Religion.in.ua > Богослов'я > К вопросу о чинопочитании священства и важности апостольского преемства

К вопросу о чинопочитании священства и важности апостольского преемства


18 06 2016
К вопросу о чинопочитании священства и важности апостольского преемстваНачну я свое изложение Учения Церкви с удивительного (даже для меня) открытия, имеющего колоссальное значение для нашего диалога с протестантами...
«Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20:21).

 

Посвящаю:

Олегу Гавришу (Киев)

Татьяне Деркач (Киев)

Денису Рудневу (Москва)

Анне Джурасс (Москва)

Протестантам

о.Филиппу Парфенову (Москва)

Всем, кто обчитался трудов о.Н.Афанасьева

В Пятидесятницу Церковь празднует день своего рождения как Института, Тела, Организма. Фундаментальное значение для Церкви имеет Священство, которое тоже есть прямой и первейший из Даров Духа, данных в Пятидесятницу. Об этом даре мы и скажем несколько слов…

ЧЕСТЬ ПЕРВАЯ: ДВА БИБЛЕЙСКИХ ЭСКИЗА


Священство апостольских времен


Начну я свое изложение Учения Церкви с удивительного (даже для меня) открытия, имеющего колоссальное значение для нашего диалога с протестантами.

Один из столпов постхристианского иудаизма – раби Акиба (ум. 135 г. н.э., весьма агрессивно настроен против христиан) приводит свидетельство, для нас весьма важное. Из его текста (который мы приведем ниже), мы делаем 5 важных выводов: 1. В его время существовала еще мощная иудео-христианская Церковь. 2. В этой Церкви существовали свои священники. 3. В этой Церкви совершался особенный ритуал с хлебом, который с виду напоминал обычный ритуал приема пищи у евреев. 4. Этот ритуал мог совершить только священник этой Церкви (а не рядовой член, как говорят многие протестанты, считающие, что поставление пастыря – чисто юрисдикционный, а не сакраментальный акт). Многие протестантские критики любят заявлять, что термин «священство» в Новом Завете вообще используется либо к иудейской касте, либо как общее обозначение крещенных христиан, но не выделяет апостолов и их преемников как «священников». Текст раби Акибы убеждает нас в том, что и тут «не все так просто». 5. Наконец, то, что совершение этого ритуала является формой совершения жертвоприношения в сознании участников ритуала. Иначе ни о какой бы «мэиле» (с точки зрения иудеев) не могло бы быть и речи! Это тоже ответ протестантам, которые отрицают жертвенный характер Евхаристии, акцентируя на анамнестической природе «трапезы». Итак, текст раби Акибы:

Раби дает наставление одному еврею: «Не ешь хлеба со священником (коhен) ам-ha-арецом, дабы не совершить мэилы со святынями»1.

Тут необходимо сделать уточнение касательно двух терминов:

1. Титулом "ам hа эрец" иудеи постоянно потчивали простолюдинов (ср. Ин. 7:49) и он надолго стал одним из пренебрежительных обозначений для христиан.

2. Термин "мэила"2 обозначает профанное использование жертвенной святыни, ложную святыню (воспринимаемую в качестве святыни). К примеру, совершение неправильной жертвы или совершение правильной жертвы непосвященным на то лицом, или использование посвященной Богу жертвы в дальнейшем не по предписанному уставу (к примеру, уже посвященную жертву надо сжечь на жертвеннике, а ее съедают). Особо обратим внимание на сослагательную форму предупреждения: "дабы не совершить (случайно!) мэилы". Раби Акиба не говорит, что всякий, кто ест хлеб со священником-христианином, совершает мэилу автоматически. Нет. Он может ее совершить как бы случайно. Так о чем же идет речь?

Первое, что бросается в глаза – Акиба запрещает не сотрапезование с иудео-христианином, но именно акцентирует внимание, что нельзя принимать хлеб из рук священника-иудео-христианина. Нарушение предостережения возможно влечет за собою "мэилу". Как можно случайно совершить мэилу? – Очень просто: Иудеи всегда совершают "благодарение" над хлебом при его вкушении! Причем, если трапезу ведет иудейский священник, он совершает благодарение. Но если нет священника, то благословляет хлеб тот, кто его вкушает3. Когда ты приходишь в гости к другому иудею, он совершает ритуал трапезы, благословляя хлеб в обычном порядке. То же самое делают и иудео-христиане. Но иудео-христианские священники утверждают, что преломление совершаемого по их благословению Хлеба есть причастие некому особому Таинству. Вникать в суть вопроса о том, что такое это Таинство, тут нет нужды.

Важно: во-первых – косвенное указание на то, что совершение это по форме схоже с иудейским ритуалом (иначе гость иуде, но не христианин не мог бы «по ошибке» принять участие в этом ритуале, не подозревая, что это не еврейский ритуал). Во-вторых – прямое указание на то, что в иудео-христианской среде этот «особый ритуал» (весьма похожий на еврейскую трапезу) совершает исключительное лицо в общине иудео-христиан, которое называется «священником». В-третьих – указание на то, что для самих совершающих этот ритуал лиц он является некой формой жертвы (!), а «формат» этого жертвенного акта не соответствует требованиям еврейского закона (например: лицо, совершающее обряд, не является храмовым иудейским священником или совершает обряд с «мыслями», объясняющими этот обряд и эту жертву в «неверном» с точки зрения иудея ключе). При этом сакральная сила этого обряда признается иудеем. Из чего еще раз мы выводим, что иудео-христианские священники совершали Евхаристию по классическому иудейскому «формуляру» благословения хлеба за трапезой, но в определенных случаях интерпретировали его как сакраментальный акт, что превращало их действия в мэилу: Произнесенная сакральная формула превращала хлеб в нечто священно-жертвенное, а условия совершения и трактовка совершителями совершаемого действия превращала эту жертву в мэилу. Итак, попав в гости к иудео-христианскому священнику и участвуя в обычном (!) для иудея благословении хлеба этим иереем, иудей рискует случайно стать соучастником некоего нового ритуала. Причем, рядовой иудей может об этом и не подозревать. Итак, мы снова подытожим выводы:

1. Существовала иудео-христианская Церковь (в истории Церкви она связана с именем апостола Иакова, нареченного брата Иисуса Христа).

2. Эта Церковь имела иерархию, у нее были свои священники!

3. Обряды этой Церкви полностью соблюдали «форму» иудейской религии, но трактовка этих обрядов была «специфической» (с точки зрения храмовых иудеев).

4. Эта Церковь, видимо, была полностью «открыта» к принятию в себя всех иудеев: нигде нет намека на то, что обычный иудей, придя в гости на собрание этой Церкви, обязан был совершать какой-то ритуал «перехода» или хотя бы «дополнения» в качестве нового исповедания. Эта Церковь воспринимала себя частью религии Израиля, и была открыта «народу Торы». Т.е. эти иудео-христиане считали себя единоверцами храмовых иудеев. Отсюда и «опасность» (усмотренная Акибой): иудей может попасть в круг лиц, воспринимаемых им самим как его единоверцы, принять участие в традиционной для него трапезе, не подозревая, что принимает участие в каком то совершенно ином ритуале.

5. В ритуалах этой Церкви играл важную, центральную роль какой-то «специфический» обряд с благословением Хлеба, внешне (по форме и формулам) совпадающий с обычным застольным благословением хлеба. Но с точки зрения членов этой Церкви это было некое особое «жертвоприношение».

6. Это ритуал совершался не каждым членом этой Церкви, а только теми, кто у них числился в качестве священников. Поэтому раби Акиба советует остерегаться сотрапезования именно со священниками, а не с рядовыми членами Церкви.

Но это была прелюдия исторического характера и «информация для размышления» протестантам, а теперь поговорим о Церкви и о современных проблемах, связанных с пониманием природы Церкви в современном религиозно-философском дискурсе.

* * *

Пятидесятница двух Заветов


Иудейский трактат Шемот рабба (Мидраш рабба), 28, комментируя Втор. 5:22, говорит, что у Синая невидимо присутствовал весь Израиль (не только реально тогда стоявший у подножия горы, но и все грядущие поколения, которые, установленным путем, будут «присоединяться» к религии Израиля) и «оттуда» черпают свои пророчества все последующие пророки, как и свою мудрость – все мудрецы. Т.е. мистериальная сила Завета простирается на все последующие поколения, потому как в лице присутствующих Завет заключается и со всеми теми, кто в дальнейшем будет «присоединяться к народу Завета». Это и будет включение в народ по принципу «живого апостольского преемства». Очень важен этот момент Завета основанного на живом преемстве, а не просто на «чтении Писания». Бог требует от народа не просто чтения Торы, но именно вступления в Завет (а от грядущих поколений – вхождение в народ Завета). Аналогично все обстоит и в Новом Завете. Логика религии как «живого преемства Завета» (апостольского преемства) Церковью Нового Завета подчерпнута у Церкви Ветхого Завета. Без этого включения в народ Завета (который был создан единожды: ВЗ – у Синая, а НЗ – в сионской горнице, и оба Завета – на Пятидесятницу) никто не может приобщиться к Завету с Богом. Чтение Писания (хоть ветхозаветного, хоть новозаветного) не делает автоматически участником Завета по личной субъективной вере. Но лишь только если чтение Писания приводит человека к желанию войти в состав народа Господнего, основанного на Пятидесятницу и существующего (благодаря цепи исторического преемства) на сей день в лице конкретных общин Апостольской Церкви, тогда человек может приобщиться к Завету с Богом. В непонимании этой простейшей истины – основной грех протестантизма. Отвергнув Церкви, они считают, что каждый может «с нуля» сам заключать Завет с Богом «на основании Писания». Но Писание не дает таких «оснований». Само Писание не есть живое Откровение, лежащее в основе религии, а есть запись о событии, породившем религию. А потому причастность событию, о котором повествует Писание, возможна только путем вхождения в религиозную структуру того народа, который по сей день является носителем того «события», которое основало Церковь. Событие невозможно ни воспроизвести вновь, ни заменить «информацией о событии». Писание есть Писание Церкви как ее напоминание о событии, но оно не замечает самого события. «Мы в состоянии призывать Бога, Творца нашего, только через члены Тела Его Сына, существующие в нашем поколении, и призывать в Едином Духе, излитом в Пятидесятницу на Церковь. Благодаря Сему Духу наше поколение перестает быть отделенным от всех других времен и дышим вместе с ними»4. Апостолы получили познание Отца через Христа в Духе, излитом на 50-цу. Без причастности к этому излиянию Духа (реально ретранслируемому от времен апостольских до наших дней и живущему в Теле Церкви) мы останемся «вне Завета», даже если вызубрим все книги Завета. Это поняли пятидесятники, но допустили новую фатальную ошибку: они решили не «включиться» в реальный, существующий Завет, о котором повествует Писание, а «вновь его повторить и воспроизвести», словно это кинохроника. Но в том то и дело, что как Бог Един, так и Завет с Отцом в Теле Церкви заключен единожды и скреплен Духом Святым, излитым на Церковь. Мы впредь все призваны не «создавать велосипед», а войти в уже существующий Завет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ


* * *

Современное общество, потрясенное демократическими лозунгами (за которыми всегда, на самом деле, стоит не единая так называемая «воля народа», а воля умелого манипулятора народным сознанием) пытается внедрить эти «демократические» начала в Церковь. Раздаются лозунги и высказываются мысли, колеблющие «камень веры», на котором покоится Тело Церкви. Речь у нас идет сейчас об отношении к священной власти – к единственной на земле форме власти, которая не черпает себя ни в чем земном, но дается безусловно и абсолютно свыше. Церковь может принять, как факт (и даже благословить своими молитвами) любую форму власти в земном государстве. Но Церковь не может менять свое органическое, сакральное устроение, покоящееся на преемстве апостольской благодати, в угоду современным концепциям общественного и государственного устроения. Между тем и в обществе, и в религиозной области «демократическое» устройство исторически связано с протестантизмом, отвергшим принцип сакраментального устройства Церкви и подменившим его человеческой организацией. Несомненно, сами священники и архиереи Церкви нередко давали и дают повод для соблазна, а потому мы должны четко установить принципы сакральной власти, чтобы у нашего народа не возникало протестантских брожений в сознании. Рассмотрим некоторые грани этой важной темы:

1. «Делегирование власти народом». Эту концепцию мне высказал в разговоре один известный киевский православный журналист, озвучивший ее, как современное представление мирян в Украине о священстве: «Священники – только исполнители воли народа, уполномоченные народом совершать свое пастырское служение». Иноземное (латинское) словечко «делегирование» стало игрушкой в устах современных демагогов. Между тем, точный смысл слова «делегирование» (delegatio) никак не применим к ситуации с избранием священнослужителей народом. Делегировать можно другому только то, чем ты сам обладаешь. Например, я могу уполномочить энное лицо представлять мои имущественные интересы, при подтверждении моих прав на имущество. Но миряне, паства, народ Церкви никогда не обладали правом совершать Таинства, прощать и разрешать от грехов или, напротив, отлучать от Церкви. Эта власть всегда принадлежала апостолам, а от них передавалась по преемству священнических рукоположений (а никак не при Крещении, как это чудится сектантам). Эта же идея высказана в разрешительной молитве, не только на исповеди, но и при погребении покойника: «Господь, Иисус Христос, Бог наш, по дару благодати и власти, данной Его святым ученикам и апостолам, чтобы вязать и решить грехи людские, сказавший им: Примите Духа Святаго, и кому простите грехи, тому прощены, а на ком удержите грехи, на том удержатся, – и от них (апостолов) в силу преемства друг другу передаваемой сей силы, – через меня, смиренного, да простит тебе (имя покойника) все твои грехи…». Никогда и нигде не было такого, чтобы мирянин совершил Евхаристию или дал прощение грехов! Такое было невиданно в Церкви! Так каким же образом миряне, не имеющие этих сакральных, как мы видим, данным Христом апостолам (а не пастве), полномочий, могут наделить этими полномочиями священников?

2. Избрание клириков народом. Но сектантские и «демократические» тенденции обычно пытаются «подкрепить» примером избрания в Древней Церкви епископов и священников. Действительно, такая процедура была известная в Древней Церкви. Но, во-первых, эта процедура и в древней Церкви не была повсеместной, и относится она отнюдь не к апостольскому веку, а к II-III векам, когда избирался народом преимущественно только епископ (священников же епископ уже ставил сам, не избранием народа, но старался ставить при отсутствии возражений со стороны народа, во избежание скандалов). С чем это было связано? – С епархиальным устройством в древней Церкви. В то время еще не существовало объединенных Поместных Церквей, а по смерти епископа в город съезжались соседние епископы для поставления осиротевшему городу архиерея. Приехавшие совершенно были незнакомы с городом, в котором они должны были только поставить епископа (так как в то время отсутствовала дисциплина подчинения одного епископа другому, а потому и приехавшие имели власть только до рукоположения, а после поставления епископа последний становился полноправным главой Церкви). Разумеется, приехавшие, никого в городе не зная, предоставляли народу города самому выбрать себе кандидата, а от себя только его рукополагали. Но уже в конце III в. на местах стали проявляться «партийные склоки», и народ уже не имел того первохристианского единодушия, а потому и сами пастыри решили, что теперь они сами будут избирать сначала кандидата, испытывать его, а потом уже и рукополагать. Заметим, что, во-первых, право народу избирать епископа дали сами прибывавшие для рукоположения епископы, и они же – в случае необходимости – могли отнять это право. Т.е. у народа нет и не было никакого твердого «права на избрание» священства. Да и Христос, посылая апостолов к людям, не спрашивал: «Кого хотите, чтобы Я послал к вам»? Во-вторых, процедура избрания никогда не была частью Таинства Священства, а значит, сама эта процедура не имела сакрального значения, так как народ и не притязал на то, чтобы «наделить властью» своих избранников. В-третьих, полномочия народа исчерпывались подачей голоса, но никогда не было ни единого прецедента, чтобы после хиротонии народ Церкви пытался бы управлять своими пастырями, за которых «подал голос». Ведь подведя своего собрата мирянина к порогу священства, народ терял всякую власть над ставленником после рукоположения последнего в сан, и наоборот – сам подпадал под руку его власти и обязан был оказывать ему послушание. Эта аксиома выражалась в следующей формулировке: «Таинства обратной силы не имеют», т.е. если народ вдруг «передумал» и решил «забрать голос» после совершившегося рукоположения, он уже не властен этого сделать, поскольку рукоположенный больше не мирянин, а потому и не находится в сфере компетенции народа (это как после зачатия ребенка нельзя «отмотать назад» свое решение, а всякая попытка оборвать уже данную в зачатии жизнь есть убийство, так и после «духовного рождения» человека в качестве священника народ уже не может не считаться с этим сакральным фактом).

Не в избрании самом по себе дается власть (иначе не нужно было бы священнического рукоположения), а в возложении рук. Предшествующая рукоположению процедура не влияет на саму хиротонию, она просто создает административные формы порядка в общине.

К тому же «недопуск» народа к избранию священства имеет свое веское историческое основание. В годы гонений Церковь собиралась «как малая семья», члены которой знали друг друга в лицо и могли договориться касательно ставленника. Но вот прекратились гонения, Церковь стала влиять на политику. Но и политика вошла в Церковь. Появились многолюдные приходы, и стоящие в храме уже не представляли собою единой семьи. В таких условиях не возможно было получить «единое мнение всего народа». Вот, к примеру, как Златоуст описывает трудности, связанные с избранием клира:

«Иди и посмотри на народные празднества, где большею частью и положено производить избрание на церковные должности, и ты увидишь, что на священника сыплется так много порицаний, как велико число подчиненных. Все, имеющие право предоставлять эту честь, разделяются тогда на многие части, и в собрании пресвитеров не увидишь согласия их ни между самими собою, ни с епископом, но каждый стоит сам по себе, избирая один – одного, другой – другого. Причина в том, что не все смотрят на то, на что единственно нужно бы смотреть, на добродетель души. Но бывают и другие побуждения к предоставлению этой чести: например, говорят: такой-то должен быть избран, потому что он происходит из знатного рода; другой – потому, что владеет великим богатством и не будет иметь нужды содержаться на счет церковных доходов; третий – потому, что добровольно перешел к нам от противников наших; и стараются предпочесть другим один своего приятеля, другой – родственника, а иной – даже льстеца. Но никто не хочет смотреть на способного и сколько-нибудь узнать душевные качества. … Говорят: этот должен быть отвергнут потому, что молод; другой потому, что не умеет льстить; третий потому, что поссорился с таким-то; четвертый, чтобы такой-то не оскорбился, увидев, что предложенный им отвергнут, а избран этот; пятый потому, что добр и скромен; шестой потому, что слишком страшен для согрешающих; седьмой – по другой подобной причине. Вообще, не затрудняются приводить столько предлогов, сколько захотят. Если же не найдут ничего другого, то поставляют на вид и богатство, и то, что не должно возводить в эту честь вдруг, а постепенно и мало по малу, и другие причины могут найти, какие захотят. Теперь я желал бы спросить: что должно делать епископу в борьбе с такими ветрами? Как ему устоять против таких волн? Как ему отразить все эти нападения? Если он будет руководствоваться в делах здравым рассудком, то и ему, и избранным все становятся врагами и неприятелями, делают все вопреки ему, каждый день производят раздоры и преследуют избранных бесчисленными насмешками, пока не низвергнут их или не возведут своих приверженцев. И бывает подобное тому, как если бы внутри плывущего корабля кормчий имел своими спутниками морских разбойников, которые и ему, и гребцам, и пловцам постоянно и ежечасно причиняли бы козни. Если же епископ предпочтет угождение этим людям собственному спасению, приняв тех, кого не следовало, то вместо них будет иметь врагом своим – Бога; что может быть ужаснее этого? И положение его в отношении к ним будет труднее, чем прежде, так как все они, содействуя друг другу, чрез то самое более усиливаются»5.

Тут нам следует, наконец, остановиться на одном прецеденте, на который могут сослаться наши противники. Я выше сказал, что в апостольский век не было «выборов» священства, а поставление совершали апостолы и их преемники по личному усмотрению. Наши оппоненты могут сослаться на пример избрания семи диаконов (Ден. 6:1-6). Но давайте внимательно разберем этот пассаж (а так же и служение диаконов как таковое). Само появление диаконата было вызвано социальными потребностями: в древней Церкви огромное значение уделялось не только сакрально-сакраментальной жизни, но и тому, что сегодня называется «социально-филантропической деятельностью». Разумеется, апостолы, преимущественно преданные служению Евангелия, не могли вникать в хозяйственные вопросы общины. А община, как мы помним, располагала немалыми средствами, потому что многие новокрещенные сами полагали целые состояния «в ноги апостолам» (Ден. 4: 32-37). Естественно, справедливое распределение средств нуждающимся из этой казны нуждалось в управлении порядочными людьми, преданными этому служению. И вот представился случай назначить таких людей:

«В эти дни, когда умножились ученики, произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были при ежедневной раздачи необходимого. Тогда двенадцать [Апостолов], созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах. Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святаго Духа и мудрости; их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова» (Деян.6:1-4).

В этом пассаже мы ясно видим, что апостолы не считали финансово-хозяйственную область своим делом, а потому и не претендовали на то, чтобы самостоятельно ставить на должность «эконома» соответствующих служителей (греч. «диакон», заметим, соответствует лат. «министр» и в переводе оба слова означает «слугу», «служителя»; так и в российском государстве до Петра I были «дьяки», которые со времен европеизировавшего Россию императора стали именоваться «министрами»). Поэтому они и предоставили возмутившемуся народу «из своей среды» выбрать лиц, коим бы они (люди) доверяли. Апостолы четко указывают, что ставят «диаконов» (слуг) для «заботы о столах», т.е. о пропитании нуждающихся. Но это не было посвящение в священный сан! Диакон не имел никаких священнических полномочий (как не имеет их и сегодня, а призван быть «слугой» для священника и епископа). Что удивительного, если на не священное служение поставляются люди по выбору народа? – Тогда зачем же их рукополагали? – Да затем, что в древней Церкви любое (даже не священническое и не пастырское) служение получало свое «освящение» путем благословения и «возложения рук». В древней Церкви были известны и другие поставления – в частности, «дидаскал» (учитель) не имел (или не всегда имел) сан священства, и не мог заниматься ни пастырством, ни священнослужением, но занимал ту роль, которую сегодня занимают «катехизаторы» в приходских школах. Сохранился древний чин «рукоположения в дидаскалы» в одной из рукописей Александрийской Церкви – где дидаскалиат достиг особого развития в знаменитой Великой Александрийской Богословской Школе. Но все эти чины и саны не относятся к священству, к коему, в собственном смысле слова, относятся только епископы и пресвитеры – лица, имеющие власть совершать Таинства.

Однако когда апостол Павел дает наставление об избрании епископа или пресвитера (Тит. 1:5-9; 1Тим. 3: 1-7 и 5:22) он ничего не говорит о власти народа избирать или отвергать ставленника! Павел лишь предупреждает своих учеников (Тита и Тимофея) чтобы они сами внимательно присматривались и изучали своих кандидатов, но ничего не говорит о праве народа «избирать». И это понятно! Ведь и Христос не спрашивал у народа – «кого вы хотите, чтобы Я вам послал в качестве апостолов»? Свое служение Христос доверяет апостолам по личному выбору, и выбор дальнейших ставленников так же Он доверяет апостолам и их преемникам, а не пастве. Поэтому «выборность» священнослужителей имела локальный характер, относилась к внешним условиям (о которых было сказано выше) и не имела сакраментального значения (т.е. не была условием совершения Таинства).

3. Независимость благодати священства от личного благочестия носителя сана6.


Многие современники, показывая пальцем на грехи и недостатки священника, забывают, что ведь и первая община учеников Христа была далеко не идеальна. Симон Зилот – партизан-убийца (зилотами во время земной жизни Спасителя называли непримиримых партизанов, которые убивали своих сограждан только за то, что те платили подати оккупантам); Матфей – наживший на службе оккупантам себе нехилое состояние; Иуда – вор и лицемер. Остальные – «зачуханные» рыбаки. И этот «сброд» Иисус избирает и посылает от Своего лица, а от людей требует уважать Его посланников, как Его Самого, и предупреждает угрозой: «И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу» (Мар.6:11). Эти слова сказаны Христом 12-ти апостолам (в числе коих, как мы помним, был и Иуда – вор и лицемер). И еще: «Кто принимает вас, принимает Меня, а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня» (Матф.10:40). «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20:21). Ведь греческое слово «апостол» означает дословно «посол», а потом и «апостольское преемство» можно перевести на русский как «преемство посольских полномочий». Священники – послы к людям от лица Христа. И то, что совершает священник – он совершает во имя Христово и силой данного ему во Христе Святаго Духа Священства. Поэтому в отношении к священнику действует вполне дипломатическая этика, действующая в международных отношениях: Личные грехи или обиды на посла не могут приниматься во внимание, когда речь идет о действии посла «от лица» государства, послом коего он является. Да, посол не теряет своей личности, он не перестает быть человеком, но при этом имеет чрезвычайные полномочия, и ему оказывается вся причитающаяся честь, ради этих полномочий. Или как говорят в армии: «Не уважаешь меня лично, уважай мои погоны». Христианам не следует забывать, что самый грешный, самый недостойный священник имеет такие полномочия, «которых и самые ангелы не имеют» (5-я молитва из чина соборования), а именно: Он имеет право приносить Богу земные дары, которые – будучи предложены им в силу сана священства – прелагаются в Животворящие Тело и Кровь Спасителя нашего. Разумеется, в личной жизни священник может иметь даже смертные грехи (как имел их Иуда), но это нисколько не умаляет ни силы его сана, ни благодатности его служения, ни авторитета его власти в общине.

Разумеется, если с амвона священник станет учить чему-то, что противно евангельской вере, народ имеет право оказать сопротивление, при этом не нарушая уважения к сану. «Сопротивление» оказывается не лицу, а его конкретным заблуждениям, при чем это сопротивление должна начаться с увещания священника, а затем уже быть направлено в высшие инстанции Церкви. Народ Церкви не может превращаться в судью – у него нет судейских полномочий над священством. Народ может играть только роль свидетеля! В Церкви не может быть ни самосуда, ни бесчинств, ни революций, ни захвата власти!

4. Установленное Богом неравенство. В современном демократическом пространстве принято декларировать «всеобщее равенство». В демократическом обществе «культовые формы поведения [неотъемлемый элемент культуры классического общества – арх.Ф.] …значительно утрачены. Они уступили место товарищеским отношениям между людьми, которое нередко распространяют и на Бога. Поскольку в демократическом обществе по существу не может быть элиты, …постольку благоговение и повиновение, а вместе сними и поклонение становятся поистине невозможными»7. Эту демократическую болезнь нередко пытаются протащить и в Церковь (и, увы, протаскивают). Тезис о «всеобщем равенстве» стал настоящей мифологемой постмодернизма («метанарратив» по-Дерриду). Эту тему еще на заре ХХ века всесторонне рассмотрел русский философ Бердяев, поэтому к философскому ракурсу вопроса возвращаться нет смысла. И с религиозной, и с общечеловеческой точки зрения наличие власти есть уже неравенство. Сторонники «равенства» «не понимают, что люди (даже – арх.Ф.) по своей природе не равны, а их равенство означало бы овеществление и смерть человечества, которое представляет собою в сущности не сумму равных индивидов-атомов, а живое многоединство. …Не может человек уничтожить исходное неравенство. …Только, увы, зависть, воцарившаяся со времен революции, все еще подстрекает группы фанатиков мстить за свои обиды»8. Только крайне маргинализированные элементы кричат о «всеобщем равенстве», т.к. не нашли своей ниши ни в одной из социальных структур (нахождение же этой «ниши» подразумевает признание авторитета и механизмов власти, действующих интегрируемую структуру).

Да, для носителя власти дар власти – ответственность, в соответствии с коей он будет строго спрошен Первоисточником власти, т.е. – в данном случае, при разговоре о Священстве – Богом. Но для подвластных власть есть авторитет, игнорировать который или пытаться свести его к уровню общения «на равных» – преступление против Божественного установления. Мы видим, что и в апостольский век решение пастырских вопросов было исключительно за апостолами и их преемниками (на апостольском Соборе в Иерусалиме, согласно Деян. 15, были только апостолы, а миряне там участия не принимали). Народу же (т.е. пастве) предлагаются уже готовые решения, которые паства обязана принимать по послушанию. Апостол Павел – самый «коммуникабельный» из апостолов – сам часто говорит о своей власти (2Кор. 10:8; Тит. 2:15; 1Кор. 4:21 и др.), что подразумевает у его слушателей обязанность повиноваться. Порядок личных отношений со священником должен строиться исходя из того, что священник наделен божественными полномочиями и властью. Тогда не будет возникать «демократических комплексов» по поводу целования руки и иных знаков почитания носителя сана.

5. А как быть со всеобщим «царственным священством» христиан?


Этот вопрос частенько звучит со стороны протестантов и в Церкви он представляет собою «протестантский соблазн». Несомненно, что к основным дарам Духа, излитым на Церковь в Пятидесятницу, причастны все, получившие Крещение и Миропомазание, которое и делает каждого христианина «причастником царственного помазания Христа». Однако выше мы видели, что и апостолы, – несомненно, знавшие о «царственном священстве» своей паствы лучше современных демагогов, – утверждали авторитет пастырей и учителей христианского народа, говоря с народом с позиции власти, а не с позиции «диалога на равных». В таком случае, о чем же говорит апостол Павел в знаменитом отрывке: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; [некогда] непомилованные, а ныне помилованы» (1Пет.2:9-10)?

Данный отрывок у апостола является цитатой из двух ветхозаветных текстов: «Ибо ты [обращение идет к Израилю – арх.Ф.] народ святый у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле» (Втор.7:6). «…а вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх.19:6). Оба места адресованы Израилю, как совокупности единого целого. Но общее понятие о «народе святом» и «царстве священников» не отрицает внутреннего структурированного различия внутри народа. Что мы и видим в самом Израиле: Там не все могли совершать служение алтарю, но только избранные и посвященные первосвященник и священники из колена Левия. Это не отрицало того, что все они были «царством священников и народом святым». Но в чем же тогда заключалось их священство? – Сам Господь и говорит, что это служение выделяет Израиль из числа других народов: «Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли» (Ис.49:6). Апостол Петр прямо повторяет эту миссионерскую задачу Церкви: «дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет». Священническая миссия Израиля – быть Светом Народов. Священническая Миссия Церкви (народа Господнего, Нового Израиля) – та же самая. Значит, как в отношении ветхозаветного Израиля его несомненный статус «царства священников» нисколько не отрицает различий в ступенях священства внутри Израиля, так и относительно Церкви! Её всеобщая миссия быть светом народов составляет служение всех христиан (в этом они – «священники» для нехристиан). Но эта же миссия не исключает установленных Богом принципов власти, а значит, неравенства среди самих христиан.

Вот как о высоте священнического сана учил святитель Иоанн Златоуст:

«Кто размыслит, как важно то, что человек, еще облеченный плотью и кровью, может присутствовать близ блаженного и бессмертного Естества, тот ясно увидит, какой чести удостоила священников благодать Духа. Ими совершается эти (Евхаристические) священнодействия и другие, не менее важные для совершенства и спасения нашего. Люди, живущие на земле и еще обращающиеся на ней, поставлены распоряжаться небесным, и получили власть, которой не дал Бог ни ангелам, ни архангелам; ибо не им сказано: "что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе" (Матф. 18:18). Земные властители имеют власть связывать, но только тело; а эти узы связывают самую душу и проникают в небеса. Что священники совершают на земле, то Бог довершает на небе, и мнение рабов утверждает Владыка. Не значит ли это, что Он дал им всю небесную власть? "Кому" говорит (Господь), "простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся" (Иоан. 20:23). Какая власть может быть больше этой? "Отец весь суд отдал Сыну" (Иоан. 5:22); а я вижу, что Сын весь этот суд вручил священникам (!). Они возведены на такую степень власти, как бы уже переселились на небеса, превзошли человеческую природу и освободились от наших страстей. Если бы царь предоставил кому-нибудь из своих подданных власть заключать в темницу и опять освобождать, кого он захочет, такой подданный у всех был бы славен и знаменит; а о том, кто получает от Бога власть настолько превосходнейшую этой, сколько небо превосходнее земли и души тел, некоторые думают, что он получает маловажную честь, и будто бы возможно представить, что кто-нибудь из получивших этот дар будет не уважать его. Отвергнем такое безумие! Действительно безумно не уважать такую власть, без которой нам невозможно получить спасения и обетованных благ. Если никто не может войти в царствие небесное, "если кто не родится от воды и Духа" (Иоан. 3:5), и не "ядущий плоти" Господа и не "пиющий крови Его" лишается вечной жизни (Иоан. 6:53), а все это совершается ни кем иным, как только этими священными руками, т. е. руками священника, то как же без посредства их можно будет кому-нибудь избежать геенского огня, или получить уготованные венцы?»9.

Архимандрит Феогност (Пушков), кандидат богословия

1 Талмуд Вавилонский. Трактат "Авот р. Натана", версия 1-я, гл. 26 // Пер. с евр. Переферковича. Т. 4. С. 538 единой пагинации.

2 этому явлению посвящен целый трактат Талмуда: Мэила.

3 Это сохранилось и в христианстве: трапезу, пищу в идеале благословляет священник. Но в его отсутствие мирянин благословляет пищу формулой «молитвами святых отцов наших, Господи, Иисусе Христе, благослови нам пищу и питие, и помилуй нас». Под «святыми отцами нашими» мирянин в данном случае имеет ввиду священников (соответственно, в присутствии епископа священник благословляет «молитвами святого владыки и архиерея нашего…»).

4 Розеншток-Хюсси О. Слова Символа Веры // Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. – М. «Канон +» 1998. – С. 204-205.

5 Златоуст. О Священстве, III: 15. Подробнее по вопросу «избрание клира народом» см. наш очерк: «Пастырь и приход: канонические аспекты взаимодействия (очерк третий: выборность духовенства)» (https://orthodoxy.org.ua/content/pastyr-i-prikhod-kanonicheskie-aspekty-vzaimodeistviya-ocherk-tretii-29280 )

6 Этой теме посвящен мой специальный очерк с ответом диакону Кураеву: «Донатистское невежество или хула на Духа Святаго» [https://abbatus-mozdok.livejournal.com/1215645.html ].

7 Кунцлер М.,о. Литургия на рубеже тысячелетий. // Новая Европа № 15. – Милан-Москва, 2002. – С.130а.

8 Карсавин Л.П. Великая французская революция и Западная Европа. // Новая Европа № 15. – Милан-Москва, 2002. – Сс. 65, 67.

9 Златоуст. О Священстве. – Слово III, § 5

Фото Facebook






Повернутися назад