Дефицит любви – самый страшный дефицит из всех возможных. Особенно страшно отсутствие любви у тех, кто постоянно только и говорит о необходимости для всех любви, открытости, сочувствия к другому.

Каждый визит Папы в какую-то страну становится поводом для разговора о необходимости отменить целибат. Папа вынужден встречаться в жертвами насилия, как-то их утешать. Католики-журналисты и блогеры начинают снова и снова рассуждать, что жертв не так уж много. Как будто жертвам становится от этого легче.

Итак, что имеется на сегодня? Папа, который выдвинул великий идеал цивилизации любви. По мысли Папы, основой для обновления всей современной цивилизации должна стать милосердная любовь к другим: принятие другого таким как он есть; умение поставить себя на место другого, войти в его положение; жертва всем ради других.

И вот сегодня есть жертвы. Есть трагедия. И требует от самого Папы проявить милосердную любовь к этим жертвам. Ради прекращения насилия, ради радикального уменьшения случаев такого насилия необходимо изменить одну из церковных традиций. Причем эта традиция не такая, которая основана на Откровении. Это – одно из установлений самой церкви, которое было полезным в средневековье. Но стало причиной соблазна сегодня.

Простое сравнения количества случаев насилия над детьми в католической церкви и в церквях, в которых нет целибата как нормы для священства – приводит любого мыслящего человека к выводу, что случаев насилия при отмене целибата станет в сотни раз меньше. Практически это будут единичные факты, не могущие бросить тень на всю церковь.

В православной и греко-католической церквях будущий священник имеет свободу выбора – жениться, принять целибат или вообще стать монахом. И он лично отвечает за этот выбор. И если уже происходят случаи насилия над детьми – то вина за это лежит исключительно на самом насильнике.

Католическая церковь не дает будущему священнику выбора. Она требует слишком большой жертвы, которая зачастую непосильна для современного человека. И даже помощь благодати часто не спасает целибатников, и их жизнь превращается в трагедию.

Милосердие к возможным жертвам. Милосердие к будущим священникам. Предоставление им свободы выбора.

Сегодня единственный аргумент папы де-факто таков: что мы скажем тем пожилым священникам, которые пожертвовали собой и несли всю жизнь крест целибата? Слышать такой вопрос просто удивительно. Если эти священники – настоящие христиане, то они смогут пережить такую свою трагедию. Особенно если им будет предоставлено право жениться – тем кто еще сможет и захочет это сделать. Проявленное старым священством понимание – это и был бы самый драгоценный их дар Богу и Церкви. Больший, чем их личный целибат.

Дальнейшее затягивание назревшей реформы приводит только к одному: Католическая Церковь может потерять миллионы католиков в Европе. Из-за ложной боязни необходимых перемен. Пока что логика «предания старцев» побеждают логику милосердной любви и сострадания к детям. Все новые и новые слезы детей лишают церковных руководителей их личного шанса попасть в рай. Даже Папу, который якобы имеет от этого рая ключи.

В 2017 году в Европе будет отмечаться 500 лет Реформации. В 1517 году католические епископы смеялись в ответ на предупреждения о грядущей буре. Индулигенции как повод к бунту низов против верхов? Не может быть! Но буря случилась, и Католическая Церковь переживала величайшую трагедию раскола на своей канонической территории, в Западной Европе.

Сегодня консерватизм Папы в вопросе о целибате не кажется достаточной причиной для новой бури. Но, между тем, толчки нового вулкана уже слышны. Европейские католики в своем большинстве уже не принимают морализаторства по поводу сексуальных скандалов. Они ждут действий, ждут реформы. И если реформы не будет – католицизм рискует пережить вторую волну реформации.

Или же дела пойдут еще хуже - и католицизм ждет полный коллапс. Звезды могут выгорать изнутри и потом мгновенно «схлопыватся». Когда папа был еще кардиналом, и давал большое интервью, вышедшее как книга «Соль земли», он сам сравнил будущее церкви с этой схлопнувшейся звездой. Но на самом деле нет никакой необходимости в том, чтобы католическая церковь в XXI столетии превратилась в маргинальное братство небольших общин. Наоборот, это может случиться с Католической Церковь только если папа будет и дальше цепляться за целибат. Да, целибат имеет «теологический смысл». Да, целибат – это часть предания. Но Церковь может пожертвовать целибатом, несмотря на его возвышенный теологический смысл и несмотря на его традиционность. И Церковь должна это сделать ради самого важного в Евангелии: ради Любви к ближнему, ради любви к каждому малому ребенку.

Лицемерие официальных теологов в том, что обсуждаются две альтернативы. Первая позиция – это сохранение всего так, как есть. Вторая позиция – это ввести в церковь все изменения, которые только можно придумать. «Обозреватель Spiegel Матиас Матусек, известный как ревностный католик, опубликовал несколько статей, подвергнув резкой критике "капитулянтские настроения" в некоторых католических кругах, представители которых, по его словам, готовы на любые уступки, лишь бы соответствовать требованиям современности. "Да, церкви пустеют. Однако у протестантов этот процесс принимает куда большие масштабы. И это при том, что у протестантов есть фактически все, что какой-нибудь "реформатор католической церкви снизу" пытается сейчас предложить: женщины-священники, женатые и разведенные епископы, священники-гомосексуалисты, никакой централизации, никакого папы в тиаре и облачении, полная демократия… Вместо того чтобы превращаться в плохую копию лютеран, лучше оставаться католическим оригиналом", - пишет Матусек. Целибат, по словам журналиста, крайне важен, потому что это Знак. "Знак, отличающий католического священника от его протестантских коллег и указывающий, что человек сознательно выбрал монашеское существование и вместе с ним мир, который противостоит нашему мещанскому миру. Целибат - это провокация… Но мы должны быть благодарны священникам за то, что они ежедневно указуют нам на то, что в жизни есть более важные вещи, чем набивать себе брюхо».

Вся такого рода аргументация основывается на грубой манипуляции. Ведь противники целибата предлагают вернуться к церковной практике первого тысячелетия. И предлагают посмотреть на успешный опыт существования женатых священников в греко-католических и православных церквях.

Возврат к церковной практике первого тысячелетия подразумевает введение женатого священства – наряду с целибатом и монашеством (у монаха еще есть другие обеты, кроме безбрачия). Никакой причины усматривать в этом «послабление» нет. Этот шаг – обретение своей изначальной католической идентичности, открытой к православию.

Введение женатого священства никак не подразумевает необходимости других послаблений в семейной этике или в церковной дисциплине. Нет никакой необходимости после отмены обязательности целибата задумываться о необходимости женского священника. Если женатое священство – это возврат к практике первого тысячелетия, то в те далекие времена не было женского священства. И послаблений в отношении греха гомосексуализма – тоже не было.

Теологическая аргументация о том, что сам вид целибатного священства заставляет вспоминать о Небе, также основан на манипуляции. Точно также и вид женатого греко-католического или православного священника заставляет прихожан вспоминать о Царствии Небесном. Или католические апологеты целибата действительно решат сказать с теологической или учительной кафедры, что православный или греко-католический женатый священник не является знаком высшей реальности уже в силу своего священства? Этим не только было бы нанесено оскорбление всем православным и греко-католикам. Такими мыслями католицизм высек бы сам себя. Ибо основатель Римской Церкви апостол Петр имел жену. И она не мешает ему и сегодня для всех христиан быть «трансцендентальным знаком», указывающим на Небо. Мы даже не знаем ее имени. Но мы знаем точно, что она не испортила апостола Петра. Ее наличие не ставит под сомнение его апостольское и первосвященническое достоинство.

Католическим богословам надо сравнить свое положение не с тем беззаконием, которое твориться в некоторых протестантских деноминациях. А надо обратиться к собственной традиции, найти в ней образец здравой меры, царского пути. И последовать за этим образцом. А не искать повода для отказа от своей миссии в новых условиях.

Сегодня во внутренних дискуссиях католики часто вспоминают слова Ратцингера, написанные еще в 1977 году: "Если целибат не будет обязательным для всех священников, а будет зависеть от персонального выбора, он потеряет свою теологическую сущность. Его значимость исчезнет, и он будет рассматриваться как обыкновенное чудачество". Но эти слова вообще не могут быть никаким аргументом. Во-первых, православные или греко-католические священники выбирают, быть им целибатниками или женатыми. И целибат таких людей как о. Борис Гудзяк, ректор Украинского Католического университета, не теряет своей ценности от того, что он его добровольно выбрал. Наоборот, выбранный им образ жизни вызывает понимание и уважение всей украинской элиты. Так же как не меньшее уважение вызывают многочисленные священнические семьи женатых греко-католических и православных пастырей. Если Троица – это общение Трех Ипостасей, то отражением ее в христианской жизни является не только община, но и семья. И из всех христианских семей семьи священников особым образом призваны быть живым отражением троичного общения. Часто обращение в церковь в православной среде связано с созерцанием счастья и гармонии, царящих в священнических семьях.

Философ Алексей Лосев рассказывает: «Флоренский? Я его мало знал. Человек тихий, скромный, ходивший всегда с опущенными глазами. Он имел пять человек детей. То что он имел пять человек детей, кажется, противоречит отрешенности. Я видел его несколько раз, даже ночевал у него один раз, идя из Троицы в Параклит. Ночь. Некуда деваться. Пойду к отцу Павлу! Я был мальчишка, все равно где спать. Пришел. Отца Павла нет. Он ведь и инженер. На службе тогда было очень строго. Был уже Сталин, приучавший всех работать и по ночам. Анна Михайловна меня немного знала. “Простите, некуда деться, я как нищий за подаянием; иду в Параклит, подайте Христа ради, приютите; в Москву ехать не хочу”. Пожалуйста. Положила меня на диван. “У меня пятеро душ детей”. Думается, что наличие такого большого семейства должно озабочивать...

Надо сказать, что у него была идеальная семья. Эти пятеро человек детей, — я сидел в гостиной на диване, Анна Михайловна чай готовила, — баловались, но ни малейшего раздора я в течение почти часа не заметил. То пляшут, то играют. А старших нет никого. Дети вели себя идеально. Это я собственными глазами видел. Я и тогда удивлялся, и сейчас удивляюсь; этот рассказ у меня один из первых, когда спрашивают. Как так получилось, не знаю. Ведь родителей нет, один на работе, другая занята...»

Итак, для Лосева семья отца Павла Флоренского и стала таким трансцендетальным знаком, укрепившим его в вере.

Видя священническую семью или женатого священника, православный или греко-католический мирянин и не подумает осуждать батюшку за привязанность к земному. И все рассказы католиков о грозящем им дефиците указаний на Царство небесное, на духовное сверхземное – если будет отменен целибат – чистой воды грубейшая манипуляция. Или даже безответственная глупость.

И снова вспоминается старая истина: христианство до сих пор живо из-за света Евангелия. Но христианство до сих пор не завоевало весь мир из-за тьмы, живущей в сердцах многих христиан. Осуждение женатого священства, отвержение традиций первого тысячелетия ради «преданий старцев» второго – все это поднимающаяся из глубин сердец многих католиков желч. Которая совершенно неуместна, когда из-за какой-то ошибочной теологии целибатного «знака» страдают реальные дети. Пусть их не так много, как сообщают СМИ, но они есть. И они – трансцендентный знак вины католиков-христиан, вины руководства церкви. Знак более важный, чем все целибаты и обеты. Потому что проклят всякий, способствующий насилию над сиротой и вдовой, над ребенком и стариком.

Теология целибата как знака ошибочна не потому что она ложна, а потому что она – неполна. Женатый священник – тоже знак Неба. И страдающий ребенок – это и есть знак распинаемого Христа.

Ибо то надругательство, которое совершалось над одним из малых сих – оскорблением и избиением, издевательством и распятием на Голгофе было.

Итак, Католической Церкви желательно не богословие после Аушвица или после Второго Ватикана. Католической Церкви нужно богословие после случаев насилия над детьми. Даже если бы такой случай был один – и такое богословие было бы нужно. И об этом задумываются немногие, среди них наиболее близко к проблеме распятия Христа во время насилия над детьми и ответственности за это преступление подошел о. Хулиан Каррон.

Остальные предпочитают спрятать голову в песок.

Сегодня безответственность тех, кто говорит от имени миллионов христиан, особенно недопустима. Мир озлобился на христиан как никогда ранее. Христиане – гонимы, над ними подтрунивают на работе и в кругу друзей. А в некоторых странах их просто убивают. И те, кто говорят от лица христиан, несут сегодня особую ответственность. Святые отцы говорили, что в последние времена остаться просто христианином – это будет подвиг больший, чем аскетизм египетских подвижников. И от имени остающихся христианами говорить безответственные слова – это подпадать под Суд Божий. Пора всем еще раз пересмотреть свою риторику и подумать – не из-за нас ли хулится имя Божие во всем мире?

И если официальные богословы и руководители Церкви не дадут правильного ответа на сегодняшний вызов церкви, то не заговорят ли камни?

На родине Папы, в Германии, 87 % католиков за отмену целибата. Пятая часть католиков готова уйти из церкви, если не будет сделано реальных выводов из случаев насилия над детьми. И это – не глас развращенного народа. Народ – это дитя. И это глас тех детей, которые пели Иисусу «Осанна» в день Его входа в Иерусалим.

Не услышать этот глас народа как глас этих детей – значит, очень скоро для Католической Церкви и даже всего мира наступит и Страстная Пятница, и конец этого порядка вещей. Но будет ли потом для ТАКОЙ церкви воскресение?

Один из святых новомучеников ХХ века в своей проповеди сказал удивительные слова, смысл которых таков. Некоторые христиане всю жизнь идут к своей Голгофе, а взойдя на нее, вдруг оказываются на месте неблагочестивого разбойника, похулившего Христа. И весь их долгий путь к Голгофе, вся их христианская жизнь во мгновение ока обесценивается. И они попадают во власть зла.

Кажется, что сегодня Католическая Церковь восходит на свою Голгофу. Скандалы с насилием над детьми – это не очередное событие в жизни Церкви. Это – самое главное событие в истории Католической Церкви. И от сегодняшнего выбора зависит – быть на кресте слева или справа от Христа. Погибнуть напрасно или войти в рай. Выбор таков – и не меньше.

Сегодня за всю церковь этот выбор совершает Бенедикт XVI. Остается надеяться, что будет осознана вся ответственность за этот выбор, и любовь все-таки победит все человеческие страхи и страсти. И главное – победит гордыню, которая сегодня, собственно, и мешает отменить целибат, пойти на реформы Церкви, приближающие ее и к идентичности первого тысячелетия, и к православию. Пойти на реформы, делающие Церковь более Христовой, чем она является на сегодня. Уводящие Церковь от искушения стать знаком антихристовой гордыни и не-любви.

«Есть два пути: один — жизни и один — смерти, но между обоими путями большое различие» (Дидахи 1). "Избери жизнь" (Втор. 30, 19) – призывает Бог.

Теги: