В мусульманской среде мне часто приходится сталкиваться с той точкой зрения, что брак является обязательным для мусульман. Поэтому современные мусульманские проповедники, явно подражая американским протестантам с их одержимостью бытоустроительством и "семейными ценностями", осуждают безбрачие и, в частности, безбрачие по религиозным мотивам [Бухари 2010: 32; Кардави 2004: 146, 166-168; Хасаут 2004: 176-178]. Юсуф Кардави пишет даже о том, что якобы в Исламе "запрещено безбрачие и отрешенность от законных половых отношений" [Кардави 2004: 146]. Отсюда и многие немусульмане, к сожалению, воспринимают Ислам как "религию домостроя", лишенную духовного и мистического измерения. Однако тщательное изучение как источников мусульманского вероучения, так и литературы, посвященной истории мусульманского мира, свидетельствует об обратном. В подтверждении тезиса об обязательности брака бытоустроители ссылаются обычно на Коран и Сунну. Однако при этом они либо перевирают смысл, либо ссылаются, в случае Сунны, на хадисы, в подлинности которых большие сомнения.

Коран не содержит запрета на монашеский образ жизни. В суре "Железо", 27, на которую часто ссылаются, сказано всего лишь следующее: "потом мы отправили вслед за ними [других] посланников и послали Ису, сына Марьям, и даровали ему Писание, а в сердцах тех, кто последовал за ним, Мы вселили сострадание и милосердие. Монашество же они сами придумали, Мы не предписывали этого им, разве что [они избрали его] для обретения благоволения Аллаха. Но они не соблюли [обычаи монашества] должным образом. Тем из них, которые уверовали, Мы воздали по их заслугам, но многие из них – нечестивцы" (цит. по [Коран 1995: 346]). Как мы видим, хоть монашество и объявляется человеческим изобретением, но оно не осуждается, осуждаются лишь нерадивые монахи. Из сборника "Сады праведных" следует, что смысл этого аята вовсе не в запрете монашества как института, а в осуждении людей, которые непоследовательны в совершении религиозной практики [Сады праведных 2007: 93]. Заметим также, что в этой же суре содержится и утверждение, отражающее типично аскетический, монашеский взгляд на мир: "Знайте же, что жизнь мира сего – лишь игра и забава, бахвальство и похвальба между вами, состязание в том, чтобы обрести больше имущества и детей…" ("Железо", 20) (цит. по [Коран 1995: 146]). Добавим также, что пророк Иса (Иисус Христос) не имел ни жены, ни детей, но он весьма уважаемое для всех мусульман лицо.

Кроме того, христианские монахи в Коране упоминаются еще три раза. В суре "Трапеза", 82: "Несомненно, ты убедишься, что больше всех дружелюбны к уверовавшим те, которые говорят: "Воистину, мы – христиане". Это оттого, что среди них есть иереи и монахи и что они не высокомерны" (цит. по [Коран 1995: 78]). А также в суре "Покаяние", 31: "[Иудеи и христиане] признавали богами помимо Аллаха своих ученых и монахов, а также Мессию, сына Марйам" (цит. по [Коран 1995: 121]) . И той же суре, аят 34: "Воистину, многие из ученых и монахов присваивают имущество людей неправым путем и сбивают [людей] с пути Аллаха" (цит. по [Коран 1995: 121]).

Как мы видим, в первом случае отношение к монахам сугубо позитивное. Во втором случае, осуждаются не сами монахи, а то, что верующие поклоняются им наряду с Богом. В третьем случае, осуждается корыстолюбие некоторых (но не всех!) монахов, и этот упрек, если знать историю, невозможно не признать справедливым. Но нигде не осуждается сам институт монашества как таковой или указывается на запретность монашества у мусульман.

Что касается Сунны, то я далек от того, чтобы отвергать ее полностью, как это сделал Муаммар Каддафи, считающий, что исламское законодательство должно разрабатываться исключительно на базе Корана [Егорин 1999: 308]. Но в то же время я не могу не согласиться с Анастасией Ежовой, что даже среди так называемых "достоверных" хадисов есть немало сфабрикованных [Ежова 2005: 221-222]. Как известно, хадисы делятся на три категории: сахих (достоверные), хасан (хорошие), даиф (слабые). При этом отнесение хадиса в ту или иную категорию решающим фактором является не содержание хадиса (а оно может быть самым нелепым с исторической точки зрения и просто с точки здравого смысла), а только цепь его передатчиков (иснад). Если цепь передатчиков не вызвала никакого сомнения, то такой хадис назывался сахих. Если в цепи передатчиков были некоторые изъяны, например, было одно из упоминаемых лиц было малоизвестно, или же в цепи передатчиков был пропуск, такой хадис считался хасан. Наконец, если в иснаде упоминались лица с неприемлемой репутацией, такой хадис относили к категории даиф [Петрушевский 1966: 127]. Таким образом, качество иснада рассматривалось как гарантия достоверности хадиса. Но понятно, что цепь передатчиков также легко подделать, как и содержание. Кроме того, даже передатчик с безупречной репутацией мог что-то забыть или что-то напутать. При длительной цепи устных передатчиков неизбежно происходят искажения.

Из суннитских сборников хадисов наиболее известны шесть: "Сахих" аль-Бухари, "Сахих" Муслима, "Сунан" ас-Сиджистани, "Сунан" ат-Тирмизи, "Сунан" ан-Насаи и "Сунан" Ибн Маджи (у шиитов есть свои сборники, например, "аль-Кафи" Кулайни). Из них наиболее авторитетными считаются первые два [Петрушевский 1966: 128-129, Сахих аль-Бухари 2008: 5]. Улемы более позднего времени разделились по поводу того, какому из обоих сахихов отдавать предпочтение [Сахих аль-Бухари 2008: 13], но все же большей популярностью пользовался именно Сахих аль-Бухари.

Аль-Бухари, как известно, жил в 810 – 870 гг., то есть на два века позже Пророка. Такие сподвижники Пророка, как Абу Хурайра, Убайда ибн Кайс и Али, имели записи хадисов, однако это были лишь эпизодические примеры их письменной фиксации. Как указывает С. М. Прозоров, наука не располагает сведениями, что систематическая и повседневная запись хадисов началась раньше конца VII века. В течение предшествующего периода хадисы передавались устно [Прозоров 2004: 250]. Даже в условиях нынешнего информационного общества, где широко распространены аудио- и видеозапись, гуляет столько небылиц о событиях десятилетней или двадцатилетней давности и о высказываниях политических деятелей той поры. Что же говорить о промежутке в двести лет в обществе, большинство людей было неграмотно, а писчий материал был мало распространен и весьма дорог (с бумагой жители Средней Азии познакомились только после Таласской битвы в 751 году). Согласно преданию, аль-Бухари путешествовал по многим городам Ближнего и Среднего Востока, где повстречал более тысячи мухаддисов – знатоков хадисов. Всего он будто бы собрал и проверил шестьсот тысяч хадисов, не считая двести тысяч, записанных им у его учителей и информаторов, и из них отобрал для своего сборника всего 7250 хадисов (по другим данным – 7397), то есть немногим более 1%. Всего эта работа заняла у него шестнадцать лет [Прозоров 2004: 387; Сахих аль-Бухари 2008: 5]. Скорее всего, эта цифра в шестьсот тысяч является вымышленной. Потому что при проведении несложных математических расчетов выходит, что аль-Бухари должен был проверять более чем сто хадисов каждый день, не делая выходных, что явно нереально.

В результате фабрикации хадисов многие эпизоды из Талмуда и Евангелия и высказывания древнегреческих философов получили распространение среди мусульман под видом изречений Пророка. Кроме того, каждый, кто знакомится с Сахихом аль-Бухари, может обратить внимание на явную избыточность предписаний юридического характера в соответствующих разделах для относительно простых условий жизни арабов того времени. Это было связано с тем, что хадисы юридического характера фабриковались в связи с усложнением социально-экономических реалий после завоевания мусульманами Ирана и части Византии при адаптации норм римско-византийского и ирано-сасанидского права. Так эти нормы выдавались за якобы высказывания Пророка [Петрушевский 1966: 130]. Фабрикация хадисов была явлением настолько частным и распространенным, что об этом знали и говорили современники, в частности, такие факихи, как Малик ибн Анас, Муслим и аш-Шафии [Петрушевский 1966: 130]. Некоторые люди выманивали деньги на пропитание, рассказывая сочиненные ими хадисы [Прозоров 2004: 264].

Как указывает А.Ежова, даже среди хадисов, содержащихся в Сахихе аль-Бухари и Сахихе Муслима, есть немало таких, которые противоречат Корану или аннулируют друг друга. Она приводит следующий пример. В сахихах аль-Бухари и Муслима содержаться хадисы, в которых Пророк повелевает мужчине, имевшему родителей, вместо участия в джихаде заботиться о своих родителях (в другом варианте – повелевает испросить у родителей разрешение на участие в джихаде) (в Сахихе аль-Бухари хадис 1229 (3004). Эти хадисы прямо противоречат аятам Корана ("Покаяние", 24); "Пререкания", 22), в которых сказано, что борьба на пути Аллаха стоит выше каких-либо привязанностей [Ежова 2005: 222].

Но еще больше неправдоподобных хадисов встречается в сборниках, созданных после двух сахихов. Например, некоторые суннитские факихи, указывая на запрет посещения женщинами-мусульманками бань (например, Юсуф Кардави [Кардави 2004: 158-159]), ссылаются на хадисы, содержащиеся в сборниках ат-Тирмизи, ан-Насаи и Ибн Маджа. Однако загвоздка заключается в том, что во времена Пророка у арабов не было еще бань, с ними арабы познакомились только после завоеваний византийских территорий [Петрушевский 1966: 127]. Или сторонники обязательности обрезания ссылаются на якобы высказывания Пророка, который повелел будто бы принимавшим Ислам делать обрезание [Ислам.ру 2004: 99]. Однако вряд ли пророк мог произносить подобные призывы: в них не было необходимости, так как жители Аравийского полуострова и до Ислама практиковали обрезание мальчиков, о чем свидетельствует еще античный географ Страбон [Страбон 1994: 712, 714]. По этой же причине следует отнести к подложным и часто цитируемый хадис: "Ищите знания даже в Китае", ибо арабы времен Пророка вряд ли могли знать что-то о Китае до арабского завоевания Средней Азии. Некоторые подобные хадисы отвергают сами улемы. Например, тот же Юсуф Кардави справедливо замечает, что все хадисы на тему шахмат – простой вымысел, так как арабы познакомились с шахматами уже после смерти Пророка [Кардави 2004: 280 - 281]. Но наиболее нелепым с исторической точки зрения является хадис: "Любовь в родине есть половина веры". Патриотизм и национализм были чужды мусульманам на протяжении всей их истории, и стали проникать в мусульманский мир с Запада лишь в относительно недавнее время. Как справедливо замечает Ф. Кардини, "мусульманское сознание, в котором господствовала идея уммы, с огромным трудом воспринимало западные понятия "отечество" и "нация" [Кардини 2007: 279]. Тем более эти понятия были чужды арабам в эпоху возникновения Ислама, бывшим в большинстве своем торговым и кочевым народом. Впрочем, как показывает О. Г. Большаков, это же можно сказать и о населения завоеванных арабами стран [Большаков 2002: 67].

Теперь перейдем к конкретным хадисам, которые цитируются при обращении к теме данной статьи. И первое, что приходит на память, это уже упомянутый хадис: "В Исламе нет монашества". Но, во-первых, этот хадис не встречается не в одном из сахихов, что уже вполне дает основание вслед за И.П. Петрушевским отнести его к числу подложных [Петрушевский 1960: 318] (и уже практика жизни первой мусульманской общины свидетельствует, как мы увидим, что монашество все же было), а во-вторых, здесь имеются в виду монахи христианского типа, а сам феномен монашества далеко не исчерпывается монашеством христианским, о чем у нас тоже пойдет речь. Бедри Нойан, живший в прошлом веке лидер течения бабаган в суфийском братстве бекташийа (ум. 1997) (о этом братстве у нас еще пойдет речь), хоть и не отвергал этого хадиса, но полагал, что его не следует понимать в смысле запрета безбрачия. Под "монашеством" Пророк мог понимать всю систему духовного управления в Византийской империи, то есть наличие особого духовного сословия, противопоставляемого мирянам. По его мнению, также возможно, что Пророк имел в виду, что мусульманин не должен добровольно истязать свое тело. Бедри Нойан указывает, что согласно толкованию имама Фахр ад-Дина ар-Рази в "Тафсир аль-Кабир" на 39-й айат суры "Семейство Имрана", безбрачие не противоречит положениям шариата и каждый человек сам должен решать, вступать ли ему в брак или пребывать в безбрачии [Аверьянов 2011: 104].

Больше оснований для доверия внушает хадис, переданный аль-Бухари: "Сообщается, что АбдАллах, да будет доволен им Аллах, сказал: "(Однажды, когда) мы были вместе с Пророком (СААС), он сказал: "Пусть жениться тот, кто может (жениться), поскольку это в наибольшей степени способствует потуплению взоров и защите половых органов; тому же, кто жениться не может, следует поститься, ибо пост для него (будет подобен) холощению" (цит. по [Сахих аль-Бухари 2007: 339]). Как мы видим, здесь, во-первых, говорится всего лишь о желательности брака для тех, кто в состоянии вступить в брак, а вовсе не об обязательности брака для всех, а во-вторых, предписывается аскетическая практика для придерживающихся безбрачия.

В Сахихе аль-Бухари содержится еще один хадис (1744 (5073)) на эту тему: "Сообщается, что Сад ибн Абу Ваккас, да будет доволен им Аллах, сказал: "Пророк (СААС) запретил Усману бин Мазуну отказываться от брака, а если бы он разрешил ему (это), то мы непременно оскопили бы себя" (цит. по [Сахих аль-Бухари 2007: 711]). Здесь можно отметить два момента. Во-первых, речь идет об предписании в отношении всего одного человека, а не всех, а у каждого могут быть свои обстоятельства. Во-вторых, хадис завершается лишенным логики утверждением: "если бы он разрешил ему (это), то мы непременно оскопили бы себя". Если бы речь шла именно о запрете безбрачия, то логически правильное утверждение выглядело бы так: "если бы он разрешил ему (это), то мы непременно отказались бы от брака". Таким образом, напрашивается вывод, что Пророк запретил Усману бин Мазуну не вообще отказываться от брака, а запретил то, чтобы он добровольно стал евнухом.

В таком же духе выдержан и хадис, связанный со сподвижником Пророка по имени Абу Хурайра. "Сообщается, что Абу Хурайра (АС) сказал: "(Однажды) я сказал (пророку, СААС): "О посланник Аллаха, поистине, я молод, и я боюсь, что могу совершить прелюбодеяние, а жениться я не в состоянии!" - но он ничего не ответил мне. Потом я сказал ему то же самое еще раз, и он (опять) промолчал, потом я сказал ему то же самое еще раз, и (на этот раз) пророк (СААС) сказал: "О Абу Хурайра, высохло перо (записавшее) то, с чем тебе (предстоит) столкнуться, а поэтому ты можешь как оскопить себя, так и отказаться от этого" (цит. по [Сахих аль-Бухари 2007: 711]). Но как мы видим, смысл данного хадиса опять-таки не в осуждении безбрачия, а в осуждении оскопления. Абу Хурайра намекает, что хочет оскопить себя, на что Пророк отвечает, что все действия человека предопределены, и что он может как оскопить себя, так и воздержаться от этого шага.

Вышеупомянутые хадисы из Сахиха аль-Бухари выглядят вполне правдоподобными, но также на эту тему часто приводится хадис с фольклорным, явно вымышленным сюжетом. "Сообщается, что Анас бин Малик, да будет доволен им Аллах, сказал: (Однажды) к домам жен пророка пришли трое людей, которые стали расспрашивать о том, как поклоняется Аллаху пророк. Когда им рассказали об этом, они, очевидно, посчитав, что это не так уж много, сказали: "Как далеко нам до пророка, которому прощены и прошлые его прегрешения, и будущие!" Потом один из них сказал: "Что касается меня, то я буду молиться каждую ночь напролет". Другой сказал: "Я стану постоянно соблюдать пост". Третий же сказал: "А я буду сторониться женщин и никогда не женюсь". (А через некоторое время к ним) подошел посланник Аллаха, который спросил: "Так это вы говорили то-то и то-то? Клянусь Аллахом, я больше вас страшусь Аллаха и больше вас боюсь Его, однако в некоторые дни я пощусь, а в другие не делаю этого, я молюсь (ночам) и сплю, а также заключаю браки с женщинами, а тот, кто не желает (следовать) моей сунне, не имеет ко мне отношения!" (цит. по [Бухари 2007: 710]). Подложность данного хадиса подтверждается тем, что существуют другие версии сюжета, со сходной нагрузкой (осуждение аскетизма), но всюду фигурирует число три. Вот, например, хадис из шиитского сборника "Аль-Кафи", составленного аль-Кулини (для шиитов он еще более авторитетен, чем Сахих аль-Бухари для суннитов [Прозоров 2004: 330]): "К святому Пророку (СААС) пришли однажды три женщины и стали жаловаться на своих мужей. У одной из них муж отказался есть мясо, у другой – перестал пользоваться благовониями, у третьей – стал избегать близости с ней. Пророк (СААС), возмущенный поведением мужчин, вышел из дому, взошел на минбар и, вознеся хвалу Аллаху, произнес: "Что случилось с некоторыми из моих соратников, которые перестали есть мясо, пользоваться благовониями и приходить к своим женам?" (цит. по [Ежова 2005, с.239]). Так если в первом хадисе мы видим троих мужчин, пришедших к женам Пророка, то во втором – троих жен, пришедших к самому Пророку жаловаться на своих аскетически настроенных мужей. Искусственность и вымышленность сюжета налицо. Трудно себе представить, чтобы великий Пророк Ислама был так возмущен, узнав, что некто из его последователей отказался есть мясо. Также встает вопрос, кто были эти загадочные трое в хадисе из Сахиха аль-Бухари, и почему они не называются по именам. В комментариях указывается, что этими людьми были Али бин Абу Талиб, Абдуллах бин Амр бин аль-Ас и Усман бин Мазун, хотя относительно этого высказывались и другие мнения [Сахих аль-Бухари 2007: 710]. Тогда спрашивается, почему первым передатчиком хадиса выступает не кто-то один из этих троих, а Анас бин Малик?

Явно подложным является и хадис, относительно которого указывается, что он был передан Абдур-разаком, Ибн Джариром и Ибн аль-Мунзаром. В нем Пророк якобы говорит сподвижникам, собравшимся отстраниться от мирских дел: "Были погублены те, кто был до вас, за переусердствование. Они хотели лишений, и Аллах ниспослал им эти лишения, а оставшиеся из них находятся в монастырях и храмах. Вы же поклоняйтесь Аллаху и не придавайте никого в сотоварищи. Совершайте хадж и умру, будьте праведными, и Он поведет вас прямым путем" (цит. по [Кардави 2004: 167]. Не понятно, как монахи "были погублены" "за переусердствование", ведь монашество продолжало благополучно существовать и во времена Пророка и чем монашеский образ жизни препятствует поклоняться Аллаху и не придавать ему сотоварищей?

Кроме того, имеется немало хадисов и с противоположной направленностью, поощряющих аскетические настроения. Вот, например, хадис, содержащийся в сборнике Муслима: "Передают со слов Абу Саида аль-Худри, да будет доволен им Аллах, что пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, сказал: "поистине, мир это сладок и зелен и, поистине, Аллах сделал вас (Своими) наместниками в нем, чтобы посмотреть, как вы будете поступать. Остерегайтесь же мира этого и остерегайтесь женщин!" (цит. по [Сады праведных 2005: 218]).

Или же: "Передают со слов Усамы бин Зайда, да будет доволен Аллах ими обоими, что пророк (СААС) сказал: "Не оставлю я после себя искушения, более вредоносного для мужчин, чем женщины" (Сахих аль-Бухари 1752 (5096)), цит. по [Сахих аль-Бухари 2008: 713]). Этот же хадис приводится и в сборнике Муслима.

А в сборнике "Сады праведных" есть целая глава, которая называется "О желательности уединения в случае распространения пороков среди людей и наступления времени падения нравов или же из страха перед искушением в религии и совершением запретных, сомнительных и тому подобных вещей" [Сады праведных 2005: 266 - 267]. В одном из хадисов, содержащихся в этой главе, восхваляется такой человек, который "вместе со (своими) немногочисленными овцами будет находиться на одной из этих вершин или в одной из этих долин, совершая молитвы, выплачивая закят, поклоняясь своему Господу до тех пор, пока не придет к нему смерть, и не (поддерживая) с людьми (связей) ни в чем, кроме благого" (цит. по [Сады праведных 2005: 267]).

Пророк заповедует правоверным и уважительное отношение к христианским монахам-отшельникам. Их, в частности, запрещено убивать во время военных действий [Петрушевский 1973: 83].

Вопреки мнению Кардави и ему подобных, в Исламе всегда были люди, избравшие аскетический образ жизни. Первые примеры подобной практики относятся уже ко времени жизни Пророка. Речь идет об асхаба-суффа (или "люди скамьи") – неимущих сподвижниках из числа мухаджиров и ансаров, которых насчитывалось в разное время от 70 до 300 человек [Йылмаз 2007: 73; Шиммель 1999: 20, 30]. К асхаба-суффа принадлежали такие знаменитые сподвижники, как Абу Хурайра, Салман Фариси, Сухайб Руми, Абу Муса Ашари и Абу Зарр [Йылмаз 2007: 74].

Мусульманский автор Абу Нуйам Исфахани в своей книге "Хильятульаулия" писал о них: "Они те, кого Всевышний Господь защитил от надежды на что-либо преходящее, и вместо обольшения преходящим и бренным они возвели в принцип привязанность и приверженность повелениям Аллаха. Этим своим состязанием они послужили примером для тех, кто не придает значения этому миру. У них не было ни семьи, ни имущества, а также и какой бы то ни было торговли или занятий, отрывающих их от поминания Аллаха. Они ничуть не огорчались тому, что теряли из мирского, и не радовались тому, что приобретали для ахирата" (цит. по [Йылмаз 2007: 73]).

Асхаба-суффа жили у входа в мечеть (именуемую Масджид-ан-наби, "мечеть Пророка"), и это вызывало у некоторых недовольство. Согласно преданию, по этому поводу были ниспосланы следующие аяты Корана:

"Не прогоняй тех, кто взывает к господу своему и утром, и вечером, стремясь к Его благоволению" ("Скот", 52) (цит. по [Коран 1995: 86]).

"Так терпи же вместе с теми, которые утром и вечером взывают к Господу своему, истово молят о его благоволении. Не отвращай своего взора от них, стремясь к благам этого мира, не повинуйся тем, чьи сердца по Нашей воле в небрежении [своем] не поминают Нас, кто следует своим низменным страстям, и далеко преступает [границы дозволенного]" ("Пещера", 28) (цит. по [Коран 1995: 185 - 186]).

Согласно преданию, Пророк любил асхаба-суффа и постоянно с ними встречался. Когда какое-либо племя принимало Ислам и просило прислать к нему учителя, Пророк выбирал его из числа асхаба-суффа [Йылмаз 2007: 73, 74]. Благодаря тому, что асхаба-суффа вели аскетический образ жизни и выступали в роли проповедников, суфии всегда считали их своими предшественниками. И само слово "суфий" выводится из "суф", что значит "шерстяная одежда", а именно эту одежду и носили асхаба-суффа. Согласно другой версии, суфий выводится из "суф" (помост или скамья), на этом помосте рядом с мечетью Пророка они жили [Бухари 2010: 33-34; Шиммель 1999: 29]. Один из ранних суфиев Калабази писал следующее на это счет: "Те, кто соотносят себя со Скамьей и шерстью, подчеркивают внешнюю сторону своего положения: ибо эти люди покинули сей мир, ушли из дому, бежали от своих сотоварищей. Они скитались по земле, умерщвляя плотские желания и обнажая тело, и теперь потребляют мирские блага лишь в той мере, чтобы прикрыть наготу и утолить голод" (цит. по [Шиммель 1999: 20]).

Кстати, известный мусульманский мыслитель Калим Сиддыки советовал обращать особое внимание на сиру – жизнеописание Пророка [Ежова 2005: 221], а из сиры следует, что Пророк с уважением относился к асхаба-суффа, а вовсе не призывал их становиться "социально адаптированными".

Об одном из асхаба-суффа, Абу Хурайре, у нас уже шла речь, когда мы касались хадисов. Именно его в качестве сторонника аскетизма отметил И.П. Петрушевский [Петрушевский 1960: 316].

Не менее известным, чем Абу Хурайра, сподвижником из числа асхаба-суффа был Абу Зарр. Он не только придерживался безбрачия, но и выступал за права бедняков. Во время правления халифа Усмана он стал осуждать сирийского наместника Муавию за то, что тот стал называть общественную казну вместо мал аль-муслимин ("средства мусульман") мал Аллах ("средства Аллаха"), узурпируя таким образом права мусульман. Попутно Абу Зарр публично обличал богачей, заявляя, что их будут утюжить в аду раскаленным железом. Эти проповеди так накаляли атмосферу, что Муавия выслал Абу Зарра в Медину. Там у халифа Усмана он потребовал сверх закята собирать дополнительный налог, который мог бы идти на помощь неимущим, однако Усман отказался сделать это. Тогда Абу Зарр покинул людей и стал жить отшельником в местечке под названием Лабаза (Рабаза) (по другой версии, его выслал туда Усман, дав для пропитания несколько верблюдов и небольшое стадо овец). Таким образом, Абу Зарра можно считать не только первым социалистом или "un socialiste avant la letter", как назвал его Луи Массиньон, но и основоположником традиции мусульманского отшельничества. Он представляется прототипом истинного факира – бедняка, который не владеет ничем и которым полностью владеет Аллах [Большаков 2002: 205; Йылмаз 2007: 75; Хисматулин 1999: 90; Шиммель 1999: 30].

Подобная традиция была впоследствии подхвачена и развита суфиями. Главным содержанием суфизма на раннем этапе были аскетизм (ар. зухд, соответственно захид – аскет, подвижник) и аскетическое неприятие мира, "бегство от мира" (ар аль-фирар мин ад-дунья). В ту пору, как и сейчас, отказ от материальных благ был еще и средством выражения социально-политического протеста. Свой скромный образ жизни ранние суфии противопоставляли роскошной и праздной жизни Омейядов и их приближенных. Мусульманские подвижники стремились жить с соответствии со словами Пророка: "Если бы вы знали то, что знаю я, вы бы мало смеялись и много плакали" [Йылмаз 2007: 75, 77; Петрушевский 1960: 316; Шиммель 1999: 33]. Негативное отношение к власти, возникшее в эту эпоху, в значительной степени сформировало настроения, которые будут свойственны благочестивым мусульманам на протяжении всей истории исламской цивилизации: суфии прямо отождествляли власть со злом [Шиммель 1999: 32].

Основным принципом жизни суфиев стал факр ("нищета, бедность"), который имел внешнюю сторону – отсутствие средств к существованию, нужда и лишения – и внутреннюю – отсутствие стремления к богатству и свобода от мирских привязанностей. Зачастую акцент делался именно на аскетической стороне суфизма, то есть на полном разрыве с тем, что именуется "миром", и на отказе от себялюбия: "суфизм означает ничем не владеть и ничему не принадлежать" [Шиммель 1999: 21] Суфии при этом ссылались на хадис, согласно которому Пророк как-то сказал: "Моя нищета – моя гордость" [Хисматулин 1999: 93]. С факром связано учение о таваккуль; принцип таваккуль заключался в том, чтобы всецело положившись на Аллаха, не заботиться о добывании пропитания (ар. ризк). Общепринятым обычаем среди нищенствующих суфиев (которых впоследствии стали именовать факирами или дервишами) стало собирать милостыню только на один день, ибо запасаться чем-либо впрок считалось грехом. Весьма интересно, что в суфийских текстах часто почти в дословной передаче встречаются слова Евангелия (Матф. VI, 25-34, Лука XII, 22-30) о птицах небесных, которые не сеют, не жнут и не собирают в житницы, но отец небесный питает их [Петрушевский 1960: 316-317]. Пророк Иса или Иисус предстает суфиям идеальным подвижником, воплощением чистой любви к Богу. В текстах ранних суфиев он выступает как бездомный странник, который учит смирению, душевному покою и милосердию [Шиммель 1999: 35]. Понятно, что нищенство едва ли могло быть совместимо с семейным образом жизни.

Как пишет А. Шиммель, ранние суфии предпочитали сохранять безбрачие. Один из них, Абу Сулейман Дарани (ум. 830 г.) из Дамаска, утверждал, что "той сладости обожания и ничем не нарушаемой покорности сердца, которую может испытывать одинокий мужчина, человеку женатому никогда не ощутить" (цит. по [Шиммель 1999: 37]). Суфии любили рассуждать о том, что семейная жизнь ввергает человека в состояние постоянного беспокойства и отвлекает от поклонения Аллаху, а связанные с ней несчастья рассматривали как "наказание тому, кто предается разрешенной законом похоти" (цит. по [Шиммель 1999: 37]). Знаменитый аскет Ибрахим ибн Адхам, в исламской традиции вошедший в поговорку как пример жизни в бедности, воздержании и уповании на Аллаха (согласно легенде, он был принцем, отказавшимся от власти и богатства, подобно Гаутаме Будде), выразил подобное жизненное кредо в изречении, которое часто цитируется в суфийской поэзии и прозе: "когда человек женится, он садится на корабль, а когда у него рождается ребенок, он терпит кораблекрушение" (цит. по [Шиммель 1999: 37]). Другой известный суфий той же эпохи, Фудайл ибн Ийад (ум. 802), хотя и был женат, считал семейную жизнь одним из величайших препятствий на пути к Аллаху. Кроме того, он вообще избегал людского общества и как-то сказал: "когда наступает ночь, я бываю счастлив, что остался один на один с Богом и ничто не отделяет меня от Него, а когда приходит утро, я впадаю в печаль, ибо мне неприятен вид людей, которые входят в комнату и нарушают мое одиночество" (цит. по [Шиммель 1999: 36]). Из суфиев же того времени, проживших всю жизнь в безбрачии, следует отметить Дауда Таи (ум. 777 г.). Согласно преданию, он был ученым, который выбросил свои книги в воду и посвятил жизнь борьбе с собственными страстями [Йылмаз 2007: 35-36].

Продолжение следует

Теги: