Пока обычные россияне постятся и меняют доллары на рубли, некоторая часть воцерковленных россиян открыто восстала на патриарха Кирилла. Ни квартира в центре Москвы, где живет его непонятная родственница, ни VIP-проходки на пояс Богородицы не возмущали в свое время церковный люд так, как сейчас возмутила встреча с папой римским.

Во время которой за спиной патриарха во весь рост поднялась фигура митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима – человека, с именем которого Кирилл, по его собственным словам, всходил на патриарший престол. Самого легендарного деятеля РПЦ советского периода.

Всеересь экуменическая, самая страшная

Гаванская встреча патриарха и папы произвела впечатление и на людей, далеких от церкви. Поскольку подана была как событие вселенского масштаба – как-никак главы двух крупнейших христианских церквей встречаются впервые за 1000 лет. Правда, РПЦ – лишь пятая по значимости православная церковь в мире (существует официальная иерархия православных церквей, которая возглавляется Константинопольским, или Вселенским, патриархатом). Главы других церквей, в том числе Вселенский патриарх, помирились с папами 50 лет назад и с тех пор спокойно встречаются. То есть в известном смысле патриарх Кирилл пошел по пути всего мирового православия.

Собственно, именно это и возмутило наших церковных несогласных. Если оставить в стороне абсурдные обвинения в том, что Кирилл хочет подчинить РПЦ Ватикану, они ставят в вину патриарху «экуменическую ересь». Экуменизм – это идеология сближения между всеми христианскими конфессиями, которую активно продвигают Константинопольская патриархия с 1920-х годов и католики с 1960-х. Консервативные православные весь этот экуменизм на дух не переносят, поскольку приличному человеку не о чем разговаривать с католиками-еретиками, пока они не покаются и не признают, что Дух Святой от Отца исходит, а от Сына – нет.

Из этого вытекает еще одно обвинение Кириллу: в узурпации церковной власти. Уподобляясь римскому папе, который самолично руководит католической церковью, наш патриарх собственной волей бросает РПЦ в омут экуменизма. Забывая, что у нас высшая власть принадлежит Поместному собору – собранию депутатов от духовенства и мирян.

Получается забавный казус: православные консерваторы, все через одного монархисты, обвиняют Кирилла в недемократичности. И нельзя сказать, что несправедливо.

Мало того –  в этом июне экуменисты планируют созвать Всеправославный собор, который готовили 50 лет. Сначала его хотели провести в Стамбуле, но патриарх Кирилл сказал, что он в Турцию не полетит, и собор перенесли на Крит. Там будут обсуждаться страшные вещи – помимо узаконения экуменизма, возможно, разрешат межконфессиональные браки и второй брак для священников, упростят посты. И много других вопросов по догматике, богослужению и т.д. В каждый из которых можно занести какую-нибудь ересь, считают ревнители отечественного благочестия.

Все это вместе и вызвало протест. Священники, как какие-нибудь борцы с ментовским беспределом, записывают видеообращения и выкладывают их в Интернет. К уже существующему определению сторонников межконфессионального диалога как «криптокатоликов» добавилось новое: «гаваниты». Произошло оно, как несложно догадаться, от названия населенного пункта Гавана, где папа с патриархом подписали совместную декларацию. Но отсылает нас к гаваонитам – подлому народу, который в Ветхом Завете обманывал евреев (в Ветхом Завете евреи были еще хорошими, и обманывать их не полагалось). Сочинена молитва «Против Восьмого вселенского (т.е. Всеправославного. – А.М.) собора», в которой Бога просят: «сокруши благодатию Твоею богомерзкую и богопротивную всеересь экуменическую, на земли Российстей и во всех Поместных Церквах служителями антихриста распространяемую, и избави нас от насильства, попрания и осквернения от нечестивых еретиков».

В Петербурге даже прошел круглый стол «Русская Православная Церковь и Гаванская декларация – победа или поражение?», на который собралось 400 человек, пришедших к выводу, что это, безусловно, поражение. Представлявший епархию диакон Владимир Василик был освистан, хотя и высказывался достаточно осторожно: в Гаванской декларации есть-де «провокационные утверждения, связанные с мутным пунктом по эвтаназии и неосуждение гомосексуализма», но осуждать патриарха нельзя, хотя бы он и заблуждался, потому что «мы все – его дети». «Наш отец – Христос», – стали кричать ему из зала.

Публичная внутренняя дискуссия в РПЦ не очень распространена, поэтому со стороны сложно сказать, насколько популярны такие взгляды внутри клира. Понятно, что открыто их высказывать могут очень немногие: те, кому уже нечего терять. Логика подсказывает, что вряд ли подобным мыслям сочувствует абсолютное большинство. С другой стороны – так может думать любой священник, выгоняющий из церкви женщин в брюках или непоседливых детей. А это случается довольно часто.

Как бы то ни было, перед нами – первый пример открытого коллективного протеста внутри русской церкви в новейшее время.

Криптокатолик Никодим

Корни всей этой истории уходят в 60-е годы прошлого века и связаны с именем митрополита Никодима (Ротова). Его карьера была удивительной. В 1947 году, в возрасте 18 лет, он принял монашеский постриг и, будучи монахом, сумел отучиться два курса в Рязанском пединституте. Даже в контексте тогдашней любви Сталина к церкви это выглядит невероятным.

Через 4 года после пострига Никодим уже заочно учился в Ленинградской духовной академии, был секретарем архиепископа Ярославского и Ростовского и де-факто настоятелем кафедрального собора в Ярославле. Еще через 4 года стал заместителем начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме.

Сейчас такие головокружительные карьеры в церкви любят объяснять «голубым лобби», но в те времена был еще один, гораздо более существенный фактор: КГБ. О роли которого в жизни церкви ни у кого нет никаких заблуждений. «Конечно, абсолютно все служители церкви так или иначе соприкасались с КГБ, а точнее, с властями в лице Совета по делам религий при Совмине СССР. Все назначения всегда с ними согласовывались. Хотя и нельзя говорить, что все священники были агентами спецслужб», – говорит настоятель петербургского Федоровского собора протоиерей Александр Сорокин.

В 1958-м начинаются хрущевские гонения на церковь, и именно в этот момент Никодим, тогда же рукоположенный в епископы, становится заместителем, а потом главой Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС).

К тому времени Ватикан проходил в СССР по классу первостатейных акул империализма. Советская власть вообще не любила своих верующих, особенно же она не любила западно-украинских греко-католиков. В которых видела тайных бандеровцев и старалась хотя бы вернуть их в «нормальное» православие. Кроме того, была проблема католических стран Восточной Европы, оказавшихся в зоне советского влияния. И митрополит Никодим выступал соответствующим образом: «Римская курия неразрывно связала себя с империалистическими замыслами и доселе остается глухой, и чаще враждебной, к морально-социальным запросам масс, борющихся за идеалы свободы, равенства и братства».

В 1961-м папа Иоанн XXIII задумал провести Второй Ватиканский собор и позвал на него в качестве гостей представителей православных церквей. В ответ в Журнале Московской патриархии появилась статья «Non Possumus», излагавшая все претензии православных к католикам. Однако Иоанн XXIII, в отличие от своих предшественников, был сторонником мирного диалога с коммунистами, за что даже получил прозвище Красный Папа. И в КПСС решили поменять генеральную линию. На секретных переговорах митрополит Никодим заявил представителям Рима, что РПЦ отправит свою делегацию, если будет гарантировано, что на Ватиканском соборе не прозвучит критика в адрес СССР.

Статья «Non Possumus» была объявлена частным мнением ее автора, а делегация советских священников – в составе которой был, кстати, и будущий петербургский митрополит Владимир (Котляров) – отправилась в Ватикан. Немало удивив и раздосадовав коллег по православному блоку, которые решили собор игнорировать. Гарантии были исполнены: критики в адрес СССР, где как раз в этот момент шла очередная антирелигиозная волна, не прозвучало. «Куда не доехал красный танк, дошел красный митрополит», – писали русские эмигрантские газеты.

Митрополит Никодим стал настоящим другом Ватикана и в этой дружбе шел много дальше того, что требовали партия и правительство. Так, например, он пролоббировал решение Синода, разрешавшее православным священникам причащать католиков и старообрядцев, если их собственных священников рядом нет. Поскольку и православных-то церквей в СССР было немного, а уж католических – тем более, такая нужда возникала часто. Более того, Никодим сам в Ватикане причащал католиков, что являлось прямым нарушением православных канонов.

В искренность любви православного архиерея к Риму можно поверить. Это любовь, состоящая из восторга и зависти. Ведь Римская Церковь – мощнейшее государство, распространившее свое влияние на весь мир, а влияние РПЦ ограничено пространством бывшего СССР, и сама она находится в унизительной зависимости от светской власти.

Умер Никодим в Ватикане, на приеме у папы. По легенде, которую особенно любят его антагонисты, митрополит упал с остановившимся сердцем, ткнувшись лицом в папскую туфлю. Папа же и прочитал первую молитву над его телом.

Никодимовщина и никодимовцы

Но эти факты дипломатической биографии – лишь штрихи на портрете митрополита Никодима. С 1963 года и до смерти в 1978 году он занимал ленинградскую кафедру. Воспоминаниями о нем до сих пор живет весь церковный Петербург.

Никодим резко отличался от своих предшественников и приемников. Он был доступен и демократичен. Любил приходить не только на экзамены в Ленинградскую духовную академию (ЛДА), но и на простые лекции. Большинство бурсаков знал в лицо и по имени. Лучших из них он отбирал в свою гвардию и нередко приглашал этих гвардейцев гулять ночами в Митрополичьем саду Лавры. Это были будущие никодимовцы. Тут нельзя не упомянуть про соответствующие подозрения, которые любят озвучивать антиникодимовцы. Но свечку никто не держал.

В условиях, когда каждый считал долгом стукнуть на ближнего своего, единственным способом сформировать верную команду для Никодима было вырастить ее с семинарской скамьи. Он это и делал. От учеников митрополит требовал наличие интеллекта, безусловную преданность себе и абсолютную лояльность советской власти, вспоминают свидетели тех событий. Говорят, лояльность подтверждалась установлением особых отношений с КГБ. Возможно.

Чтобы понять, что такое было правление Никодима в Ленинграде, достаточно одного факта: преподавать в Ленинградской духовной академии, то есть воспитывать будущих православных священников, был приглашен не просто католик, но член ордена иезуитов Мигель Арранц. Для СССР 60-х годов это был шок. «Начнем с разоблачения иезуитов», – так, по воспоминаниям очевидцев, начал новый преподаватель свою первую лекцию и снял рясу. Он преподавал литургику – науку об истории богослужений, в которой являлся одним из ведущих мировых специалистов.

Вслед за отцом Мигелем в Ленинград потянулись и другие европейские католики, впрочем, не в качестве преподавателей. А студенты ЛДА поехали учиться в римские католические институты. Так Ленинград стал сердцем православного либерализма в противовес консервативной Москве, где Никодима считали «криптокатоликом» и всерьез подозревали, что он тайно принял католичество и подписал секретную унию, обещающую отдать русское православие под власть Рима.

Апологеты митрополита Никодима оправдывают его деятельное участие в советской пропаганде желанием сохранить церковь. Хрущев обещал гражданам в скором времени показать по телевизору «последнего попа», и нужно было доказать Кремлю, что церковь не враг, а надежный помощник. Эти аргументы удивительным образом совпадают с аргументами в защиту митрополита Сергия, подчинившего в 1927 году РПЦ большевикам. Справедливости ради надо заметить, что Сергий получал патриарший куколь из рук Сталина в то время, когда большинство епископов и священников гнили в концлагерях или шли на расстрел, тогда как Никодим сотрудничал с властью, которая всего лишь закрывала и взрывала церкви.

Любимый ученик

Никодимовцы представлены сегодня в верхушке РПЦ целым списком архиереев, но первый в нем – любимый ученик, нынешний патриарх Кирилл. «Я благодарю Бога, что поступил в семинарию, оказавшись среди людей, окружавших митрополита Никодима. Ко мне он проявил особую отеческую любовь, достаточно рано избрав меня своим личным секретарем. Я несу в себе то, что он в меня вложил. Он был самым сильным кандидатом, чтобы стать патриархом, но власти не хотели этого, и он действительно никогда патриархом не стал. Но в день своей собственной интронизации, восходя на патриарший престол, я мысленно восходил на него вместе с владыкой Никодимом», – рассказал однажды Кирилл.

Вплоть до самого своего избрания патриархом Кирилл считался в церковной среде либералом не хуже Никодима: сторонником экуменизма, модернизации богослужения и т.д. И проводил его политику в его кресле главы ОВЦС – отдела вешних церковных связей.

Не только патриаршество Кирилла, но и встреча с папой в известном смысле – продолжение дела любимого учителя. Тут, однако, можно провести и другие исторические аналогии, с патриархом Никоном. Это читатели советских учебников знают, что он был человеком нехорошим – сжег протопопа Аввакума и устроил раскол. А в среде образованных православных иерархов Никона помнят как  идеолога превращения Москвы в мировой центр православия и укрепления власти патриарха, которого (то есть себя) Никон считал выше царя. Прямо так и говорил в ближнем кругу: «Я на царскую власть плюю и сморкаю». На этом, как известно, и спалился – был извержен из сана и сослан в монастырь.

Говорят, портрет Никона висел у митрополита Кирилла, когда тот еще возглавлял ОВЦС, на особенном месте. В отличие от предшественника, Кирилл знает, что у стен есть уши. И про царскую власть ничего не говорит. Хотя, возможно, думает. Но его экуменизм – это точно такая же попытка сблизить русское православие с мировым, как и реформы Никона, который правил русские книги по эталонным греческим образцам. Только народ сейчас верою ослаб, и новых протопопов Аввакумов, чтобы на костер за святую старину пойти, днем с огнем не сыскать.             

Оnline812.ru

Теги: