Армянская Апостольская Церковь наиболее близко стоит к Русской Православной Церкви из всех Древних Восточных Церквей в территориальном, историческом и культурном отношениях. Однако мирная дискуссия по наиболее острым вопросам догматического характера при диалоге представителей РПЦ и ААЦ на неофициальном уровне подчас переходит в эмоциональную полемику. Данная статья иерея Сергия Лысого, студента IV курса МДА СЗО, посвящена исследованию противоречий между вероучительными позициями двух Церквей для нахождения путей к преодолению разногласий и обретению взаимопонимания.

Введение

Вторая половина XX века ознаменовалась активацией диалога между представителями Православной Церкви и Древних Восточных Церквей. Архиерейский собор РПЦ 1997 года отметил, что «Русская Православная Церковь имеет особенные исторические и церковные причины и основания содействовать успеху диалога с Восточными Православными Церквами (дохалкидонскими)». Учитывая всю сложность и актуальность проблем, вызванных к жизни развитием богословского диалога, Собор счел необходимым «поручить Священному Синоду и под его руководством Отделу внешних церковных сношений, Учебному комитету, Отделу религиозного образования и катехизации, Миссионерскому отделу, Издательскому совету разработать план научных конференций и симпозиумов, публикаций богословско-исторического и массово-информационного характера, которые могли бы содействовать ознакомлению духовенства и верующих нашей Церкви с проблематикой и развитием богословского диалога с Восточными Православными Церквами (дохалкидонскими)»[1].

Данная статья посвящена наиболее острым вопросам догматического характера, которые возникают при диалоге представителей РПЦ и ААЦ на неофициальном уровне. Подчас мирная дискуссия по этим вопросам переходит в эмоциональную полемику. Армянская Апостольская Церковь наиболее близко стоит к Русской Православной Церкви из всех Древних Восточных Церквей в территориальном, историческом и культурном отношениях. В этой связи исследование противоречий между нашими вероучительными позициями для нахождения путей к преодолению разногласий и обретению взаимопонимания представляется весьма важным.


1. Монофизиты или миафизиты

Представители ААЦ категорически выступают против их именования монофизитами, утверждая, что они не монофизиты, а миафизиты. Это понятие (миафизитство) выводится ими из известной формулы св. Кирилла Александрийского «единая природа Бога Слова воплощенная» (μία ϕύσις τοῦ θεοῦ λόγου σεσαρκωμένη).

В этом отношении большой резонанс в интернет-форум сообществе несколько лет назад вызвал ответ ректора МДА архиепископа Верейского Евгения на сайте Синодального информационного отдела на вопрос об отношении Русской Православной Церкви к Армянской Апостольской Церкви. Владыка, как нам видится, выразил здесь общепринятую в православной среде точку зрения:

«Единственное вероучительное отличие Армянской Апостольской Церкви от Русской Православной Церкви заключается в одном из главнейших церковных догматов, в учении о Христе. Русская Церковь, как и вся полнота Православной Церкви, разделяет учение, выраженное в 451 г. на IV Вселенском (Халкидонском) Соборе: во Христе — две природы (Божественная и человеческая) и одна ипостась. Армянская Церковь отказалась принять это учение, сохранив дохалкидонскую Христологию, в которой одна ипостась могла иметь одну природу: во Христе одна ипостась Богочеловека, а потому и одна природа Богочеловека. Поэтому она не является православной и не находится в молитвенном и евхаристическом общении с Русской Православной Церковью. Неоднократно, как в древности, так и в новое время, православные и армянские богословы вели переговоры о соединении, но поскольку представители Армянской Церкви всегда отказывались признать Халкидонский Собор, переговоры остаются безрезультатными. Хотя многие армянские богословы отрицают, что они монофизиты (признают в Иисусе Христе только Божественную природу, отвергая Его человечество), отказ Армянской Апостольской Церкви признать ясное и точное учение Халкидонского Собора о двух природах во Христе фактически делает ее монофизитской церковью. Остальные отличия между Армянской и Русской Церквами несущественны»[2].

Таким образом, архиепископ Евгений выразил убеждение, что Армянская Цяерковь является монофизитской, потому что признает одну природу Богочеловека. Однако некто Ованес Мартиросян, который задал упомянутый вопрос иерарху РПЦ, совершенно изменив смысл ответа, обратился затем за разъяснениями на сайт Российской и Ново-Нахичеванской епархии ААЦ. В частности, он указал, что «архиепископ Верейский Евгений на мой вопрос об основных различиях догматов ААЦ и РПЦ говорит, что ААЦ признает в Иисусе Христе только Божественную природу». И в связи с этим спросил: «Действительно ли ААЦ признает в Иисусе Христе только Божественную природу и отвергает Его человечество? Есть ли что-то общее между учением ААЦ и монофизитством, иначе, почему нас так упорно называют монофизитами?»[3].

На официальном интернет-сайте ААЦ был дан следующий ответ:

«Нет, Ованес. Святая Армянская Церковь, как и другие древние Православные Церкви, исповедует Господа нашего Иисуса Христа истинным и совершенным Богом и истинным же и совершенным Человеком, в воплощении принявшем от Матери нашу природу и ставшим во всем как мы, кроме греха. В контексте ответа архиепископа Верейского мы видим, что он не приписывает ААЦ отрицания подлинного человечества (как этому неправдиво учили все века апологеты Греко-православия). Его заблуждение в другом. Для владыки Евгения, как человека невежественного в вопросах богословия, не существует иного представления о христологии, кроме как противопоставление монофизитства  диофизитству, а потому его логика в том, что если ты не диофизит, то ты монофизит. Соответственно, по той же порочной логике, если не принимаешь Халкидонский собор, то уже и не православный. Вера РПЦ не допускает признания того, что существует и иная вера, исповедовавшаяся всей Вселенской Церковью и до монофизитства и до диофизитства. Согласно знаменитой антидиофизитской формуле святых Афанасия и Кирилла Александрийских «едина природа (миа физис) Бога Слово воплощенного», православное христологическое учение называется миафизитством. Эта формула говорит не о том, что Христос только Бог, а о том, что Он один»[4].

Мы не будем останавливаться здесь на этической стороне обвинения иерарха РПЦ, ректора МДА в невежестве, а постараемся показать на основании развернувшейся полемики его правоту. А именно, что так называемое «миафизитство» ААЦ не исключает монофизитства, а, скорее, является его разновидностью.

Прежде всего, необходимо сказать, что сам термин «миафизитство» для выражения  учения о Христе отдельных Древних Восточных Церквей, в том числе ААЦ, является новшеством. Он не является общеупотребительным в авторитетной церковно-исторической и богословской литературе. В. В. Болотов, подробно исследуя историю антихалкидонских учений, нигде не использует термин «миафизитство», а только «монофизитство»[5]. А. И. Бриллиантов, выражая надежду на присоединение ААЦ к союзу Автокефальных Православных Церквей, также относит их учение к одному из направлений монофизитства[6]. Ж. Лебон в «Христологии сирийского монофизитства» подробно разбирает формулу «μία ϕύσις τοῦ θεοῦ λόγου σεσαρκωμένη» и называет сторонников единой природы Христа монофизитами[7]. В. Ч. Самуэль в одной из своих статей указывает, что заблуждением является связывать монофизитство с исповедованием одной Божественной природы Христа, но «one of the bases on which the term “monophysites” is used with reference to the non-Chalcedonian side of the debate, is its defence of the phrase “one incarnate nature of God the Word”»[8].

А. Грилльмайер, анализируя формулу «μία ϕύσις», замечает, что «закрепление за этой формулой имени “монофизитства” относится к седьмому веку»[9]. Патриарх Коптской Церкви Шенуда III в своем догматическом эссе «The Nature of Christ», которое можно считать современным исповеданием веры Древних Восточных Церквей, говоря об одной природе Христа, не упоминает термин «миафизитство»[10]. Он указывает, что «термин “монофизитство”, который использовался в отношении верующих в Одну Природу, на протяжении истории был сознательно или бессознательно неправильно интерпретирован»[11]. Наконец, архиепископ Гарегин Саркисян, будущий Патриарх и Католикос всех армян, в известном труде по истории и богословию ААЦ «Халкидонский собор и Армянская Церковь», хотя и обращает внимание на неоднозначность термина «монофизитство», тем не менее, пишет: «…Мы используем этот термин [“монофизитство”] для антихалкидонского движения, потому что он стал общепринятым в исторической и богословской литературе»[12].

В ходе современной полемики представители ААЦ, исповедуя миафизитство, противопоставляют его монофизитству, понимая под последним исключительно учение Евтихия. Вот как определяются ими эти два термина.

Миафизитство – «христологическая доктрина Александрийской богословской школы, утверждающая единство Богочеловеческой природы Иисуса Христа. Возникла в V веке вследствие богословской полемики святого Кирилла Александрийского против Нестория Константинопольского, согласно Антиохийскому богословию проповедовавшего природное разделение во Христе… В отличие от монофизитства, миафизитство не учит о смешении двух природ во Христе или о поглощении одной в другой, но говорит лишь об их нерасторжимом единстве с полным сохранением своих свойств»[13].

Монофизитство – «христологическая доктрина, согласно которой во Христе только одна единственная природа. И эта единственная природа Христа, согласно общему мнению, – природа Бога. То есть монофизиты признают Иисуса Христа Богом, но никак не человеком, так как в Нем нет человеческой природы, в чем и есть их главное заблуждение. Монофизитство также называют евтихианством, по имени, как принято считать, создателя этого учения – греческого архимандрита Евтихия»[14].

Таким образом, для ААЦ: миафизитство – одна богочеловеческая природа, монофизитство – одна божественная природа.

Очевидно, что такое понимание монофизитства, как исповедания только одной божественной природы Христа, является упрощенным и не аутентичным. По-видимому, впервые слово «монофизит» использует в своем трактате «Против монофизитов» Леонтий Иерусалимский, он обращает его в отношении Тимофея Элура, называя его еретиком[15]. Слова «монофизит», «монофизитская ересь» и т.п. встречаются в трудах преподобного Анастасия Синаита. В своем произведении «Путеводитель», по замечанию игумена Адриана (Пашина), он употребляет их десять раз и относит к тем, кто исповедует одну природу Христа, в частности, к севирианам и автокефалам[16]. Преподобный Иоанн Дамаскин монофизитами называет всех тех, кто отделился от единства Православной Церкви «под предлогом халкидонского определения». Сюда он относит последователей Феодосия Александрийского (феодосиан), Иакова Сирийского (яковитов), Севира Антиохийского, Иоанна Филопона[17]. Общеизвестно, что все эти богословы исповедовали не только божественную природу во Христе, но божество и человечество, отказываясь при этом от халкидонской формулы «Христос в двух природах».

Очень точное определение монофизитства, на наш взгляд, дает в своем исследовании «Иисус Христос в восточном православном богословии» протопресвитер Иоанн Мейендорф: «Монофизиты – последователи Диоскора и Тимофея Элура, считавшие Халкидонский Собор возращением к несторианству и потому отвергавшие его. Формула св. Кирилла «единая воплощенная природа Бога-Слова» представлялась им единственно приемлемой в христологии; в их понимании эта единая природа несомненно состояла «из двух природ» (ἐκ δύο ϕύσεων), поскольку слово «природа» дополнительно имело значение родового понятия; но конкретно исторический Христос был «одной единственной природы». Согласиться с Халкидонским вероопределением в том, что Господь «был в двух природах» (ἐν δύο ϕύσεσιν) после соединения представлялось им равнозначным признанию во Христе двух отдельных самостоятельных существ»[18].

Таким образом, для православного богословия аутентичное, святоотеческое понимание термина «монофизитство» предполагает исповедание не только евтихианства (лишь божественной природы во Христе), но исповедание вообще одной природы Христа, которая может иметь и богочеловеческий характер, соединяя в себе как божественные, так и человеческие свойства. Севир Антиохийский для обозначения этой природы, в частности, использует термин «единая сложная природа»[19]. С этой точки зрения, миафизитство ААЦ является одним из направлений умеренного монофизитства[20], в отличие от крайнего монофизитства Евтихия, не допускающего единосущия плоти Христа нашему существу.

Представители ААЦ приводят лингвистический аргумент недопустимости именования сторонников формулы «μία ϕύσις» монофизитами. По их словам, «μόνο» может обозначать один и только один предмет, а «μία» – один, состоящий из двух и более; то есть «моно», в отличие от «миа», – это однозначное отвержение составного единства[21]. Однако, даже если принять этот аргумент в расчет, говоря об одной состоящей из двух природ природе Христа, представители ААЦ, тем не менее, не допускают выражения «две природы Христа после единения»; т.е. природа Христа для них одна и только одна, а именно – богочеловеческая. Именно поэтому, на наш взгляд, православные полемисты использовали термин «монофизитство» в отношении своих оппонентов, подчеркивая тем самым, что сложная или составная природа антихалкидонитов – это в любом случае одна природа.


2. Христология св. Кирилла Александрийского

Если первый вопрос полемики носит в большей степени историко-лингвистический характер, то суть отличий и разногласий между представителями православия и ААЦ заключается в различном толковании богословского наследия св. Кирилла Александрийского и, главным образом, его христологической формулы «единая природа Бога Слова воплощенная»...

Продолжение см. тут

Теги: