Когда люди потеряют уважение к животным, 
они скоро лишатся и всего остального. 

­Поверье индейцев США

 

Слово «животное» в древних языках означает «живое существо»: греческое dzoon, латинское animal, церковно-славянское «животно». Оно могло относиться не только к животным, но и к человеку, ангелу или даже богу, как в псевдоплатоновых «Определениях»: «Бог ­– животное бессмертное». Наше родство с животными особенно остро сознается в общем происхождении из земли и ожидающей всех общей участи – смерти. Вся человеческая история судьбоносно переплетена с животным царством, явлена накалом драматически напряженных взаимоотношений двух миров – человеческого и животного. Библия насыщена волнующими и грозными образами животного мира. Могучий Левиафан, обитатели Ноева ковчега, ослица Валаама, ворон пророка Илии, огромная рыба, поглотившая Иону, наконец, жертвенный образ Агнца, закланного за мир, и голубь, образ Святого Духа – все эти так много говорящие сердцу примеры неизменно рождают в нем ответное «да», «аминь», ибо нет человеку ближе по родству «инакового» существа на земле, чем животное.

Молчаливые вестники Рая

О нашей близости друг другу совсем недавно снова напомнил патриарх Варфоломей: «Сотворение че­ловека по образу Божьему, несомненно, уникально; однако с другими живыми существами и даже со всем тварным миром нас соединяет гораздо больше, чем разделяет. Этот урок мы усваиваем в последние десятилетия — увы, как суровый урок» (Приобщение к таинству, М., 2008, сс. 197-198).

Это изначальное родство двух миров – животного и человеческого – лучше всего ощущали древние. Поэтому убийство и мучения животных у многих древних народов приравнивались  к убийству человека. В случаях же зоолатрического культа жизнь животного ставились даже выше человеческой: в древнем Египте за убийство священного животного человека предавали смерти. Этика египтян давала право животным выступить с жалобой против человека. Сохранилось письменное свидетельство на папирусе, где было написано следующее: «Не найдено ни одной жалобы со стороны быка против Н.». У многих древних народов был обычай просить прощения у животного, которого собирались убить. До нынешних времен дошла поговорка древних эллинов: «и у собак есть свои Эринии» – предупреждение о неизбежности воздаяния и гневе Артемиды за мучение и нанесение обид животному. Чувствительность греков к природе, их совестливое отношение к пролитию крови животных даже на законной охоте выражалась в потребности религиозного очищения не только самого охотника, но и охотничьих собак.

И все же мы понимаем, насколько велика дистанция между человеком и животным. Как писал Хайдеггер, «из всего сущего, какое есть, всего труднее нам осмыслить живое существо, потому что, с одной стороны, оно неким образом наш ближайший родственник, а с другой стороны, оно все-таки отделено целой пропастью от нашего экзистирующего существа» (Письмо о гуманизме). Животное по своей сути иное человеку, оно таит в себе неведомый, замкнутый мир. Серафим Роуз говорил о том, что у животных есть своя тайна, своя жизнь, суть которой падший человек сегодня уже не в состоянии постичь. Животное может быть грозным, устрашающим и даже демоническим (вспомним образ змея-искусителя в Раю), однако оно всегда хранит в себе великую загадку для человека, непостижимость которой неизменно рождает удивление и особую притягательность.

Христианская антропология возвысила человека над животным, определив ему достойное, царственное место. Ценность человеческой души освящена Предвечным Советом Пресвятой Троицы, сотворением человека по образу и подобию Творца (Быт. 1, 26-27) и актом личного вмешательства Бога в процесс творения (Быт. 2, 7). Дух человека, в отличие от души животного, способен вместить высшие дары Святого Духа. Но именно это налагает на нас особую ответственность за животных, как и за всю тварь. Святитель Филарет (Дроздов) считал, что человек в Раю был священником для животных; он, как пророк, должен был «высшим языком духа разрешать их чувственные вещания» (Толкование на книгу Бытия. – М., 2003, с. 51).

Таким образом, Бог поставил человека царем, священником и пророком над природой, в этих трех ипостасях призванный привести все творение к обожению. В этом состояло его царское достоинство и священническое служение. Однако грехопадение внесло трагический, ужасающий по своим последствиям диссонанс в отношения человека с миром. Нарушение божественного равновесия привело к вражде человека и Божьего творения. Царь животных стал рабом греха. Отношения отче-сыновней любви стали невозможными. Вместо любви – страх животного перед человеком, равно как и человека перед животными, ставшими угрозой для его жизни. Хищными стала не только часть животных. Сам человек уподобился зверю и стал охотником. Так началось нескончаемо долгое ожидание искупления невинной твари, вместе с человеком понесшей всю тяжесть и последствия человеческого греха на своих плечах. В этом – святое и молчаливое величие животных.

Насколько важным было призвание Адама в Раю по отношению к Божьему творению, показывает библейский сюжет наречения имен животным: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2, 19). 

Вспомним, что до события наречения имен животным человеку давалась заповедь возделывать и хранить сад в Эдеме. Для исполнения этой заповеди Адаму требовались помощники, роль которых, в определенной мере, могли выполнять животные. Для этого Бог приводит животных к Адаму, чтобы тот, прозрев глубинную природу, «душу» животного, дал ему имя в соответствии с характерной особенностью своего вида и той ролью, которая возлагалась на животного в осуществлении Божией заповеди. Лишь сделав это, Адам мог увидеть, что «помощника, подобного ему», нет среди животных.

Таким образом, предназначение животных изначально заключалось в служении человеку – но не как раб или подневольный служит своему господину, а как любящее, подвластное и, однако же, свободное существо, исполняющее благую волю своего Создателя.

Мысль  о том, что животное было наделено свободой выбора, высказывает Евграф (еп. Иоанн) Ковалевский в работе «Небесная литургия» («Liturgie celeste», Friant, 1982) – правда, в связи с другим библейским сюжетом. Рассматривая событие заключения завета с Ноем, он останавливает внимание на том, что Бог заключает завет не только с Ноем и его потомством, но и «со всякою душою живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми, вышедшими из ковчега, со всеми животными земными» (Быт. 9, 8-10).

Что это значит? – спрашивает Ковалевский, – возможно ли заключать завет с тем, кто не может сказать «да»?.. Завет – это своего рода договоренность с обеих сторон, предполагающая обоюдное согласие. А если так, то животные имели возможность свободного выбора, что говорит о «личном» начале  у животных.

Пророк Осия также говорит о завете Бога с животными: «И заключу в то время для них союз с полевыми зверями и с птицами небесными, и с пресмыкающимися по земле; и лук, и меч, и войну истреблю от земли той, и дам им жить в безопасности» (Ос. 2, 18).

Согласно Симеону Новому Богослову, животные, возмущенные грехопадением Адама и Евы, хотели растерзать их, однако Бог не позволил им сделать это (Слово 45, 2). Само это желание восстановления справедливости со стороны низших по отношению к человеку тварных существ свидетельствует о наличии зачатков свободы воли и личностного начала у животных.

Конечно же, животное нельзя назвать личностью. У него отсутствует самосознание, способность к суждению, стремление к совершенствованию и творчеству. Однако то, что у человека выработано воспитанием, опытом, многолетним трудом над собой, у животных присутствует на уровне того, что можно назвать «животной интуицией»:   

                               Дана  им  мудрость  тонкая чутья,

                            И  по  лицу,  по  виду   человека

                            Цель тайную  его прочесть  умеют.

                            Не  раз   спасенье  обретали   мы

                            В  том  свойстве,  что  самим нам  недоступно.

                            (Уильям Купер).

Животным неведом грех. По тонкому замечанию православного философа Татьяны Горичевой, «если бы животные могли грешить, они стали бы святыми». Они не понимают, что такое грех в том смысле, как понимает его человек. Но животные умеют чувствовать, «видеть» грех своим особым, звериным чутьем. Так, многие животные очень чутко реагируют на людей, когда-либо мучавших и убивавших животных. Всем  известно, например, что собаки на дух не выносят пьяных и агрессивных людей. Очень восприимчивы к недобрым людям кошки и лошади: часто их хозяева утверждают, что животные чувствуют и не подпускают к себе плохого человека.

В Ветхом Завете присутствует обычно вызывающий большое недоумение эпизод растерзания двумя медведицами 43 детей (на самом деле, подростков, если следовать оригиналу), оскорбивших пророка (4 Цар. 2, 23-24). Ослица обличает Валаама, кит по повелению Божию проглатывает Иону, звери хотят растерзать согрешивших Адама и Еву… Эти библейские истории дают нам повод задуматься о том, что животные по-своему ощущают человеческую несправедливость, грех, нарушение Божиих заповедей и соответствующим образом реагируют на них.

В мифологии и народном творчестве есть немало примеров, когда  животные выступают орудием возмездия в наказание за грех человека. Отголоски таких мифов и сказаний мы встречаем в рассказе Ивана Бунина «Баллада», где Бог посылает волка наказать распутного барина, и волк его убивает. Перед смертью барин  успевает покаяться и дать распоряжение написать образ «Господнего волка», чтобы поставить его над собственной могилой в назидание потомкам. И хоть рассказ этот полностью выдуман (о чем Бунин сообщает в своих дневниках), догадку писателя о наличии интуитивного чувства греха и справедливости, по крайней мере, у некоторых животных можно назвать гениальной.

В шумерском эпосе о Гильгамеше Энкиду, дикий человек, живет в степях вместе со зверями, ест траву и пьет козье молоко. Энкиду поначалу выступает защитником животных: он уничтожает охотничьи ловушки, засыпает ямы, уводит зверей от охотника. Недовольный зверолов прибегает к хитрости: он приводит к Энкиду городскую блудницу, которая совращает его. Перед тем, как уйти с блудницей к людям, Энкиду решает попрощаться со ставшими ему родней животными. Однако звери, чувствуя его приближение, в испуге убегают и больше не принимают его.  Звери почувствовали «нечистоту» и предательство Энкиду по отношению к ним. Теперь он им чужой, как все люди: его нужно бояться. Вместе с первобытной невинностью Энкиду теряет доверие зверей и свою прежнюю исполинскую силу.

Еще более восприимчивы животные к святости. Жития святых испещрены примерами таких взаимоотношений животных со святыми, которые можно было бы назвать восстановлением райских связей и взаимозависимостей. Животные служат святым, постятся вместе с ними, спасают их от гибели, жертвуют собой и даже разговаривают: обличают и свидетельствуют. Так, например, житие святого Никона (23 марта) повествует о том, как мученика привязали к хвостам разъяренных лошадей, чтобы те разорвали его. Но святой перекрестил животных, и они сразу стали кроткими. Когда же мучитель в гневе приказал перерезать лошадям жилы на ногах, то лошади заговорили и сказали, что их убивают Никона ради и во славу Божью. Самого же мучителя растерзали в дороге собственные лошади. В житии мученика Маманта, которому также повиновались звери, находим такие слова святого: «хотя они (животные) и неразумные существа, однако умеют бояться Бога и почитают рабов Его». Там же находим очень трогательное описание того, как дикие животные, которым он был отдан на растерзание, подходили к нему, кланялись, обнимали и целовали, а свирепый лев человеческим голосом прославил святого. Знаменательно, что Сам Господь, находясь в пустыне, искушаемый дьяволом, был окружен животными и ангелами (Мк.1:13).

Татьяна Горичева в своей книге «Святые животные» пишет о том, что животные не только «стенают и мучатся» вместе с человеком и ждут своего искупления, но «способны, вслед за святыми и мучениками, проникнуть в но­вый эон, войти в Церковь, дерзнем сказать – обожиться». Как пример такого обожения автор приводит отрывок из жития св. великомученика и целителя Пантелеимона, где диких зверей, отказавшихся причинить вред святому, подвергли смерти, а их трупы были брошены на съедение птицам. Птицы до них не дотронулись и трупы животных долгое время лежали на солнце, оставаясь нетленными. «Итак, – заключает автор, – мы имеем дело с мощами животных» (Святые животные. – СПб., 1993, https://www.ecoethics.ru/old/b08/).

О наличии «морали» у животных заговорили даже современные ученые. Последние научные исследования профессора и этолога Марка Бекоффа, опубликованные в книге  «Дикое правосудие» (Wild Justice, 2009), показывают, что животные выказывают признаки морального поведения. Это проявляется в сострадательном отношении к больным и умирающим собратьям или представителям других видов животных, способности делиться с сородичами едой, терпимым поведением по отношению к младшим, и т.д. Например, слоны очень чувствительны к смерти: когда слон умирает, все стадо скорбит несколько дней. Слоны пытаются поднять, «оживить» умершего, отгоняют от тела падальщиков и пытаются закрыть тело листьями (https://www.follow.ru/article/189).

Не нужно быть Шопенгауэром, чтобы понять то простое, что он некогда сказал: «Каждое животное испытывает радость и горе, боль и ласку, жизнь и смерть так же, как человек». 

Возвращаясь к библейскому эпизоду наречения имен животным в Раю, обратим внимание, что это событие по времени происходило раньше сотворения Евы. Почему так?

Весьма любопытную трактовку находим у немецкого богослова, нашего современника, Ойгена Древермана, на которого ссылается Горичева в своей статье «Животное, как архетип современной культуры» (см. https://doglife.ru/). Древерман полагает, что Адаму, прежде чем получить в дар Еву, необходимо было сначала научиться нежности, состраданию и любви в общении с животными, как со своими Друзьями. В нашей жизни это проявляется в особом любовном обращении к родному человеку: язык нежности любит использовать имена животных (зайчик, рыбка, ласточка, котик…). «Вершина райского брака достижима только через любовь ко всем тварям» (там же). Эта мысль наводит нас на одну близкую параллель: как Бога нельзя любить, ненавидя ближнего, так и любовь к ближнему немыслима без любви к животным. Бог научает нас любить друг друга, пройдя прежде испытание любовью к тем, кто «ниже» нас – хотя, «по высшей райской логике животное выше человека» (Т. Горичева). Наверное, поэтому дети так любят возиться с кошками, собаками, получая, таким образом, первый в своей жизни урок любви и милосердия. Известный всем факт, что многие преступники в детстве жестоко мучили животных, в этом свете выглядит особенно убедительным.

О такой своеобразной «духовной эволюции» Адама говорит и священник Геннадий Фаст. Он считает, что получение в дар Евы – это результат исполнения заповеди Божьей о возделывания Рая. Человек должен был прежде научиться любить землю и растения через их возделывание и хранение, затем полюбить животных и, проникнув в их суть, дать им имена, и только после этого он был способен на более высокий, соответствующий ему самому, уровень любви: любовь к женщине. «Так человек должен был пройти некий путь восхождения от земли, растений, животных к подобному себе человеку. И через все это иметь Богообщение» (Этюды по Ветхому Завету. – Красноярск, 2007, с. 150-151).

В заключение отметим, что наша ответственность за животных, попавших под тяжкий гнет последствий нарушения заповеди первых людей, не снимается анонимностью их страданий. Мы должны помнить о том, что звери с нами не только в этом мире: им есть место и в преображенном мироздании, на новой земле: «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их… ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис. 11, 6-9).

Животные молчаливы, и перед лицом человеческой жестокости безответны. Но примеры Библии красноречиво говорят о том, что Творец всего, по слову Которого и камни могут возопить, в силах дать им шанс сказать все, что они о нас думают. И вряд ли людям понравится это слово.

Теги: