В наши дни христианская апологетика находится в кризисе. Кризис обусловлен той ситуацией, где очутились все мыслительные процессы в середине XX столетия. Этот кризис может остановить только новый вид апологетики, в которой сегодня так нуждается христианство.

Само слово апология происходит от греческого ἀπολογία и переводится как защитительная речь и понимается как некое извинение или оправдание. Апологетика указывает на второстепенное богословское упражнение. Первостепенная же роль отводится самому богословию. Если цель богословия заключается в том, чтобы описать веру, то апологетика, в свою очередь, защищает веру от другой «веры», чаще всего делая это на поле самого оппонента. Самыми известными примерами апологий могут служить: Аппология Сократа, написанная Платоном, защита Иисуса перед Пилатом (Мф. 27:11; Мк. 15:2; Лк. 23:34 Ин. 18:34), речь Павла перед Фестом и Агриппой (Деян. 25-26).

Основными видами апологетических систем, которые чаще всего дополняют одна другую, сегодня можно считать: классическую, эвиденциальную, историческую и предпосылочную.

Классическая апологетика, представителями которой есть Августин, Ансельм и Фома Аквинский, Уильям Пейли, Джон Локк, Клайв Льюис, Б.Б. Уорфилд, В.Ч. Спраул, Уильям Крейг, Норман Гайслер, сосредоточена на том, чтобы найти рациональные доказательства существования Бога, а также акцентирует внимание на поиск исторических свидетельств, которые бы доказывали истинность христианства.

Эвиденциальная апологетика подчеркивает необходимость поиска свидетельства, которое было бы способно подтверждать провозглашаемые христианством истины. Такое свидетельство может быть рациональным, историческим, археологическим и основывающемся на духовном опыте. Самым ярким представителем данного вида апологетики является Джош Мак-Дауэлл.

Историческая апологетика опирается на исследование исторической достоверности новозаветных документов с той целью, чтобы перейти потом к теме чудес, связанных с личностью Христа, а также к теме воскресению Спасителя. Считается, что доказав, что гробница была пуста, можно доказать истинность христианства и существование Бога. Ранние апологеты Иустин Мученик, Тертуллиан, Климент Александрийский, Ориген отстаивали историческую достоверность христианства. В число современных исторических апологетов входят Джон Уорвик и Гэри Хабермас.  

Предпосылочная/предположительная апологетика считает, что христианство необходимо отстаивать на основании конкретных фундаментальных предпосылок. Это выражается в том, что вначале постулируются те или иные основополагающие истины христианства, а потом идет процесс доказательства того, что верно одно лишь христианство. Самым ярким представителем этого вида апологетики может считаться реформаторский апологет Корнелиус ван Тил, который фундаментальной предпосылкой апологетики считал то, что человек должен предположить реальность существования «самодостаточного» триединого Бога и свидетельствующего о себе откровения Писания

Как написано в «Энциклопедии христианской апологетики», апологетики - это дисциплина, которая занимается рациональным обоснованием христианской веры. Известный на постсоветском пространстве апологет Сергей Головин пишет, что «апологетика – это совокупность теоретических знаний и практических навыков логического обоснования и эффективной передачи христианских убеждений». Отметьте, что такое короткое определение наполнено терминами «теоретический», «логический», «знания», «убеждения», что не может не настораживать живущего в «эпоху подозрения» человека. Проблема заключается том, что апологетика, известная на сегодняшний день, по большей части обращена к разуму и строится на доказательствах и убеждениях, так как ее основной задачей есть попытка сформировать разумную веру. Как ни странно, но не зависимо от того, что в современной философии «горизонты» расширились, в христианской теологии все еще декартовское «cogito ergo sum» (мыслю следовательно существую) почему-то преобладает над тертулиановским «сredo quia absurdum» (верую ибо абсурдно).

Современная индустрия книжной апологетики ставит целью доказать обычным людям ту или иную духовную истину на сновании простых рациональных аргументов. Если вы римо-католик, то доказательства сводятся к натуралистическим примерам бытия Божьего, основанным на пяти доказательствах Фомы (взятых и дополненных им из Аристотеля). Если вы протестант, то ваша апологетика заключается в том, чтобы продемонстрировать рациональную природу Откровения, что, чаще всего, выражается в отстаивании авторитета Писания, которое, как считается, подтверждается сбывшимися пророчествами. Если этого не достаточно, то есть еще библейская археология, и аргументы в пользу историчности воскресения Иисуса Христа: пустая гробница, плащаница и т.д.

Проект рациональной апологетики, построенной на доказательствах «от разума», отсылает нас назад в XIX столетие, когда проходил Первый Ватиканский собор, опиравшийся на нео-схоластическую философию, на основании которой ученому было известно, что существование Бога – это истина, которая и так доступна человеку даже независимо от посторонней помощи благодати или веры. Это и есть так называемое естественное рациональное богословие.

Однако если пойти еще дальше в историю, то можно вспомнить картезианский метод, представленный Рене Декартом. Великий французский философ XVII столетия откидывает в сторону все потенциальные сомнительные верования, которые базируются на основании традиционных авторитетов, таких как Писание или Церковь. Задача его метода заключается в том, чтобы найти общепринятое, нейтральное, не спорное и рациональное основание, которое удовлетворит всех. Метод Декарта – это метод радикального сомнения. Для картезианства характерны скептицизмрационализм, идеи научного метода. Философия модернизма, рожденная подобной логикой, пыталась свести все к абстрактным принципам, универсальным концептам и бесформенным абсолютам.

Считается, что западная философская мысль, воспользовавшись таким методом, впоследствии сформировала так называемую англо-американскую традицию, более известную, как аналитическая философия, которая впитала в себя логический позитивизм и прагматизм. Термин «аналитический» указывает на идеалы ясности, точности, логичности (по Аристотелю) и строгого мышления. Данное направление характеризуется антиметафизической направленностью, опорой на опытное знание и возвеличивание здравого смысла. Представителями христианской апологетики аналитической традиции сегодня по праву можно считать Ричарда Суинберна с его программой рациональности религиозной веры, Алвинга Плантингу, рассматривающего теологические проблемы more geometrico, геометрическим способом,  а проблемы теодицеи методами модальной логики. При всей неоднозначности апологетического метода, недостатке прагматического аспекта и порой довольно таки ошибочном толковании известных философов Френсиса Шеффера также можно отнести в ряды приверженцев объективной и рациональной природы веры. Именно последнему принадлежат слова о том, что истина «открыта для верификации и может быть так же изложена письменно, словами». Шеффер не признавал специальных критериев для религиозной истины и верил в то, что «доказательство в науке, доказательство в философии, доказательство в религии подчиняются одним и тем же правилам».

Сталкиваясь с такой апологетикой резонно предположить, что если христианская вера становится чем-то, что может быть доказано разумом, то не становится ли этот самый разум выше веры, тем самым умаляя веру в этом процессе. Не абсурдно ли предполагать, что сверхъестественный «факт» воскресения из мертвых или существование невидимого Бога, можно поставить в одну линию с такими же вероятными «вещами», как естественная греко-персидская битва при Марафоне или существование какой-то видимой планеты в нашей солнечной системе?

В свое время подобный скепсис высказывал Карл Барт, который критикуя натурбогословие, говорил о том, что подобное богословие пытается втиснуть Божье откровение в узкие категории человеческой рациональности. Согласно рационалистскому фундаментализму, вера сейчас может быть охарактеризована как нечто, что имеет дело с чем-то невыясненным, нежели с чем-то неимоверно важным. Бог превратился в некий идол человеческого разума и представляется чем-то на подобии Deus ex machina, все того же деизма, в котором Бог Отцов предстает в роли Архитектора, Дизайнера и Высшего бытия. Современная рационалистическая апологетика делает ударение на то же, на что и деисты в свое время, не только веруя в то, что Бог совершил великое чудо, сотворив мир, но и в то, что сегодня можно найти «отпечатки Его пальцев» в этом мире.

Двадцатое столетие начинается со смерти нигилиста Ницше, который при своей жизни нападал на идею абсолютной истины, жажда этой истины представлялась им, как «воля к власти». Параллельно, в лице Шопенгауэра, развивалась философии жизни как реакции на рационализм эпохи просвещения. Далее последовали разрушительные войны, фашизм, национал-социализм, коммунизм, геноцид, Бухенвальд, Дахао, Аушвиц. В придачу к этому более активное развитие философии жизни, более известная, как экзистенциализм, зачатая еще Кьеркегором в XIX ст. и продолженная Хайдеггером в XX). Все это способствовало не только анархистским вспышкам, студенческим забастовкам и движению хиппи в 60-х, но и формированию нового вида философии, так называемой континентальной мысли, в лице деконструкциониста Деррида и представителя философской герменевтики Гадамера. Постмодернисткая философия, пост-неклассический тип философствования не просто критиковали рационализм, а провозглашали «смерть» супер-оснований: Бога, автора, человека. Многовековое желание рационалистов установить некое единство посредством апеллирования к универсальному разуму было деконструировано и разоблачено в мгновение ока. Подход рационалистов был назван, как один из способов рассматривания мира: западный, научный, маскулинный, доминирующий и т.д. Более того, это подход рассматривался, как тот, что дискредитировал себя и не оправдал надежд, возлагаемых на него.

Представители новой интеллектуальной парадигмы уже не рассматривают науку как этакий архетип. Сегодня философы, богословы, философы религии да и представители точных наук уже говорят о том, что наука не имеет универсальной внеисторичной уверенности в чем-либо. Индустриальный прогресс не стал проводником к более высоким гуманистическим идеалам, а скорее выбил ранее казавшееся прочное основание из-под ног рационализма. Всякое знание теперь видится не как универсальное, а как привязанное к тому или иному времени и месту. Знание в современное время начинается не с Tabula Rasa, какого-то чистого листа и не с какого-то универсальной предпосылки, а начинается посреди всего того, что уже известно и открыто. Поэтому сегодня к любому знанию стоит подходить скептически, с подозрением, так как история убедила мудрую половину человечества в том, что всякое знание, претендующее на объективность, может стать в руках обладающего им средством к угнетению, превозношению, порабощению и доминированию. Философия Просвещения есть не что иное, как «всестороннее идеологическое обоснование террора». Мировоззрения, основывающиеся на рационализме, сталкиваются с внутренней проблемой, так как полагаются только на предпосылки, рожденные внутри самой же системы. В такой парадигме сама система определяет, что будет считаться доказательством, а что нет. Резонным становится вопрос, а разве может чья-то конечная позиция доминировать и почему не признается ценность других возможных «фактов»? Почему какие-то позиции записываются в ряды рационального, а другие утверждения, точки зрения или экзистенциональные позиции рассматриваются как иррациональные и не могущие быть подтвержденные посредством разума?

Анархисты, экзистенциалисты и постмодернисты показали, как картезианство Декарта и диалектика Гегеля могут быть преданы жесточайшей критике, а всякого рода идентификации, локализации, иерархии, устойчивые перегородки, четкие определения, абсолюты, метафизическая лексика, универсалии, единство и т.д. быть разрушенными. Так называемые философы различия научили нас тому, что прежде чем довериться новому рациональному конструкту, стоит задаться такими вопросами: откуда пришла та или иная идея? чьим интересам служит та или иная точка зрения? о чьих позициях намеренно умолчали? и т.д. Как ни странно, но такие вопросы уже более не направлены против теологии как таковой, а скорее против секулярных рационалистов, которые «поработили» своей «объективностью» теологию, а с ней и апологетику. Как известно из истории, подобная рациональная логика не раз выливалась в конфессиональные «разборки» и религиозные войны. В основе всех тоталитарных режимов лежит рационализм.

Наверное, только отдельные фанатики сегодня уверены в вечном прогрессе разума, который способен отбросив все традиции и авторитеты, все еще оптимистически провозглашает свою автономность. Занимающимся апологетикой надо согласиться с тем, что мы более не можем доказывать Бога, мы доказываем тот или иной вид рационального взгляда на Бога. Более того, если кто-то доказывает Бога, основываясь на доводах разума, тогда получается что он, сам того не ведая, считает, что разум является основным фундаментом/гарантом истинности. Может, всем тем, кто сегодня занимается апологетикой нужно обратиться к образному мышлению и апофатической сдержанности? Воображение и визуализация будет играть большую роль, чем поиск фактов и проведение раскопок. Риторические приёмы и красноречивые доклады, сменятся искренней и добродушной беседой. Новая апологетика будет заключаться же не столько в силе убеждения, сколько в силе личного примера.

В XXI столетии будет актуален не бесспорный аргумент, а сила открытого диалога. Побуждающие и приемлемые истории, которые помогают нам наделить смыслом нашу интеллектуальную и культурную ситуацию и вдохновляют нас, будут востребованы больше, чем археологические свидетельства или радиоуглеродный анализ плащаницы. Даже Иисус во время своей апологии позволил Пилату сказать последнее слово, а не доказывал ему свою правоту. Возможно, даже не потому, что Пилату был дан исчерпывающий ответ и поэтому все, чтобы он ни сказал, было бы пустым звуком, а именно потому что, независимо от исчерпывающего ответа, процесс вопрошания не прекращается, он все еще продолжается. Это подтверждает, что таинственная истина присутствует в каждом человеке и даже Пилат не стал исключением.

Одним из лучших примеров апологетики нового вида есть сборник Imaginative Apologetics. Theology, Philosophy and the Catholic Tradition, который в 2011 году выше в Америке. Англоязычные богословы, среди которых и представители радикальной ортодоксии, выступили с программой новой версии христианской апологетики. Эта новая апологетика противостанет рационализму нового атеизма не просто посредством еще большего рационализма, а посредством вскрытия этого самого атеизма, как недостаточно рационального вообще. В книге идет речь о том, что лучший способ быть атеистом – это не задаваться определенного рода вопросами. Также подчеркивается, что апологетика, зацикленная на противостоянии теории эволюции и сводимая к борьбе со старыми и новыми атеистами, уступит место так называемой всеохватывающей апологетике. Новой апологетикой будет являться все: разговор о Боге за чашкой кофе, академическая теология, церковная литургия, публичная лекция о музыке и кинематографе, посещение планетария, семейное консультирование и т.д. Христианское провозвестие включает в себя не только изменение разума, но новый взгляд на все вещи без исключения; это не рациональное предположение, но абсолютно другой вид мышления.

По сути, апологетика – это не просто попытка предложить несколько дополнительных фактов в поддержку того или иного религиозного вопроса. Новая апологетика приглашает к новому образу понимания всего и вся. Такие понятия как «аргумент» и «доказательство» должны быть переосмыслены в свете этой новой апологетики. Она не столько будет заниматься самыми неопределенными/невыясненными вопросами, сколько самыми важными вопросами. Таким образом, ожидается, что ансельмовская fides quaerens intelectum/вера, ищущая объяснения, перейдет в intelectum quaerens fides/объяснение, ищущее веры.

Теги: