Издание на уровне высших органов государственной власти указа о праздновании 500-летия Реформации - грандиозная веха в процессе становления развитого гражданского общества.

По своей значимости это событие сродни принятию Первой поправки в США. Понятно, что Конституция и без того гарантировала всем гражданам свободу совести, и даже – свободу мировоззрения. Но на практике происходило по Оруэллу, когда все равны, но одни равнее, чем другие. Одни обладали этой свободой естественным путём - будучи одобряемы властями и вводя свои традиции в общенациональный стиль жизни и календарь. Другим свобода эта предоставлялась как вынужденная мера, неизбежное снисхождение. Отныне же Реформация – такая же часть нашей совместной гражданской истории, как и Крещение Руси.

Политическое измерение с самого начала было неотъемлемой составляющей Реформации, резко понизившей унитарный градус Священной римской империи. Она предоставляла моральное оправдание отказу от уплаты налогов Риму, а это способствовало развитию нарождающихся национальных элементов индустриального общества. Пропоненты новых общественных ценностей с самого начала одобряли, опекали и поддерживали церковных нонконформистов. Без этого потуги тех быстро бы захлебнулись.

А вот с религиозной стороной все сложилось куда трагичней. То, что многие историки упоминают как главный результат Реформации, было как раз тем самым, чего Лютер более всего хотел избежать. Понятно, что Церковь и без того уже была разделена на греческую и латинскую. Но множить число расколов и дроблений отнюдь не входило в планы провинциального богослова. Лютер не собирался покидать «неправильную» церковь и создавать вместо этого свою, правильную. Он хотел чтобы Церковь Христова, которой он принадлежит, оставалась правильной во всех отношениях. Рассуждая в контексте аристотелевского различения формы и сущности, Лютер стремился сохранить единство сущности Церкви как Тела Христова. Идея была лишь в преобразовании формы («ре-формации»), не соответствовавшей этой Сущности.

Но, играя чужую игру, трудно не начать подстраиваться под чужие правила. Библейское понятие «вера» оказалось искусно подменено религиозной концепцией «вероучение». Причём – весьма успешно! Обратите внимание: даже ключевые принципы Реформации мы до сих пор и в сих отдалённых краях повторяем на латыни! Повторяем с благоговейным придыханием, как заклинание, как некое новое откровение! И даже не задумываемся, что вне контекста конкретной полемики словосочетания эти абсурдны. Какой, скажем, смысл имеет сентенция “Sola Scriptura”, если в этой самой «Скриптуре» ее не найти? Будучи вырвана из конкретного тезиса, она провозглашает лишь собственную необоснованность.

Критерии эти были выдвинуты в рабочем порядке, дабы, очистив догматическую шелуху, можно было докопаться до божественной простоты Писания: «Благодатью вы спасены через веру ... на добрые дела» (Ефесянам 2:8,10). Но ведь если благодатью, то ни одна из догматических позиций не имеет тогда преимущества! Этого оппоненты допустить не могли. И стали вероучения множиться числом как грибы после дождика, порождая все новые и новые расколы, деноминации, исповедания, братства, группы, и объединения. И каждая ветвь претендовала на единственно правильную доктрину, провозглашая: «Благодарим тебя, Боже, что мы не такие, как те католики – служители традиций и ритуалов, или, например, как эти (название конкурентной протестантской деноминации подставьте на собственное усмотрение)».

Сущность Церкви осталась прежней, но что-то явно сместилось.За множественными пунктами и параграфами разнообразных катехизисов, символов, деклараций и исповеданий порой становится непросто обнаружить единственное Sola, провозглашаемое Писанием: «нет другого Имени» (Деяния 4:12). Дело доходит порой до абсурда, когда стать членом Божьего Царства проще, чем членом поместной общины. Ведь для первого достаточно веры, а для второго необходимо пройти ряд испытаний и инициационных церемоний, имеющих к Сола Скриптуре очень отдаленное отношение. Принадлежность же группе приравнивается к сертификату доктринальный безупречности в соответствии с критерием киплинговских бандерлогов: «Это правда, потому что мы все так говорим». Сегодня зачастую человек выбирает церковь, как товар в супермаркете: какой престижнее, радует взгляд, ласкает слух. И если раньше боязнь отлучения была сродни страху Божьему, то сегодня это может расстраивать не более, чем отмена абонемента в спортзал за неуплату.

Не прошла, конечно, Реформация бесследно и для Римской церкви. Утратив видимость монополии на пребывание во Христе, она была вынуждена пойти своим реформационным путём. Путь этот долог и странен, со множеством спусков и подъемов, одним из наиболее эффектных среди которых был Второй ватиканский собор 1964 г., помимо прочего утвердивший декрет Unitatis Redintegratio (лат. — «Восстановление единства»), который, в частности, гласил:

«Немалое число общин отделилось от полного общения с Католической Церковью, иногда не без вины людей: и с той, и с другой стороны. Однако тех, кто рождается ныне в таких Общинах и исполняется веры во Христа, нельзя обвинять в грехе разделения, и Католическая Церковь приемлет их с братским уважением и любовью ... оправдавшись верой в крещении они сочетаются Христу и, следовательно, по праву носят имя христиан, а чада Католической Церкви с полным основанием признают их братьями в Господе» [&3]

Обратили внимание? «Оправдавшись верой»! Труд Лютера не остался бесплодным и для его материнской церкви. Не прошло и пол-тысячелетия... К нашей же теме здесь имеют отношение три важных момента. Во-первых сущность пребывания во Христе более не подменяется соответствием догматическим нюансам вероучения. Единственное обвинение касается разделения Церкви. Во-вторых, признаётся обоюдосторонняя вина в этом разделении. В-третьих же, нынешние протестанты к этому никакого отношения не имеют. Они – ни при чем!

И действительно: прогулка яблоневым садом не делает же вас яблоком! Как же членство в протестантской церкви делает вас соучастником Реформации? Если вас в вашей церкви все устраивает, вы всем довольны и желаете лишь того, чтобы все оставалось по-прежнему, Реформация для вас – не более, чем историческое событие отдалённого прошлого. Апатия – хронический недуг нынешнего общества, и церкви в том числе.

Не искусство владеть молотком сделало Лютера реформатором. Реформатор – это тот, кому «не наплевать», кто готов менять и меняться, рискуя покоем и благополучием, лишь бы оставаться «настоящим»; лишь бы самое главное оставалось самым главным; лишь бы форма не утрачивала соответствия сущности. Реформатор – не тот, кто презирает другие церкви, а тот, кто преображает свою.

Что вы хотели бы изменить в своей церкви? Не для того, чтобы вам в ней было уютней или интересней, а чтобы Христос мог эффективней распространять Свой свет через неё? Почему же вы не делаете этого? Ведь если церковь ваша – настоящая, то она тогда и не ваша вовсе, а Его!

Вот только бежать за молотком и портить общественное имущество не стоит. Даже в Виттенберге церковная дверь давно перестала выполнять роль доски объявлений, куда время от времени прибивали расписания предстоящих мероприятий. Сегодня в нашем распоряжении есть более удобные офисные принадлежности – кнопки, скрепки, клейкие заметки. Есть и куда более мощные средства оповещения.

О предстоящем заседании богословского кружка и его повестке дня Лютер хотел оповестить как можно больше коллег и учеников. А потому, уверен: сегодня он наверняка вывесил бы тот свой пост в сети: «нижеследующее будет предложено на обсуждение в Виттенберге под председательством достопочтенного отца Мартина Лютера, магистра свободных искусств и святого богословия, а также ординарного профессора в этом городе. Посему он просит, дабы те, которые не могут присутствовать и лично вступить с нами в дискуссию, сделали это ввиду отсутствия, письменно».

Sergei-golovin.livejournal.com

Теги: