Март запомнился блестящими военными победами, такими, как памятная виктория Ивана Богуна в сражении с поляками под Винницой в 1651 году. Месяц оставил яркий след в истории национального театра – впервые украинская речь прозвучала с киевских и львовских подмостков именно в марте – в 1822 и в 1864 годах соответственно. И в то же время, с первыми днями весны связаны многие печальные даты – разгром Кирилло-мефодиевского общества в 1847-м, судебный процесс над «Спілкою визволення України» в 1930-м и пресловутый «львовский собор», ставший сигналом к фактическому уничтожению Греко-католической церкви в 1946 году. Во всех трех случаях мартовские события оказывались лишь прелюдией к долгим и страшным гонениям на все украинское.

Март подарил Украине Ивана Мазепу и Леонида Глибова, Миколу Лысенко и Максима Рыльского.

По странной прихоти провидения, множество славных сынов этой земли, родившихся в марте, посвятили себя служению Богу. Это и епископ Кирило Туровский – неутомимый просветитель времен Киевской Руси, которого современники называли «златоустом, паче всех воссиявших». И архимандрит Захарий Копыстенский – выдающийся богослов и блестящий проповедник. И протопоп Роман Ракушка-Романовский, вдохновенный летописец козацтва. И митрополит Василий Лыпкивский – один из создателей национальной автокефальной церкви, весной 1919 года впервые в истории православия проведший литургию на украинском языке. И, наконец, отец Августин Волошин, речь о котором еще впереди.

Величайший украинец Тарас Шевченко появился на свет тоже в марте. И в марте же Господь упокоил мятежного Кобзаря.

В этом, при желании, можно узреть некий символ. Ибо март слишком часто оказывался для украинского народа временем триумфов, оборачивавшихся трагедиями.

Так было в марте 1654-го, когда обрел силу знаменитый Переяславский договор. Союз между русским царем Алексеем Михайловичем формально был заключен еще в январе, но мало кто вспоминает о том, что только два месяца спустя исторические решения Рады были оформлены юридически. Это случилось после того, как Москвой были утверждены «мартовские статьи» Богдана Хмельницкого, определявшие политические и военные права Украины. Права, которые позже Белокаменная с легкостью растоптала. И в глазах многих потомков славный гетман из спасителя Отечества превратился в его могильщика.

Время великих надежд переживала Украина и в марте 1917-го, когда возник прообраз общенационального парламента – Центральная Рада, восемь месяцев спустя объявившая миру о создании УНР. Никто еще не знал, что впереди пять лет жуткой бойни, забравшей, по самым скромным подсчетам, жизни трех миллионов человек. Некому не было ведомо, что даже эта страшная цена окажется недостаточно высокой для сохранения независимости.

Менее суток понадобилось, чтобы трагедией обернулся триумф Карпатской Украины, провозглашенной 14 марта 1939-го и в тот же день низложенной венгерскими оккупантами…

«Бывали мученики заблуждения, но их смерть еще никогда не делала его истиной…»

«Неизвестно, что является более трагичным – заблуждение, основанное на вере, или вера, основанная на заблуждении…»

Какой из двух афоризмов, принадлежащих выдающемуся французскому ученому Пьеру Буасту и великому немецкому литератору Генриху Беллю, можно взять эпиграфом к скорбной истории мартовских трагедий Украины?

Был ли пленником заблуждения греко-католический священник Августин Волошин, ставший премьером Закарпатской автономии после «судетского передела» Чехословакии, и подписавший акт о независимости края в самый канун вторжения войск адмирала Хорти? Или он был заложником народной веры в него? Была ли заблуждением благодарственная телеграмма Гитлеру, отправленная закарпатским наместником в 1938 году? Или она была следствием веры в свою миссию, подсказанную ему Богом? Волошин искренне верил в исторический шанс «маленькой Украины», созданной на землях Рутении (так именовали в те годы этот регион). А потому искал любых союзников, с помощью которых могло выстоять слабое суверенное образование.

Разве не так поступали его предшественники – Хмельницкий, Выговский и Мазепа? Разве не то же самое сделали его современники – Сталин, Чемберлен и Даладье – в интересах своих государств? И разве их вера в собственные силы не оказалась заблуждением? Разве заигрывания с фюрером третьего рейха спасли СССР от гибели десятков миллионов, Англию – от изуверских бомбежек, а Францию – от оккупации? Отчего же потомкам советского генсека, главы британского кабинета и французского премьера не приходит в голову называть Сталина, Чемберлена и Даладье «пособниками нацистов»? И отчего это до сих пор позволяют себе многие украинские современники в отношении Волошина, принявшего смерть в застенках НКВД?

Заблуждение и вера

Решение закарпатского Сойма о независимости Карпатской Украины, принятое в Хусте за три дня до 65-летия Волошина, многие историки называли жестом отчаяния. В споре с режимом Хорти, получившим добро Гитлера на оккупацию Закарпатья, у маленькой Рутении не было ни шанса. Но разве это умаляет подвиг нескольких сотен бойцов «Карпатської Січі», павших в неравном бою с 40-тысячным венгерским войском?

Может быть, корень наших сегодняшних бед именно в отсутствии подобной веры? Неверие в собственные силы и нетерпимость к своим – два извечных порока украинцев. Лучшая иллюстрация к этому – события недавней истории. Помните 9 марта 2001 года? Звериную ярость, продемонстрированную и милицейским спецназом в парке Шевченко, и боевиками от оппозиции на Банковой? Растерянность вождей Форума национального спасения? «Письмо трех», в котором всуе упоминался фашизм?

Мы не умеем верить и не умеем прощать. Мы не научились извлекать уроки из собственной многострадальной истории. Зачастую мы просто не знаем ее.
В Украине не любят вспоминать события 62-летней давности, львовский «объединительный собор», положивший начало уничтожению Украинской греко-католической (униатской) церкви. Главное действующее лицо тех событий, отец Гавриил Костельник – не слишком жалуемый историками персонаж. Редкие упоминания о нем чаще соседствуют со словом «предатель». Умеем ли мы прощать?

На Западе Украины в 40-е годы УГКЦ была главной опорой национального сопротивления большевистскому режиму. Это понимали в Москве. Не случайно главными мишенями НКВД в свое время были командир УПА Шухевич и униатский архиепископ Закарпатья Ромжа. Организатором ликвидации обоих был знаменитый чекист Судоплатов, убийца создателя Организации украинских националистов Коновальца. В своих мемуарах Судоплатов откровенно признавал: именно после смерти Ромжи и окончательного поглощения УГКЦ Русской православной церковью, Сталин и Берия смогли вздохнуть спокойно. Именно тогда в Кремле и на Лубянке окончательно уверовали, что с организованным подпольем будет покончено. В 1946 году в Украине существовал 2661 униатский приход. К концу 1949-го не осталось ни одного, о чем в докладной записке на имя Иосифа Виссарионовича с восторгом сообщал Никита Хрущев.

А началось все 8 марта 1946 года, когда один из патриархов Греко-католической церкви, настоятель Преображенской церкви Гавриил Костельник созвал собор, на котором было принято решение о фактическом слиянии унитатов с Православной церковью.

Одному Богу известно, что двигало Костельником, чьи два сына (по утверждению того же Судоплатова) были партизанами-бандеровцами и погибли в боях с частями НКВД. Было ли это искренним разочарованием в Ватикане, которое давно сквозило в трудах Костельника, но которое не разделял его наставник, митрополит Андрей Шептицкий? Или стремление искупить то, что отец Гавриил считал грехом униатов?

Что считать грехом? И кому судить? Костельник знал о поздравительной телеграмме Шептицкого, в которой тот 30 июня 1941 года называл «победоносную немецкую армию» «освободительницей от врага». Но он знал о написанном год спустя письме митрополита в адрес Папы Пия XII, в котором глава УГКЦ называл «немецкую власть свирепой, почти дьявольской, и в степени высшей, чем большевистская». Знал и о гневном послании Шептицкого Гиммлеру в 1942 году, в котором патриарх решительно протестовал против Холокоста. Знал и о том, что в стенах собора Святого Юра, с благословения Шептицкого, находили пристанище сотни евреев, спасавшихся от гестапо. А, по словам некоторых современников Костельника, он не только знал, но и помогал Шептицкому в этом богоугодном деле.

Митрополит Андрей в 1941 году пережил то же заблуждение, что и отец Августин в 1938-м. Но разве оно не было продиктовано верой в народ?

И если митрополит Андрей мог заблуждаться по поводу людоеда Гитлера в 1941 году, то разве отец Гавриил не мог заблуждаться по поводу людоеда Сталина? Некоторые историки утверждают, что шаг Костельника (который многие ему не простили до сих пор) был продиктован христианским желанием спасти ближних своих. Протопресвитер мог верить, что объединительный собор спасет пастырей от преследований. Шептицкий был мертв, его ближайший соратник кардинал Иосиф Слипый был арестован и сослан, архиепископ Теодор Ромжа был убит, и Костельник не мог не знать, кем и почему…

Как оценивать сделанное Костельником? Заблуждение, основанное на вере? Или вера, основанная на заблуждении? Грех? Что считать грехом? И кому судить?

За свое заблуждение отец Гавриил заплатил высокую цену. Осенью 1948-го он был убит на пороге Преображенской церкви сразу после совершения литургии. Официально Греко-католическую церковь похоронили год спустя.

Шесть десятков лет прошло, а Костельник не прощен частью своих соплеменников. Другая часть шлет проклятия на голову Шептицкого, Слипого и Волошина. В воспоминаниях о любом из них много суетного и слишком мало веры.

Отчего мы так и не научились верить и прощать?

ЗН, Профиль, РвУ

Теги: