Фигура Иосифа Терели до сих пор остается таинственной и мало известной в Украине. Диссидент, отсидевший в советских тюрьмах много лет, но попавший туда за уголовные преступления, религиозный деятель, один из духовных лидеров Греко-католической церкви, философ, поэт, художник, эмигрант, видный деятель украинской громады в диаспоре, герой многих фильмов и бестселлера, неоднократный собеседник Папы Римского Иоанна Павла ІІ.


 В 1993 году в Торонто был напечатан его тюремный дневник под названием "Чорне і біле". Записи охватывают 1970–1975 годы и свидетельствуют, что в то время Иосиф Тереля мыслил действительно неординарно и, очевидно, представлял немалую угрозу для тогдашнего СССР.

В Кировоградском областном архиве хранятся пять томов дела, которое дает возможность проследить первые шаги Терели-диссидента. Его тюремная одиссея началась еще в юношеские годы, когда он попал в Кировоградскую тюрьму, "шестерку", как ее и до сих пор называют. Здесь, вместе с двумя другими узниками, он изготовлял антисоветские открытки, за что против них было открыто новое дело, но уже по статьям, которые впоследствии позволят трактовать его фигурантов не как уголовников, а как жертв коммунистических репрессий. 

Сегодня можем проследить — что же происходило с Иосифом Терелей в 1968–1969 годах в Кировограде?

Непослушный школьник или опасный рецидивист?


Кировоградская "шестерка" — не первое место заключения Иосифа Терели. В уголовные сети он попал вскоре после окончания средней школы и ремесленного училища, успев немного поработать столяром на предприятии "Закарпаткурортстрой", что в городке Свалява, где тогда жили его родители. Первый срок получил за то, что с группой ровесников похитил из школьного кабинета военной подготовки винтовку и патроны к ней. В решении Свалявского суда указано, что этим был нанесен убыток на 17 руб. 10 коп. Ту винтовку якобы вскоре нашли где-то в доме егеря, но вопрос в том — для чего ребята похищали оружие? Родители Терели, вызванные на допрос в Кировоградское управление КГБ, твердили, что это были детские шалости, необдуманный поступок вчерашних школьников, которым захотелось пострелять в лесу.

Сам же Иосиф на первом же допросе утверждал, что он, еще шестнадцатилетним, в поселке Воловец познакомился с людьми, осужденными за антисоветскую деятельность. С тех пор начал интересоваться националистической литературой, а спутся два года стал членом молодежной националистической организации. Позже он откажется от этой версии, будет рассказывать о каком-то пожилом мужчине, с которым столярничал и который на многое открыл ему глаза. А в эмиграции будет вспоминать о женщине-монашке, которая в юности, будучи коммунисткой, дружила с его матерью, а позже, уже когда стала глубоко верующей, однажды приезжала к ним в гости и водила его в лесной скит. В своих дневниках, изданных в Канаде, Иосиф вспоминает, что в юные годы в самом деле был связан с оуновцами, а религиозную науку получил от катакомбного монаха отца Милетия, с которым некоторое время провел в горах.

Иосиф, первый сын в семье, родился во время войны, в 1943 году. Как раз тогда его отца Михаила Пойду (Тереля — фамилия бабушки по родительской линии; этот старинный аристократический род имеет глубокие корни, достигающие времен Данила Галицкого) арестовало гестапо. Дальше — концлагеря. Мать, коммунистка Маргарита Фалес, в свое время окончившая Высшую партийную школу, тоже, очевидно, должна была скрываться, и потому Иосиф рос у бабушки и дедушки по отцовской линии, людей очень религиозных. Чуть позже воспитанием Иосифа занималась другая бабушка — София Фалес, ревностная католичка. Вот такой парадокс: родители были борцами с национализмом и религией, а сын — религиозным деятелем. 

Итак, в первое свое заключение Иосиф попал хоть и юным (не было еще и двадцати), но уже убежденным противником коммунизма. Через несколько месяцев бежал, но его поймали и добавили пять лет сурового режима. В 1965-м — снова побег, но после года скитаний сам явился в УКГБ Луганской области, и Крыжопольский районный суд присудил ему еще семь лет сурового режима. Затем в кировоградской "шестерке" он отбывал срок уже как опасный рецидивист.

Люди без Родины


Вместе с Иосифом Терелей по делу проходили Алим Сайфутдинов и Юрий Запашный. С первым Иосиф изготавливал антисоветские листовки, второй их только видел, но якобы был намерен организовать очередной побег. И Алим, и Юрий — типичные дети войны, сироты, не помнившие своих настоящих родителей. Алим вроде бы и не Алим, а в детской колонии Алма-Аты когда-то звался Олегом Кучуновым. Его еще до войны усыновила Васима Тайтакова и записала по фамилии своего первого мужа. Так Олег-Алим стал Сайфутдиновым, да еще и Хабировичем. Васима то ли умерла, то ли погибла, мальчик несколько лет жил на улице, потом попал в детскую колонию, позже работал монтером в Семипалатинске. В Кировоград прибыл тоже уже как "рецидивист" — имел пять судимостей: две за мелкие кражи, остальные — за побеги.

Живя на Востоке, он много слышал о китайской "культурной революции". Это, умноженное на собственную неустроенность и недовольство жизнью, очевидно, и сформировало бунтарскую натуру Алима. Вот что он рассказал следственному УКГБ: "Считаю, что КПСС и Советское правительство ведут карательную политику. Цель моя — чтобы народы нашей страны объединились в подпольной организации для борьбы с Советской властью. Я — сторонник китайской культурной революции и хотел бы, чтобы такая революция произошла в нашей стране, чтобы была установлена новая власть, в которой не участвовали бы коммунисты".

12 июля 1967 года Алим прибыл в ИТК-6 и уже через два дня, как позже рассказывал следователю, начал изготавливать первые матрицы для листовок. Его записали к школу профтехобразования, где он познакомился с Терелей. Юноши сразу нашли общий язык, но имели и существенные расхождения во взглядах: Сайфутдинов считал, что против советского правительства должны выступить все нации СССР, а Тереля доказывал, что все республики должны выйти из СССР, чтобы каждая нации строила свое национальное государство. Поэтому открытки они изготавливали хоть и вместе, но каждый свои: Алим на русском языке, Иосиф — на украинском. 

Использовали разные способы: кальку, аммиачный раствор с сахаром, вырезали на резине. Всего они изготовили несколько десятков листовок. Рассылали их, передавая через вольнонаемных работников колонии. Позже те будут утверждать: не знали, что именно в конвертах, — просто вбрасывали в почтовый ящик. Таким образом открытки отправили на 17 адресов: в редакции газет "Кіровоградьська правда" и "Молодий комунар", в библиотеки имени Гайдара (ныне — имени Шевченко), райкома комсомола (какого — неизвестно), Дома культуры завода "Красная звезда", прокурору Кировоградской области, в обком и горком партии, на адреса магазинов "Черевички" и "Українська паляниця". Некоторые послания подшиты к делу. В конверт клали две листовки — на русском и украинском языках. Прокурору и компартийным органам — только на русском. Хотя вряд ли тогдашнее общество могли убедить призывы к осуществлению чего-то вроде китайской "культурной революции" или создания самостоятельной Украины, как и утверждения, что за кремлевской стеной засели отчаянные мошенники, а КПСС — это оппортунистическая группировка.

Юрий Запашный, тоже узник Кировоградской ИТК-6, по его же словам, нашел открытки на лестничной площадке второго этажа жилого корпуса, прочитал, хотел расклеить, не успел, давал читать нескольким людям. Он — знакомый Алима, вместе отбывали наказание в Казахстане. У них и судьбы похожие: также не помнит своих родителей, настоящая фамилия — то ли Хомутовский, то ли Хомутецкий. Об этом мальчику говорила приемная мать Клавдия Станева, вышедшая замуж за артиста цирка Вальтера Запашного (отсюда и фамилия и отчество). Клавдию за что-то посадили, затем — улица, детдом, бомжевал, попал в Казахстан, где был впервые осужден.

Тем временем Алим и Иосиф вынашивали план распространения листовок еще и через трубу котельной, которая якобы могла бы выбрасывать их за ограду колонии. Но этот план не удался. Следствие длилось четыре месяца. Обвинение — систематическая антисоветская агитация, изготовление и распространение листовок злостного антисоветского содержания. Кировоградский областной суд признал всех трех виновными и приговорил Сайфутдинова к десяти годам ИТК особого режима, Терелю — к восьми, Запашного — к семи. Алим написал кассационную жалобу, оправдываясь тем, что попал под влияние Терели, хотя тот был значительно младше. Верховный суд оставил решение Кировоградского областного суда в силе. 

О дальнейшей судьбе Алима Хабировича и Юрия Вальтеровича ничего не известно. Еще до упомянутого ареста Сайфутдинов в письме к редакции газеты "Правда", требуя разрешения выехать из страны, писал: "Считаю себя человеком без Родины". Очевидно, это можно сказать и о Юрии Запашном. Но не об Иосифе Тереле.

"Фашизм гитлеровской Германии — родной брат государственного капитализма коммунистической России"


Читая рукописи статей (хранятся в деле), которые Иосиф писал в тюрьмах и где угадывается его еще ученический почерк, трудно понять, откуда у юноши, не получившего даже высшего образования, такое зрелое видение тогдашней действительности. Это теперь мы понимаем, что такое государственный капитализм ("Я имел в виду устройство СССР", — объяснял Иосиф следователям), осознаем, что Москва — не сестра нам, однако же в середине 1960-х это понимал двадцатилетний юноша из провинциального закарпатского городка!

На каком-то интуитивно-естественном, чуть ли не бытовом уровне, он описывал то, о чем тогда мало говорили даже признанные диссиденты: "В государственном аппарате одни коммунисты, которые внедряют в жизнь те идеи, которые выгодны для них. Органы печати полностью зависят от партии коммунистов, никаких свобод — диктат грубой физической силы ощущается во всем. Все, что может мыслить, — приглушено, мыслить и делать можно только то, что позволит партия, что выгодно коммунистам. Если вынашивается новая идея, враждебная коммунистам, виновника бросают в тюрьму. Нередки случаи, когда человека бросают в тюрьму только за то, что он не согласен с плохими материальными условиями жизни. (…) Режим коммунистов держится и существует только при поддержке МВД и КГБ. Эта военно-политическая диктатура, которая существует весь период правления коммунистов, подавила почти все проявления демократизма. (…) На каждого шестого-седьмого человека в СССР — агент КГБ. (…) Фашизм гитлеровской Германии — родной брат государственного капитализма коммунистической России". Это — отрывок из статьи "Злочинність і аморальність державного капіталізму", которая хранится в деле. Еще здесь "Основи державного капіталізму", "Демократія при суспільно-приватній власності", "Християнство і атеїзм" и несколько тетрадей стихов — они примечательны разве что бунтарскими мыслями, но не художественным уровнем, равно как и рассказы "Ватри не згасають".

Уже тогда юноша высказывал интересные и дискуссионные мысли: "В основе морального осознания человека стоит вера. Мораль и вера — неразрывны, едины". Но он верил не только в Бога, но и в человека: "Зло куют сами люди. Человеческая немощь перед сильными мира сего породила существующее зло. Дать народу силу, чтобы он ощутил ее, — народ станет другим. По своей натуре народ не злой. Тяжелые материальные условия и унижения моральные, уничтожение духовного мира делают людей такими, какими они есть".

Очевидно, надеясь на общечеловеческий гуманизм, он обращался в Кировоградский областной суд с заявлением-протестом: "Я считаю, что, живя в демократическом гуманном государстве, имеющем свою народную Конституцию, я не мог сделать и не сделал ничего такого, что бы давало основания обвинять меня в антисоветской националистической деятельности. Потому надеюсь, что дело будет прекращено, и меня освободят".

Разумеется, отпускать такого преступника, мысли которого пугали, наверное, и следователей КГБ, никто не собирался. В целом Иосиф Тереля провел в советских тюрьмах и лагерях 23 года, из них девять — в одиночке, девять раз сбегал.

"Бог сохранит Украину, ибо он определил для нее великую миссию спасения мира от сатанизма"


Через 18 лет после заседаний Кировоградского областного суда, в августе 1985-го, уже пройдя тюрьмы, лагеря, психушку и создав Комитет защиты Украинской католической церкви, заявив о себе как о религиозном правозащитнике на международном уровне, на своем последнем в СССР суде, который происходил в Ужгороде и на где председательствовал будущий глава Конституционного суда независимой Украины Андрей Стрижак, Иосиф Тереля был более категоричным: "…Конец ХХ века, а нас преследуют только за то, что мы не отрекаемся собственного имени, не отрекаемся от Бога. Российский эгоцентризм достиг своего апогея. У нас украли историю, язык, культуру, все лучшее наше присваивается московскими оккупантами. Учебники истории, географии, литературы в школах и университетах насквозь пронизаны этноцентризмом "старшего брата". (…) Вы — досмертные духовные кастраты…"

Такую речь не могли не прервать, но он успел сказать, что будет свободен через два года (а присудили ему 12), что, конечно, вызвало смех. Однако его слова сбылись: 21 января 1988-го Верховный Совет СССР лишил Иосифа Терелю, его жену и детей гражданства и выслал из страны.

Предвидел он и войну в начале ХХІ века. Якобы видел Россию в кругу вспышек огня. Но думал, что будут воевать славяне с Китаем. Более того, считал, что Владимир Путин станет лидером славянства. За такие мысли Московская патриархия возвышала его как пророка и в начале 2000-х издавала его статьи. Любопытно, как бы реагировал Иосиф Михайлович, узнав о нынешнем "лидерстве" Путина? Но он умер в 2009 году в Канаде. Похоронен в родном Закарпатье, в Иршавском районе.

Однако он писал и следующее: "Бог сохранит Украину, ибо он определил для нее великую миссию спасения мира от сатанизма". Сейчас мы хорошо видим и чувствуем, как зло испытывает Украину. Выстоим ли? Тереля верил, что с Божьей помощью выстоим.

Gazeta.zn.ua

Теги: