"Портал-Credo.Ru": Валентин Борисович, не могли бы Вы прокомментировать ситуацию, которая сейчас развернулась вокруг Вас в связи с отлучением Вас от церковного общения?

 

Валентин Лукияник: Если говорить по-церковному, то "грех мой предо мною есть выну": я свои личные грехи знаю, знал и исповедал. А решение Синода — это чистая расправа и "зачистка территории" перед возможными грядущими событиями — так называемым нашим Собором, который должен состояться 8 числа, и, наверное, последующими событиями.

Хотя если посмотреть на формулировки, записанные в решении с цитированием правил 4, 6 Вселенских Соборов, — они не имеют никакого отношения к тому, что там говорилось по сути. Я их почитал. С другой стороны, если следовать логике и тем принципам, которые сейчас имеются у РПЦ, прежде должен состояться суд. То есть, если говорить с канонической точки зрения, то это можно вменить "яко не бывшее", то есть рассматривать как юридический нонсенс.

Непосредственным поводом для этого стала моя беседа накануне с секретарем Блаженнейшего епископом Александром (Драбинко). У нас был достаточно острый разговор. Я думаю, что это стало последней каплей, которая привела к такому решению. Раньше Блаженнейший митрополит Владимир таких ошибок не допускал — он как-то смирял окружение. А теперь, вследствие не столько возраста, сколько болезни, он начинает делать одну ошибку за другой . При этой болезни интеллект не страдает, страдает воля - и появляется склонность везде видеть врагов. Ему  нашептывают, и он реагирует. Это весьма печально. И мне его, на самом деле, по-человечески жалко, а по-христиански я скорблю, что таким образом Блаженнейший под конец своего служения Богу в предстоятельском чине доходит до таких позорных для него решений.

Можно подумать, что это работа "любимой игрушки" Блаженнейшего — Александра (Драбинко). С одной стороны, можно было бы сказать и так, но, с другой стороны, почему же молчат постоянные члены Синода, например, Агафангел, Онуфрий? Они могли бы сказать, и не только по этому только вопросу, но и по другим: "Что же это делается?" Но они этого не говорят. Значит, что-то за этим стоит. А что стоит? Вероятно, готовятся какие-то события, которые нам неведомы. Прежде всего, "завершение юридического статуса автокефалии" — это один момент. А другой момент заключается в том, что Блаженнейший все-таки, по всей видимости, хочет каким-то образом обеспечить безоблачное будущее своему – я его называю "любимый пупс" — Александру, потому что все молчат.

Но если бы дело был в одном владыке Александре, то, наверное, такого бы не было. Как мне удалось уточнить у некоторых членов Синода, 14-ого проходило очередное заседание. Что случилось за неделю, что нужно было проводить другой Синод с такой радикальной повесткой дня — Поместный Собор и так далее? На самом деле, зачем проводить Поместный собор? Почему ехали постоянные члены Синода - и не знали повестку дня? И это происходит уже не в первый раз. Если Киевская митрополия хочет иметь солидный статус или получить расширение статуса, то так же не делается! Должна быть процедура, должна быть предварительная проработка вопросов с постоянными членами Синода, а они приезжают как "мальчики для битья".

В свое время был такой немецкий журнал "Eulenspiеgel", и у меня до сих пор сохранилась оттуда одна карикатура: в кабинет, на котором написано "шеф", заходят разные звери (жираф, утка и т.д.), а из кабинета выходят все одного размера и одинаковой поступью - и все попугаи. В последнее время Синоды проходят, с подачи Блаженнейшего, так, что за что-то там голосуют, но потом многие синодалы даже не знают, за что они голосовали и что подписывали. В Киевской митрополии произошла недолжная узурпация власти, которой Папа Римский может позавидовать. И это одна из причин того, что была совершена "зачистка территории".

- Вы считаете, что этой властью пользуется не сам митрополит, а его окружение?

 

- Многие говорят, что это "серый кардинал" Драбинко, но, скажите, пожалуйста, он с ним работает больше десяти лет. Неужели яблоня рождает груши или груша рождает сливы? Значит, это "плоть от плоти" — его воспитанник. И недаром митрополит когда-то заявил: "Он (Драбинко) уйдет только вместе со мной". То есть это то, что Блаженнейший митрополит Владимир не может сказать вне своего имиджа доброго дедушки, больного человека и благообразного старца. Это не только мое мнение, это мнение значительного числа украинского епископата.

И еще один момент. Если члены Синода голосуют вопреки своему мнению, значит это позиция только Блаженнейшего — ему не могут перечить, говорят: "Это же Блаженнейший сказал". Поэтому это позиция Блаженнейшего, игра в доброго и плохого полицейского. Плохой — это Драбинко, на него вешают все плохое, а хороший — Блаженнейший. Но, на самом деле, за этим всем стоит позиция Блаженнейшего.

- Каковы Ваши дальнейшие действия в этой ситуации?

 

- Поскольку это решение Синода неканонично — оно принято без церковного суда, без вызова меня, без каких-то объяснений, — я его на данном этапе игнорирую "яко не бывшее". А с формальной точки зрения посмотрим, какие события будут после 8-ого, после Собора. На самом деле, я себя не чувствую виноватым в том, в чем меня обвиняют. Другие грехи я свои знаю. Там много чего написано такого, что никак не подтверждается документально — только слухами и разговорами — на это я просто не реагирую. А после этого могу потребовать церковного суда, хотя у нас в уставе даже нет такой формулировки. В уставе РПЦ есть суд, а в уставе УПЦ его нет.

Буду требовать церковного суда и разбирательства по всем представленным вопросам. Конечно, я человек эмоциональный, и мне хватает своих "вывихов", но есть принципиальные вопросы:

  1. Статус УПЦ. УПЦ — это РПЦ в Украине или это отдельная Церковь?
  2. Богослужебный язык. Почему опускается литургия оглашенных во время богослужений в Киеве у Блаженнейшего митрополита Владимира?
  3. Почему Голодомор признается геноцидом?
  4. Почему идет какой-то диалог с греко-католиками без предварительных условий?
  5. Почему проходит диалог с Филаретом на каких-то условиях?

22 июня было совместное богослужение по поводу начала войны. Что это? Мы должны объяснить людям. Или мы все простили и уже с ними братья на век, но кто тогда мы? Мы называем себя "традиционалистами", но нас обзывают "мракобесами" и прочими словами. Мы должны определиться. Если на сегодняшнем Синоде, следующем Архиерейском Соборе и так называемом Соборе УПЦ будет рассматриваться вопрос обращения к "братьям и сестрам в расколе" — они "братья и сестры", а мы, которые двадцать лет давали возможность тому же Блаженнейшему и УПЦ с наименьшими потерями выстоять, кто мы тогда им?

Почему у УПЦ нет ни одной больницы для верующих, нет приюта для бедных, приюта для вдов и сирот? Почему те бабушки, которые отдают квартиры священникам УПЦ, в том числе митрополии, почему они умирают и никто не знает, кто их хоронит и т.д.? Почему Синоды принимают решения по воле одного человека? Синод — это батрачий орган при митрополите или это все-таки совещательный орган епископов, которые имеют одинаковую честь?

Вот на такой суд я готов прийти хоть завтра. Мы давно просили об этом — давайте будем принципиальные вопросы решать! А личностные вопросы — кто кому и что сказал, кто на кого каким взглядом посмотрел — это пустое.

- А если — при худшем развитии событий для Вас — церковный суд подтвердит решение Синода и Вас лишат церковного общения, как Вы поступите в этом случае?

- Во-первых, я не думаю, что церковный суд так решит. Но я все время читаю дело Адельгейма и других священников — "ворон ворону око не выклюет". Если будет церковный суд — пусть будет. Посмотрим, как он будет все решать. По большому счету я к этому решению был готов давно. Принципиальный вопрос, который вызывал разногласия у меня лично с Блаженнейшим, — это вопрос об автокефалии.

Филарет (Денисенко) был всегда противником автокефалии — теперь он вынужден проводить эту линию в своей организации. А Блаженнейший всегда был сторонником автокефалии — почитайте все его обращения с 1992 года — но он вынужден вести линию против этого. Это принципиальный вопрос, и мы в этом вопросе вряд ли найдем какой-то консенсус. А я знаю одну вещь: какую бы власть ни имели Киевский митрополит и Синод, есть еще Бог — там определяют. Многие были запрещены и умирали, а через некоторое время исторический суд и совесть народа церковного принимали другое решение. Поэтому я готов это передать на Cуд Божий, а так я не особенно хочу бороться за свои личные права или обиды.

Считаю, что это запрещение для меня — благословение Божие. Я так и сказал Драбинко и нескольким епископам. Поэтому я очень спокойно к этому отношусь.

Теги: