Religion.in.ua > Аналітика > Будущее УПЦ: ситуация цивилизационного выбора

Будущее УПЦ: ситуация цивилизационного выбора


22 09 2009
Будущее УПЦ: ситуация цивилизационного выбора Сегодня лицо Москвы может спасти только нахождение формата общего для Москвы и Константинополя дарования автокефалии УПЦ МП. Например, через дарование двух томосов об автокефалии одновременно. Или через решение Всеправославного совещания. Только такое решение позволило бы избежать в Украине развития событий по «эстонскому сценарию». Впрочем, Москва могла бы еще навязать официальную автономию или автокефалию УПЦ МП, помочь с признанием этой Церкви Константинополем.

Данная статья публикуется в рамках дискуссии о сценариях межцерковного диалога и путях развития православия в Украине.

Будущее УПЦ: ситуация цивилизационного выбора

УАПЦ как камень преткновения для Московского патриархата


Сегодня события на украинских фронтах межправославных противостояний опять выходят из стадии замороженных конфликтов. Патриарх Кирилл во время своего визита в Украину активно проповедовал возрождение «русского мира». Реакция УАПЦ последовало незамедлительно.  УАПЦ настоятельно попросилась в состав Константинопольского патриархата «на любых условиях». Параллельно УАПЦ заявила, что сожалеет о том, что русская идеология патриарха Кирилла делает невозможным дальнейшие переговоры с УПЦ. В свою очередь УПЦ оперативно создала новый орган по переговорам с УАПЦ с наивысшим статусом «синодальной комиссии». На всякий случай создали и рабочую группу по переговорам с УПЦ КП. УПЦ МП явно старается перехватить УАПЦ на ее пути в Константинополь, предложив ей условия вхождения в УПЦ аналогичные тем, на которых несколько лет назад присоединялись к РПЦ русские зарубежники.
Чего ожидать в ближайшем будущем? Как известно, будущее становится тем или иным из-за трех факторов: исторического груза прошлого, решений, принятых в настоящий момент, и неожиданностей, которые сваливаются в последний момент, как снег на голову. Ясное понимание прошлого, трезвая оценка настоящего, предчувствие будущего как возможности и неизбежности  – все это нужно для верного понимания истории. Но суть происходящего часто скрыта от наблюдателей, трезвость в оценках заменяется заказным оптимизмом (пессимизмом), а будущее видится всем участникам игры как безоговорочная победа, сроки которой, правда, постоянно переносятся.

Украинский фронт ОВЦС: закономерный провал


За урегулирование проблемы украинского раскола с 1992 года в Московском патриархате был ответствен Отдел внешних церковных связей, возглавляемый митрополитом Кириллом, который сегодня занимает патриарший престол. Его помощники развернули активную агитацию, используя всякий повод для раздувания культа личности своего начальника. Между тем, ОВЦС за время управления Кирилла не выиграл ни одного сражения на фронтах своей геополитической игры с Константинополем. Наоборот, все, что можно было проиграть, проиграно. А впереди – главное поражение: Украина. И ответственный за это поражение – Кирилл Гундяев.
Раскол на Украине стал главным вызовом для целостности Московского патриархата. С начала 1990-х годов почти треть украинских приходов постоянно пребывали в расколе. Игра на опережение в количественном измерении приходов между каноническим православием и раскольниками закончилась относительной победой «канонических». Сегодня УПЦ МП насчитывает более 11 тысяч приходов. Но и раскольники имеют число приходов, сопоставимое со многими поместными православными Церквами. Всего в расколе находятся около четырех с половиной тысяч приходов, из них к УПЦ КП принадлежат более трех тысяч приходов, к УАПЦ – более тысячи общин. Надежда украинских раскольников «догнать и обогнать» не оправдалась. Но и 4 тысячи приходов – это не маргинальное движение, а именно церкви, пользующиеся поддержкой народа. Если столько приходов находятся в украинских церквах, не признанных мировым православием, то легко предположить, что в украинской церкви, признанной хотя бы Константинополем, приходов было бы вдвое-втрое больше. 
С 1992 по 2005 годы ОВЦС МП проводил политику затягивания разрешения проблемы украинского раскола. Константинополь быстро и эффективно доказал собственное право на участие в определении судьбы украинского православия. Однако дальнейшие шаги блокировались затягиванием переговоров. ОВЦС МП надеялся на политическое решение вопроса с раскольниками в случае прихода к власти в Украине пророссийских политических сил. Правда, один раз к власти уже приходил пророссийски настроенный президент. Однако, сами же российские политики быстро отбили у Леонида Кучмы желание быть пророссийским. В том числе и в церковном вопросе.


В 2005 году для ОВЦС сложилась катастрофическая ситуация из-за прогресса в переговорах УАПЦ, УПЦ КП и Константинополя. Возможное объединение УПЦ КП и УАПЦ с дальнейшим признанием их Константинополем означало бы полный крах усилий Московского патриархата в Украине. Анонимные опросы священников Московского патриархата в нескольких епархиях УПЦ МП из разных регионов страны показывали готовность большинства священников служить в «Константинопольской Церкви» – лишь бы она была каноничной. В этих условиях ОВЦС МП решил отвлечь УАПЦ предложением войти в УПЦ МП на правах автономной структуры. Лучший союзник ОВЦС МП – это патриарх Филарет, который своим нежеланием уходить в почетную отставку уже давно блокирует возможность объединения УПЦ КП и УАПЦ. И в 2005 году патриарх Филарет в очередной раз заупрямился и заговорил о своей уникальной роли в строительстве украинского православия. УАПЦ начала переговоры с УПЦ МП.
Войти в УПЦ МП образца 2005 года для УАПЦ было невозможно. Ведь УПЦ МП в 2004 году в очередной президентской кампании доказала свою полную пророссийскость агитацией за Януковича и против Ющенко. Принять УАПЦ каноническая церковь тоже не могла из-за боязни, что церковное сознание автокефалов подменено украинским национализмом. В 2005-2008 годах УПЦ МП и УАПЦ продемонстрировали отказ от национализма. УПЦ МП осудила «политическое православие», которое в этой церкви было только в виде российского национализма. УАПЦ в целом ряде соборных документов продемонстрировала возвращение к церковному образу мыслей. В 2008 г. УПЦ МП декларировала собственную способность быть церковью для всех граждан Украины, в том числе для сознательных украинцев. УАПЦ в этом же году – демонстрировала доминирование универсального над национальным в собственном церковном сознании. С 2007 года в консультации об объединении включилась УПЦ КП. Константинополь готовил почву для поддержки наметившегося объединения.

Будущее УПЦ: ситуация цивилизационного выбора
Сейчас это уже легче, чем в 1990-е, поскольку у Москвы практически не осталось союзников серди предстоятелей Православных Церквей мира. Безуспешные попытки оспорить главенство Константинопольского патриархата в Европе вынудили Москву к самоизоляции. Борьба против признания мировым православием автономной Эстонской Церкви доказала экзистенциональное одиночество Москвы в борьбе против авторитета и прав Константинополя.
В 2008 году митрополит Кирилл испугался открывшихся перспектив урегулирования проблемы украинского раскола Константинополем. Ведь при любом сценарии объединения и признания Украинская церковь была бы в большинстве, а пророссийские приходы оставались бы в меньшинстве. В случае образования на основе УАПЦ и УПЦ КП автономной церкви в составе Константинопольского патриархата УПЦ МП «посыпалась» тысячами приходов и епархий. А Константинополь был на пороге, и Москва ничего не могла предпринять. Дарование официальной автономии или автокефалии УПЦ МП ничего не дало бы с точки зрения епископата УПЦ МП. Ведь автокефалию, дарованную Москвой в 1970 году Православной Церкви Америки, мировое православие не признало до сих пор. Также не признана автономия Японской Православной Церкви. В то же время автономная Эстонская Православная Церковь, ушедшая из РПЦ в Константинопольский патриархат, признана всеми православными Церквями, кроме Московской патриархии. Длительное время – с 1992 по 2008 годы Москва твердила, что образование Украинской автономной Церкви в составе Константинопольского патриархата вызовет глобальный раскол мирового православия. Однако, к 2008 году стало ясно, что в этот раскол собирается уходить лишь Москва. Остальные православные Церкви не собирались откалываться от мирового православия из-за Украины или по другим мотивам.


И сегодня лицо Москвы может спасти только нахождение формата общего для Москвы и Константинополя дарования автокефалии УПЦ МП. Например, через дарование двух томосов об автокефалии одновременно. Или через решение Всеправославного совещания. Только такое решение позволило бы избежать в Украине развития событий по «эстонскому сценарию». Впрочем, Москва могла бы еще навязать официальную автономию или автокефалию УПЦ МП, помочь с признанием этой Церкви Константинополем. Этот шаг позволил бы Москве приобрети мощную союзническую Церковь. Ведь большее на Украине получить уже невозможно. Политика ОВЦС в 2005-2008 годах отстрочила вхождение Константинополя в Украину, но она же обнажила проблему – более существенную для Москвы, чем четыре тысячи приходов УПЦ КП и УАПЦ. Это – проблемность статуса УПЦ МП.

Положение УПЦ в Московском патриархате: неизбежность самостоятельности


Фактически, сегодня УПЦ завершила свою эволюцию в направлении автокефальности и готова к самостоятельному существованию. УПЦ имеет более 11 тысяч приходов в Украине, полсотни епископов, около сотни монастырей и десятки духовных школ. Число приходов УПЦ МП сравнимо с числом приходов Московского патриархата в России. УПЦ – единственная православная Церковь, представленная на всей территории Украины. В подавляющем большинстве областей ее приходы преобладают над приходами двух других православных церквей Украины – УПЦ КП и УАПЦ. Руководство УПЦ интегрировано в политическую элиту Украины, обладает несомненным авторитетом и влиянием. УПЦ является Церковью большинства активных православных прихожан Украины и давно уже переросла болезнь поиска идеологического единства. УПЦ – не партия, и от прихожан не требует пророссийской ориентации. Москва считает, что УПЦ не готова к самостоятельности из-за наличия значительных разногласий по многим вопросам церковной и светской политики. Но именно допущение этих разногласий является признаком зрелости. Ждать однозначного одобрения автокефалии в фактически самостоятельной Церкви для официального признания ее зрелости – абсурдно. Романтическая ностальгия по временам братского единства с РПЦ еще долго будет жива в душах многих прихожан УПЦ. Но нельзя взрослому человеку оказаться опять во чреве матери по причине любви к ней. УПЦ в силу исторической необходимости созрела к самостоятельному существованию, и точка невозврата пройдена давно. Но Москва привыкла проводить политику вопреки всем возможным историческим закономерностям и потому не дает УПЦ ни автокефалии, ни автономии. Но и управлять УПЦ из Москвы уже нет никакой реальной возможности.


Официальных способов управления УПЦ у Московского патриархата не осталось, неофициальные все менее эффективны. На сегодняшний день за Московским патриархом осталось только почетное право утверждения новоизбранного предстоятеля УПЦ. Однако, сложно представить себе отклонение какой-либо кандидатуры. Такой шаг означал бы немедленное отпадение УПЦ от РПЦ. Других официальных прав у Московской патриархии по управлению или контролю за УПЦ у Московского патриархата на сегодня нет, и случаев получить эти права уже представится. Попытка патриарха Алексия летом 2008 года не признать легитимным устав УПЦ закончилась ничем. Вернее, эта попытка еще более отдалила УПЦ МП от РПЦ. Митрополит Владимир даже не принял участия в отпевании почившего патриарха Алексия, а лишь поклонился его бренным останкам во время церковной церемонии.
Москва долгое время рассматривала украинский епископат как неотъемлемую часть епископской корпорации РПЦ. Но со временем корпоративные связи внутри УПЦ стали на порядок прочнее всех других связей. Корпоративные связи епископата УПЦ с российской элитой слабли с каждым годом, с украинской – росли. Несколько лет тому назад митрополит Кирилл прислал на Украину своего кандидата на место предстоятеля УПЦ, но не смог для него ни «расчистить места», ни обеспечить поддержки. Митрополит Кирилл рассчитывал на голоса епископов УПЦ, но выдвижение кандидатуры митрополита Владимира показало, что за эти голоса нужно еще побороться. И хотя эта борьба была достойно выиграна и Кирилл Гундяев стал патриархом, но контроль над УПЦ установить не удалось.
Таким образом, Московский патриархат не способен управлять УПЦ и не имеет смелости даровать ей свободное существование. Московский патриархат является последней имперской структурой в Украине. Все империи обычно попадают в  похожую ловушку, когда невозможно отказаться от колоний и невозможно их удерживать бесконечно. Но бывший имперский центр неизбежно теряет контроль над колонией. И чем дольше затягивается расставание, тем слабее связи бывших колоний с выдохшейся метрополией.
Единственным союзником Московского патриархата на сегодня является осторожность епископата УПЦ МП. Украинский епископат никак не смирится с исторической необходимостью самостоятельно управлять своей судьбой. Чувство ответственности за единство своего народа и за преодоление раскола еще не стало господствующим. Преобладает боязнь будущего и непонимание перспектив развития УПЦ. Но чем ближе вхождение хотя бы одной из раскольнических Церквей в Константинопольский патриархат или же в саму УПЦ МП, тем сильнее боязнь оказаться вождями без приходов.


Фактического изменения статуса УПЦ не хотят замечать в Москве. История превратила УПЦ в Церковь всего украинского народа, а из Москвы слышаться старые призывы подождать с самостоятельностью, что вызывает все большее раздражение в Украине. Церковь достигла полноты самостоятельного существования и зрелости, а ей говорят о ее младенческом состоянии.
Сегодня уже не стоит вопрос о самостоятельности украинского православия. Вопрос – только в цене этой самостоятельности для России и Украины, Московского и Константинопольского патриархатов. Вопрос – в нахождении путей для приобретения в лице украинского православия братской Церкви, в сохранении и упрочнении вековых связей при изменении организационных форм.
Нахождение организационных форм для самостоятельного существования УПЦ и украинского православия вообще должно учитывать естественный ход церковной истории. Изменения в статусе УПЦ происходят медленно, но они необратимы. УПЦ постоянно приобретала все большую самостоятельность в рамках РПЦ и на сегодня уже фактически переросла эти рамки. Нахождение адекватной формы взаимодействия УПЦ и Московского патриархата в ближайшей перспективе может и должно стать предметом переговоров сегодня. Завтра может быть поздно.
Между тем, ОВЦС инициировал в 2008 году обсуждение необходимости сужения статуса УПЦ. А именно, по инициативе ОВЦС началась дискуссия о неопределенности канонического статуса УПЦ. Согласно мысли московских церковных стратегов, акт о предоставлении УПЦ «прав широкой автономии» не был полноценным патриаршим томосом. А именно, московские мыслители обратили внимание на то, что акт назван «Патриаршей грамотой». Видимо, при переводе греческих терминов на русский язык они теряют свою однозначность. Епископат УПЦ исходит из того, что акт 1990 года был именно томосом. Во всяком случае, нельзя отрицать соответствующий статус этого документа и его канонические последствия. «Права широкой автономии» в момент дарования томоса, в 1990 году, означали «фактическую автономию» в рамках РПЦ. Сегодня УПЦ в результате своего исторического естественного развития переросла рамки понимания 1990 года. Сейчас «права широкой автономии» означают фактическую церковную самостоятельность УПЦ. Московский патриархат не может нарушить этой самостоятельности и отнять «права широкой автономии», даже если захочет это сделать. В то же время УПЦ участвует в церковной жизни РПЦ. Ее предстоятель – член Синода РПЦ. Ее епископат – члены Архиерейского Собора РПЦ. Таким образом, единство УПЦ и Московского патриархата сегодня фактически является односторонним. УПЦ самостоятельна от Московского патриархата, а последний не автономен от УПЦ.


Ситуация запутывается тем, что для УПЦ МП, кроме Московского патриархата, есть еще одна каноническая Церковь-Мать. И эта кириархальная Церковь объективно и была матерью Киевской митрополии. Ведь именно Константинополь, а не Москва крестил Киевскую Русь. И сегодняшний патриарх Московский – это бывший митрополит Киевский. В конце концов, Киев через Москву оказывается Церковью-Матерью для самого себя. Вся эта путаная история для Москвы разрешима только благодаря акту 1686 года, которым Константинополь отказался от Киевской митрополии. Аннулирование этого акта фактически давно состоялоь в связи с эстонскими событиями. Признание Константинополем канонических границ Московского патриархата по состоянию на 1596 год может звучать издевательски, но именно такой была и есть позиция Вселенского патриарха, задекларированная в процессе борьбы за Эстонию.
Присоединение зарубежников к РПЦ дало украинским раскольникам право рассчитывать на аналогичное снисхождение по отношению к ним. И сегодня единственным вопросом является: кто именно и как быстро проявит снисходительность: УПЦ вместе с Москвой? УПЦ без Москвы? УПЦ с Константинополем? Сам Константинополь?
В общем, логика исторического развития стремится к самостоятельности украинского православия. И торможение этого процесса дает лишь временные передышки. Но стратегически, исторически, Москва проиграла Украину. И ей достанется в лучшем случае самостоятельная УПЦ, союзническая и братская. В худшем – Юго-Западная митрополия на Украине и изоляция от всего мирового православия.

Визит патриарха Кирилла как попытка переломить ход истории


Осознавая, что ситуация в Украине складывается совершенно не так, как хотелось бы российским неоимпериалистам, патриарх Кирилл решил переломить ход истории силой собственной харизмы. Во время визита в Украину патриарх зажигательно пропагандировал возрождение «русского мира». Концепция собирания русских земель и русскоговорящих «соотечественников» несколько лет как инкорпорирована в российское законодательство и доктрину национальной безопасности. «Русский мир» патриарх настойчиво отождествлял то с восточно-славянской цивилизацией, то со всей восточно-христианской цивилизацией. Главной чертой такого мира, по патриарху Кириллу, являлась его антизападность по-русски. Русский мир – это сфера подлинного бытия и цивилизация любви. А западный мир – это цивилизация потребления и индивидуалистического эгоизма, объединяющаяся ненавистью к русскому. Из проповедей патриарха напрашивался вывод, что грехопадение произошло на Западе, и только благодаря разным предателям тление проникло в русский мир, который сам по себе был раем и еще им станет вновь.
Своим визитом патриарх Кирилл начал новый этап информационной войны с Украиной. Программа-максимум – это превращение всей Украины в Малороссию. Программа-минимум – это присоединение к России Юго-Восточной Украины. Если удастся первое – патриарх Кирилл мечтает похвастаться перед Путиным и Медведевым: видите, я сделал то, о чем Вы и не мечтали. Если же в результате пропаганды русского мира Украина расколется, и русскими танками будет подтверждено горячее желание Юга и Востока Украины влиться в РФ, то патриарх скажет, что так оно и планировалось. Хотя наедине с собой признает это неудачей.


Патриарх-политик – это редкое явление в истории России. Там патриархи чаще служили политикам, чем сами дерзали на политические авантюры. Патриарх Кирилл решил стать третьим в тандеме Путин-Медведев. Или даже первым, если повезет. Патриарха не смущают внутренние трения в тандеме. Он верит в свою звезду, свое призвание, свою политическую мудрость и геополитическую гениальность. Предыдущим патриархом-политиком был Никон, но ему не повезло с обстоятельствами. Русские не поняли всей гениальности Никона и пошли другим путем. Патриарх Кирилл уверен, что на этот раз расколов не будет, и все проблемы решатся за счет внешнеполитических успехов. То есть за счет победоносных информационной и геополитической воен в Украине. То, что любая война – это риск, патриарх знает. Но это и делает борьбу столь увлекательной для него.
Демонстративная поддержка пророссийских кандидатов на престол предстоятеля УПЦ при живом митрополите Владимире, который не собирается уходить в отставку. Открытая поддержка всех пророссийских и антиукраинских движений и личностей внутри УПЦ. Подготовка почвы для борьбы со всеми уличенными или заподозренными в проукраинских или автокефалистских симпатиях. Попытки блокировать самостоятельные решения Синода УПЦ. Все это сегодняшняя политика патриарха Кирилла.

УАПЦ ставит УПЦ перед решающим выбором


В церковном мире Украины за каждым шагом патриарха следят с нескрываемым напряжением. Для одних – это угроза. Для других – надежда на карьерный рост. Для третьих – возможность убедиться в собственной правоте («мы же говорили, что внутри МП для украинцев места не найдется»).
Первой отреагировала на попытку взять Украину штурмом УАПЦ. Она открыто заявила о смене собственного курса и попросилась в Константинопольский патриархат. В отличие от просьб прошлых лет, сегодня УАЦП реально рассчитывает на успех. Ведь должен же Константинополь понять, что МП – это ядро для имперских проектов РФ, а не союзник по делу возрождения всеправославного единства. Каждый совместный шаг навстречу всеправославному собору МП обставляет такими другими шагами по обслуживанию идеи единой и неделимой России, что давно понятно: выбор сделан в пользу реального царства, а не того идеального братского Царства Бога, о котором проповедовал Христос. Конечно, УАПЦ рассчитывает на долю идеализма в будущих действиях Константинополя. Но это такой идеализм, к которому Константинопольский патриархат призван в силу своей принадлежности к христианской религии.


Одновременно УАПЦ ясно заявила о том, что на УПЦ «не обижается». Наоборот – обеспокоена будущим этой Церкви. И поставила перед УПЦ вопрос: так, может, собраться с духом и объединится? Если Украину, являющуюся геополитической реальностью, пытаются сделать строительным материалом для очередной утопии, то, может, стоит подумать о самостоятельном выборе? Ведь УПЦ МП формально «пользуется правами широкой автономии». И могла бы принять в состав себя как самостоятельной Церкви еще и УАПЦ – на условиях, аналогичных вхождению РПЦЗ в РПЦ.
РПЦЗ стала автономной церковной структурой без четкого определения своей канонической территории. Ведь «за рубежом» остались и «обычные» приходы МП. Ясно, что и УАПЦ может войти в состав УПЦ как экстерриториальное объединение приходов. Это объединение может быть географически привязано к Галицкой митрополии или Киевской митрополии. Но такая привязка необязательна. Важен сам факт, что возглавляющий ее митрополит получает преимущественные права титулярного епископа во Львове или Тернополе, или же права епископа-помощника предстоятеля в Киеве. И эти права выписываются в соглашении о принятии УАПЦ в состав УПЦ. Также и епископы УАПЦ становятся членами Архиерейского собора УПЦ. При этой УАПЦ сохраняет свою внутреннюю автономию, свой синод, свою организационную структуру. Так же, как и сохранила ее РПЦЗ. При этом, неважно придется ли снова хиротонисать епископат УАПЦ. Главное, что в результате возникнет де-факто и де-юре автономная церковь внутри де-факто самостоятельной УПЦ.


Кто против такого развития событий?


Патриарх Филарет. Ведь именно его епископы и приходы получат возможность уходить в каноническую автономную УАПЦ внутри УПЦ. Сохранение четкого раздела по линии «украинцы : москали» для него важнейшая задача. Всякий украинец, который не переходит в Киевский патриархат, для Филарета является загадкой. Если бы Филарет хоть раз почувствовал острую потребность в каноничности, то он бы понял, почему люди остаются в канонической церкви несмотря на все шовинистические тенденции. Но патриарх Филарет думает только о себе. И поэтому он до сих пор не в отставке. И поэтому не воспитал большой запасной скамейки лидеров, а держит у себя только исполнителей. И создание комиссии по переговорам с УПЦ – это лишь попытка вклиниться и все развалить.


Против вхождения УАПЦ в состав УПЦ ближайшие советники патриарха Кирилла. Они десятилетие придумывали убогую «идею русского мира» и ее православное обоснование. Своей харизмой патриарх спасает эту идею от осмеяния, но это не делает ее здравой и реалистичной. Сама по себе идея создания УПЦ как церкви, соединяющей церковную культуру – украинскую и российскую, прозападную и провосточную – идея более живая. Хотя бы потому, что видение Украины как единства разнообразностей – это политический идеал, записанный в программах всех живых политических лидеров Украины. Например, а программе Партии Регионов и ее лидера – В. Януковича не записано присоединение к РФ. Украина как единство различных идентичностей, свободное развитие и украинского, и русского элементов единого общества – есть. И В. Янукович не хочет оказаться лидером «новой Абхазии», проложенной русскими танками в степях Украины. Также и программа Блока Юлии Тимошенко предусматривает не борьбу за все украинское и западное в рамках «проекта Украина». Наоборот, при развитии украинского элемента в общей культуре Украины должен получить государственную поддержку и элемент российский. И сама Юлия Владимировна родом не из Львова, но из Днепропетровска. Аналогичная позиция и у игроков второго эшелона – А. Яценюка, В. Литвина, П. Симоненко. И в этом видении будущего Украины как цивилизации, объединяющей разнообразные идентичности, нет предательства национальных интересов Украины. В этом их могут обвинять политики позавчерашнего дня, воспитанные на домодерных моделях понимания культуры – В. Ющенко и О. Тянгибок. Но вся политическая элита сегодняшнего и завтрашнего дня едина в решимости утвердить Украину как единство двух идентичностей – украинской и русской. При включении в это единство и культурных достижений других наров Украины – крымских татар, поляков, румын, венгров и т.д. Украинский политикум сегодня в целом не принимает однобокой ориентации на украинскую идентичность из-за утопичности такой ориентации и признания политической элитой за всеми гражданами права на свободное культурное развитие. Но защита прав украинских граждан с российской идентичностью не означает пророссийскости и ориентации на присоединение. Такая защита прав – часть европейского выбора. И при угрозах украинской идентичности украинский политикум будет бороться и за нее.


Сегодня в УПЦ есть сотни приходов, где совершают богослужения на украинском, на славянском с украинским произношением, на румынском. Уже сегодня каждый приход УПЦ обладает правом выбора языка богослужения. И это не является вызовом единству УПЦ. В случае присоединения УАЦП Украинская Православная Церковь не превратится в церковь с двумя идентичностями. УПЦ уже сегодня не унитарна. По словам митрополита Владимира, прозвучавшим на Архиерейском соборе РПЦ 2008 года, сегодня УПЦ объединяет людей из «западной и восточной социокультурных орбит». Объединение это не беспроблемно. Но оно – реальность. И потому это объединение сможет «переварить» включение целой тысячи приходов УАПЦ. Усиление украинского элемента внутри УПЦ приведет только к тому, что УПЦ будет более точно отражать структуру украинского общества. Но при этом епископату УПЦ придется отказаться от пророссийской идеологии. И это даст УПЦ шанс на лучшее будущее. Ведь сегодняшние школьники уверены в том, что правым было дело не только советских воинов, освобождавших Украину от воплощения антигуманного зла, – Гитлера, но и в том, что правым было дело повстанцев УПА, которые воевали «на два фронта». Убедить это поколение в том, что воины УПА были пособниками Гитлера практически нереально. Воспитанные уже в ином восприятии Киевской Руси и Козаччины, Ивана Выговского и Ивана Мазепы, М. Грушевского и В. Винниченко, все эти школьники не «перевоспитаются» в русских патриотов, даже если нанять тысячу кураевых, ткачевых и черепановых. И Церковь, если хочет быть Церковью, призвана найти место этому поколению. И поэтому столь важна УАПЦ внутри УПЦ. Всякий украинский патриот сможет прийти в Церковь без боязни услышать очередной шовинизм, который придется, как зерна от плевел, отсеивать от проповеди батюшки. А любители пророссийской идентичности будут знать, что их будущее – не сеть приходов на юго-востоке, а полноправная Церковь во главе со своим Предстоятелем.






Повернутися назад