История с Новым Афоном убедила стратегов ГПЦ, что ситуативное совпадение их интересов с РПЦ – вещь ненадежная. Поэтому патриархи Кирилл и Илия могут договориться лишь о сохранении статус-кво: Россия и дальше признает независимость Абхазии и Южной Осетии, но РПЦ по-прежнему отказывается признать автокефалию абхазской церкви и не принимает в свое лоно православную церковь Южной Осетии


Недавно представительная делегация Грузинской православной церкви (ГПЦ) при финансовой поддержке британского посольства посетила штаб-квартиру НАТО. Иерархи высокого ранга ГПЦ провели встречи с чиновниками среднего звена Североатлантического альянса. Согласно официальному сообщению Грузинской патриархии, в ходе этих встреч «обсуждалась важность европейской интеграции и общих ценностей Европейского союза и Грузии».

После завершения визита духовные лица объясняли в интервью журналистам, что их поездка и переговоры в штаб квартире военно-политического блока «окончательно опровергли лживые слухи, что НАТО якобы требует от Грузии узаконить однополые браки в качестве условия предоставления ей дорожной карты по вступлению в альянс». Позднее выяснилось, что такой церковно-военный визит в брюссельскую штаб квартиру НАТО – событие почти уникальное, если не считать похожую поездку иерархов «одной из католических стран». 

Примечательно, что делегация ГПЦ ездила в Брюссель всего за несколько дней до патриаршего визита в Москву главы Грузинской православной церкви Илии II и его встречи с патриархом Кириллом. На эту встречу глав двух церквей в Тбилиси большие надежды возлагают не только церковные иерархи, но и политики. Считается, что православная вера остается одной из последних нитей, которая все еще связывает две страны, оставляя шанс разрешить межгосударственные противоречия. 

Для таких надежд есть некоторые реальные основания. Русская православная церковь по-прежнему признает Абхазию и Южную Осетию частью канонической территории ГПЦ. В отличие от российского государства, признавшего независимость бывших грузинских автономий после войны 2008 года. 

То, что в ходе той войны РПЦ и ГПЦ сыграли важную миротворческую роль, бесспорно. Патриарх Илия посетил район конфликта на третий день после начала боевых действий, вызволил пленных, перезахоронил тела грузинских военнослужащих и ходил по опустевшим деревням в сопровождении командующего Восточной группировкой российских войск, генерала Вячеслава Борисова.

Вряд ли российский генерал во время войны согласился бы принять грузинских священников без приказа из Москвы. А Москва, в свою очередь, откликнулась на просьбу РПЦ. Позднее, когда грузинские журналисты спросили у одного из иерархов РПЦ «кому принадлежит Абхазия», тот ответил, что Абхазия, как и все на свете, «принадлежит Господу Богу».

Для Москвы официальной и церковной случаи Абхазии и Южной Осетии тогда стали прецедентами противоположного толка. Для Кремля признание юридического распада соседнего государства было прелюдией к созданию новой нормы и дальнейшему развитию процесса в Крыму и в Донбассе. Для РПЦ, наоборот, прецедент непризнания исторически сложившихся канонических границ был чрезвычайно опасен с точки зрения интересов Московского патриархата на той же Украине и исторического противостояния с Константинополем.

Вселенский патриарх Варфоломей не раз намекал и грузинскому патриарху Илие на существование «вопроса автокефалии Абхазии». Поэтому неудивительно, что ГПЦ солидаризовалась с РПЦ во время бойкота первого более чем за тысячу лет Вселенского собора на острове Крит, сославшись на некие догматические разногласия с Константинополем по вопросу реформы обряда бракосочетания.

Вокруг Новоафонской обители

Тем не менее межгосударственные противоречия часто давали о себе знать и в церковной сфере: в православной Москве не могли не заметить, что Константинополь перехватывает инициативу в Абхазии, оставшейся без духовного окормления после грузино-абхазской войны начала 1990-х годов и что там все большее влияние получают иерархи греческих церквей, рукоположенные РПЦ, но получившие образование на горе Афон и ориентированные на Запад.

Поэтому РПЦ все-таки направляла священнослужителей в Абхазию, несмотря на протесты грузинского патриарха, однажды даже заявившего в ходе проповеди в кафедральном соборе Святой троицы в Тбилиси, что патриарх Кирилл «должен знать, где проходят границы его церкви». Впрочем, РПЦ не могла поступать иначе, и самое главное тут даже не растущее влияние греческого запада, а болезненный вопрос судьбы Новоафонского монастыря – одной из святынь русского православия.

Москва мирская неоднократно просила абхазские власти передать этот монастырь РПЦ. Прямо отказать в Сухуми не могли: Абхазия слишком зависит от России во всех отношениях. Но абхазские элиты, как всегда, нашли оригинальный выход, искусно сыграв на российско-грузинских противоречиях: Абхазия передала все свои церкви Сухумо-абхазской епархии, которой руководит отец Виссарион Аплия – формально все еще клирик Грузинской православной церкви, хотя в 1992–1993 годах он с оружием в руках сражался против войск Госсовета Грузии.

Таким образом получилось, что вопрос о передаче Новоафонского монастыря РПЦ должна решать не абхазская власть, а эта епархия. Причем ГПЦ поначалу выступила категорически против, но затем согласилась на временную формулу «передачи в управление». Отец Виссарион тоже не возражал, но с условием, что Москва будет обсуждать этот вопрос с ним, а не с патриархом Илией.

Казалось, все договорились обо всем, но когда РПЦ попыталась прислать в Новоафонский монастырь российского священника в качестве главы, то приступить к своим обязанностям он не смог, потому что монастырь уже полностью контролировали клирики Священной митрополии Абхазии. Это были те самые «прогреческие священники» во главе со священнослужителем Гуменисской митрополии Константинопольской православной церкви Дорофеем Дбаром, которые противостоят и отцу Виссариону Аплии, и ГПЦ, и Московскому патриархату, выступая за союз с Константинополем и автокефалию Абхазской православной церкви.

«Ну не можем же мы применить силу и ввести танки в христианскую обитель», – разводили руками абхазские власти в ходе беседы на эту тему с российскими коллегами. В Москве и Тбилиси наконец поняли, что договорится между собой без Сухуми даже по церковной проблематике им не удастся. Сухуми (в первую очередь как раз мирской, а не церковный) выступил категорически против передачи кому бы то ни было Новоафонского монастыря, поскольку эта авторитетная в православном мире церковная обитель – ценный ресурс на пути признания автокефалии Абхазии, а эта автокефалия, в свою очередь, – важная предпосылка для дальнейшего международного признания государственной независимости Абхазии уже не только Россией, но и европейскими странами.

Патриархи за незыблемость основ

История с Новым Афоном убедила стратегов ГПЦ, что ситуативное совпадение их интересов с РПЦ вещь ненадежная и всегда может пасть жертвой межгосударственных противоречий. Поэтому патриарх Кирилл и патриарх Илия в ходе встречи в Москве могут договориться лишь о сохранении статус-кво: Россия и дальше признает независимость Абхазии и Южной Осетии, но РПЦ по-прежнему отказывается признать автокефалию абхазской церкви, а также по тем же причинам не принимает в свое лоно православную церковь Южной Осетии, отколовшуюся от ГПЦ.

После фактического бегства из Грузии Михаила Саакашвили за несколько дней до истечения его президентских полномочий (в ноябре 2013 года) отношения новых грузинских властей с Россией смягчились, поэтому патриархам сам бог велел демонстрировать перед телекамерами братскую любовь и единение двух церквей-сестер, между которыми, кстати, никогда не было и нет ни малейших канонических разногласий. 

Но это единение вовсе не означает, что РПЦ готова попытаться как-то повлиять на необратимое решение Москвы признать независимость Абхазии и Южной Осетии, а ГПЦ – на курс всей политической элиты Грузии на интеграцию в евроатлантическое пространство, обусловленный уже хотя бы тем, что в этом пространстве – в отличие от «русского мира» – Грузия по-прежнему считается единым и неделимым государством. 

Прошли те времена, когда в соперничестве между Римом и Константинополем Мцхета – исторический центр грузинского православия – всегда была обречена принимать сторону второго просто из-за географии. Теперь даже церковно-ценностная близость имеет второстепенное значение. При нестыковках в этой области хранители духовных скреп всегда могут провести необходимые переговоры, как грузинские иерархи с НАТО, и по итогам ответственно заявить, что новые партнеры не представляют угрозы основам основ их традиционной духовной жизни. 

Сarnegie.ru

Теги: