповеди бахаи о классовом мире и отказе от насильственных методов борьбы очень скоро вступили в противоречие с революционной и атеистической идеологией нового, советского режима. Раздражение новой власти вызывала и основополагающая идея бахаи – идея «нового мирового порядка», предлагающая модель развития человечества, альтернативную марксистской. В сентябре 1929 года на Всесоюзном партийном совещании по антирелигиозной пропаганде на Советском Востоке была принята установка на искоренение общин бахаи в Азербайджане и Туркмении как вредного течения, «обслуживающего буржуазную реакцию». Тем более, что формально бахаи давали повод для преследований, продолжая заниматься в частном порядке привычными для них торгово-ростовщическими операциями, запрещенными законодательством СССР. Примером этого служит сообщение ТАСС из Ашгабада от 12 января 1930 года: «Обнаружено, что крупнейшая сектантская организация бехаистов (имеющая большое распространение на Востоке, особенно в Персии) занималась ростовщичеством и субсидировала торговцев. Совет бехаистов в Ашхабаде производил нелегально обычные банковские операции, присваивая себе прибыль. Совет принимал ценности от несовершеннолетних, родители которых умерли, выдавал им проценты, деньги же передавал торговцам» . Своего апогея преследования бахаи в СССР достигли в 1938 году, когда ашгабадский дом преклонения Машриг аль-Азкар был конфискован под советские учреждения (окончательно он был разрушен уже во время и после землетрясения 1948 года); саму общину бахаи запретили; часть среднеазиатских бахаи депортировали. Таким образом, в период сталинизма группы и общины бахаи на территории СССР фактически прекратили свое существование. История веры бахаи в нашей стране прервалась почти на полстолетия.


Своеобразное «второе пришествие» веры бахаи в Россию и другие регионы постсоветского пространства приходится на конец 1980-х – 1990-е гг., и миссионерская деятельность последователей Бахауллы уже не ограничивается только Средней Азией и Закавказьем. В настоящее время во многих городах Российской Федерации действуют общины бахаи, общее число которых достигает трех тысяч человек.


История общин бахаи в Российской империи являет нам во многом уникальный опыт социального партнерства, сотрудничества между имперской властью, с одной стороны, и религиозной общиной, с другой, к тому же общины нетрадиционной и эмигрантской, оказавшейся в российском Туркестане и Закавказье из-за религиозных гонений у себя на родине, в Каджарской Персии. При этом специфика ситуации заключалась в том, что в рамках данного социального партнерства каждая из сторон преследовала собственные цели и задачи, отнюдь не совпадающие с целями и задачами своего "временного союзника". Для российских властей сотрудничество с бахаи предоставляло дополнительные ресурсы (людские, идеологические) в ответе на вызовы национальных окраин империи, а именно - в православной миссионерской политике среди мусульманских подданных Туркестана и Кавказа (повторимся, что в тот период учение бахаи оценивалось РПЦ как приближение исламских догм к христианству, и всячески приветствовалось). Для бахаи поддержка со стороны администрации Российской империи, во-первых, создавала вообще первый в их истории прецедент покровительства со стороны власти; во-вторых, создавала условия для дальнейшего распространения, роста влияния и организационного укрепления общины. Именно с историей взаимодействия российских институтов имперской власти и ранних общин бахаи связано особое отношение к России современных бахаи, не скрывающих, сколь важное место занимает посткоммунистическое пространство бывшего СССР в их планах построения "нового мирового порядка", то есть единой глобальной цивилизации.

Теги: