«Не презирай бедных. Спросите себя: кто они? — и откроете их величие: они обладают ликом нашего Спасителя… Бедные суть управители нашей надежды, стражи Царства, открывающие врата праведным и запирающие их пред злыми и самовлюбленными; страшные обвинители, горячие защитники» 

Свят. Григорий Нисский, О любви к бедным, 1

Слово «благотворительность» в наше время у среднего обывателя вызовет, скорее всего, скептическую улыбку и недоверие. Недавно проведенный крупнейшей британской благотворительной организацией Charities Aid Foundation (CAF) мировой рейтинг благотворительности, в котором оценивался уровень филантропии в различных странах показал, что Украина заняла одно из последних мест в списке, рядом с Бурунди и Мадагаскаром, замкнувшими этот перечень. В ходе исследования CAF выяснилось, что лишь 5% украинцев жертвуют деньги на благотворительность. Это самый низкий показатель среди всех 153 стран, в которых проводились опросы. Волонтерской деятельностью занимаются 14% граждан Украины, а помогают ближнему — 19%.

Благотворительность в ранней Церкви

В чем причина этого? Экономический кризис? Тотальное обеднение населения? Но то же исследование показало, что больше денег жертвуют не состоятельные люди, а счастливые. Так, к примеру, оказалось, что жители Туркменистана с большим удовольствием работают волонтерами, а 61% опрошенных в этой стране когда-либо работали бесплатно. Между тем, 76% граждан Либерии проявляют максимальную щедрость по отношению к незнакомым людям. По уровню экономического развития эти страны стоят гораздо ниже Украины (так, Либерия в международном рейтинге по уровню валового национального дохода на душу населения в 2010 г. занимает предпоследнее, 211-е место).

Так что, как видим, дело не в бедности, ­– или, по крайней мере, не только в ней. Нельзя упрекнуть украинцев и в черствости и неспособности откликнуться на чужую беду: по данным исследований Международного благотворительного фонда «Планета взаимопомощи» 47% граждан готовы поддержать любым способом социальные инициативы, если почувствуют прозрачность и честность этих проектов. По этим данным мы могли бы занять 14-е место, но доверия к подобным инициативам нет: оно утеряно.

Причин тому несколько. В основе этого недоверия лежит стереотип, сформировавшийся еще в период «смутных» 1990-х: многие благотворительные фонды в то время создавались для отмывания денег. Да и нынешние благотворительные организации не всегда оправдывают доверие граждан и часто оказываются фикцией. Отношение же к нищим, бродягам, инвалидам, детям-сиротам и прочим незащищенным слоям нашего общества обуславливается наследием недавнего советского прошлого.

В советские годы христианский принцип «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10) был трансформирован в доктринальный коммунистический лозунг: «кто не работает, тот не ест». Ап. Павел этими словами увещевал неразумно ревностных собратьев, в ожидании скорого прихода Христа бросавших работу и самые нужные человеку заботы. Коммунистическая  же идеология была далека от апостольского любовного увещевания: она бескомпромиссно требовала. И требовательность эта не знала пощады ни к немощному и больному, ни к бездомному бродяге, ни к кому бы то ни было, кто силою обстоятельств оказывался за бортом обычной жизни. Само слово «благотворительность» было напрочь изгнано из лексикона и жизни советского человека, а его смысл окрашивался в соответствующие идеологические тона. Так, к примеру, в Большой Советской Энциклопедии 1927 года благотворительность трактовалась как «явление, свойственное лишь классовому обществу», тогда как «социальному строю СССР чуждо понятие благотворительности». А в той же БСЭ 1950 года благотворительность определяется как «помощь, лицемерно оказываемая представителями господствующих классов … некоторой части неимущего населения с целью обмана трудящихся и отвлечения их от классовой борьбы». «При социализме благотворительность не нужна, – указывалось в энциклопедии, – поскольку в обществе уничтожены нужда и нищета» (БСЭ, т. 5, с. 278).

Если до революции Церковь была активным проводником идей благотворительности и на протяжении многих веков являлась главным центром средоточия социальной помощи бедным, то уже в 1929 году благотворительная деятельность Церкви была запрещена на законодательной основе. Последующие за этим годы гонений и репрессий прервали опыт социального служения Церкви; лишь во время Великой Отечественной войны государство позволило Церкви собрать средства на нужды фронта.

Впрочем, нельзя сказать, что благотворительности в СССР совсем не было. Она существовала в огосударствленной, монополизированной, часто – в «добровольно-принудительной» форме, в виде различных фондов (Детский Фонд имени Ленина, Литературный Фонд, Художественный фонд, Фонд культуры СССР, Фонд мира, Фонд ДОСААФ). Примером скрытых форм советской благотворительности могут служить субботники, сборы макулатуры и металлолома, помощь пенсионерам. За каждым предприятием закреплялись «подшефные» заведения: школы, детские дома, детские сады, больницы, учреждения культуры, которым предприятия помогали деньгами или силами своих работников. Действовала система «профкомовской» помощи и практика общественных касс взаимопомощи на производствах.

Тем не менее, трудно назвать эту деятельность благотворительностью в подлинном смысле слова, т.к. последняя носит исключительно добровольный характер. К тому же, истинный смысл и функции многих из перечисленных фондов вызывают серьезные сомнения и в соответствии целям своего создания, и в самой необходимости их существования. Но главное, частная благотворительность, в отличие от государственной, не регламентируется нормативными актами, а «всецело подчиняется тому Божественному закону любви, который написан на скрижалях человеческого сердца» (митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий в интервью корреспонденту журнала «Закон»).

Означает ли это, что необходимость государственной поддержки для существования различных форм и видов благотворительности автоматически отпадает? Разумеется, нет. Государство, если оно позиционирует себя как ориентированное на демократию, европейские принципы и общечеловеческие ценности (а последние, какими бы спорными они ни казались, формировались на фундаменте христианских идеалов милосердия и сострадания к ближнему), обязано наследовать мировой опыт благотворительности, который накопило человечество за века существования христианства. Принудительный и безликий, а потому бездушный характер государственной благотворительности, её конъюнктурность и идеологическая зависимость от политики, оставляют мало надежд на возможность подлинного воплощения христианского идеала жертвенности. Однако в обязательности исполнения закона состоит её преимущество перед добровольным, а потому необязательным, случайным характером частной благотворительности. Социальная помощь неимущим должна находиться под узаконенной государственной опекой и не зависеть от частной благотворительности (Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. III. M., 1981, с. 371).

Но, как бы ни была велика роль государства в проведении политики оказания помощи неимущим и нуждающимся, частная благотворительность представляется более естественной, христиански ориентированной формой филантропии. В особенности, когда речь идет о благотворительности церковной.

Мы не будем рассматривать здесь историю развития церковной благотворительности последних веков; оставим пока в стороне современные аспекты и формы её существования. Наибольший интерес для нас представляет история благотворительности в ранней Церкви посредством диаконии и служения ближним. Возврат к началам зарождения этого явления поможет осознать нам всю его важность и животрепещущую актуальность для нынешних христиан.

Принципы благотворительности в древней Церкви

 

С момента возникновения Церкви идеал служения ближним, наряду с литургией и мученичеством, стал неотъемлемой частью христианского свидетельства. Многочисленные примеры такого служения даны еще в Ветхом Завете: так, пророки часто предстают защитниками вдов и сирот. Однако именно евангельский дух милосердия и сострадания к ближнему поднял это служение на немыслимую для ветхозаветной эпохи высоту.

Какими же принципами руководствовалась ранняя Церковь в своем социальном служении?

1. Равномерность

 

Слова Христа о невозможности богатому войти в Царство Небесное ранняя Церковь воспринимает как призыв к добровольной бедности, а богатство видится непреодолимым препятствием для осуществления евангельских заповедей. Бескомпромиссно восприняв слова Спасителя, первые христиане отдают все свое имущество на пользу нуждающихся братьев, осуществляя таким образом, в определенном смысле, идеал коммунизма: от каждого – по способностям, каждому – по потребностям. Призыв к разумной равномерности распределения излишка материальных средств мы слышим и у апостола Павла: «Ибо если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет. Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность. Ныне ваш избыток в восполнение их недостатка; а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность» (2 Кор. 8:12-14).

Святитель Иоанн Златоуст наследует апостола: в идеальном христианском обществе он не допускает никакого имущественного неравенства. Так, приводя в пример животных, имеющих общие земли и пастбища, святитель сокрушается о богачах, которые не только не пытаются соблюдать имущественное равенство с другими людьми, подобными им по природе и дарованной Богом благодати, но свирепостью своею превосходят диких зверей (Беседа 2 на слова прор. Давида: «Не бойся, когда разбогатеет человек», т.V, кн. 2, М., 1996).

История первых трех веков представляет нам примеры пастырей Церкви, которые при вступлении на служение Церкви раздавали все свое имущество бедным. Евсевий Кесарийский представляет это дело явлением самым обыкновенным (Церк. ист. III, 37). К примеру, Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский, не только раздал все свое имущество, но даже не хотел оставлять за собой родовые гробницы (Григ. Нисский. О жизни Григ. Чуд., 18).

2. Добровольность

О добровольности приношений апостол говорит: «Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор. 9:7); «раздаватель ли, раздавай в простоте (…), благотворитель ли, благотвори с радушием» (Рим.12:8).

Сейчас кажется поразительной та щедрость, с которой древние христиане делились своей материальной собственностью. Никто из них не жертвовал по принуждению или скрепя сердце. Из Нового Завета нам известно, что христиане жертвовали искренне и воодушевленно, о чем свидетельствует апостол Павел, с похвалою отзываясь о щедрости филиппийцев и других христиан из Македонии (Флп. 4:14–15, 2 Кор. 8:1–4).

Такое отношение к собственности у христиан, кстати говоря, было одной из причин их феноменального успеха в распространении Евангелия. Тертуллиан отмечал, что язычников больше всего впечатляло диаконическое служение христианских общин, т.е. служение ближним.

Много внимания вопросу милостыни, ее добровольному характеру, уделял св. Иоанн Златоуст. По его словам, «величина милостыни оценивается не размером подаяния, а склонностью и расположением подающих» (Беседа 23 О милостыне и страннолюбии, т. 12, кн. 2, М., 2004). В проповедях Златоуст призывал христиан жертвовать с пониманием того, что, оказывая благодеяние ближнему, ты не даешь, а получаешь; не теряешь, а приобретаешь. Подлинную радость испытывает не столько получатель, сколько даятель, ибо эта радость бескорыстна и отвечает самому чистому понятию милостыни и любви к ближнему (там же).

3. Соответствие возможностям

В Первом Послании к Коринфянам ап. Павел дает нам знать, каким образом делались пожертвования святым в апостольские времена: “В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов, когда я приду” (16:2). Златоуст, комментируя слова апостола, обращает внимание, во-первых, на нечувствительность издержек в случае постепенного отложения небольших посильных сумм, производимых вскладчину, и, во-вторых, на добровольность меры подаяния исходя из возможности благотворителя («сколько позволит ему состояние»). Однако при этом святитель не делает исключения для самого акта благотворения, подчеркивая, что даже бедность не может быть препятствием к такому пожертвованию (Беседа 43 на 1 Кор.).

4.  Распределение в соответствии с нуждами

«Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян. 2:44–45).

Апостольские Правила предписывают епископу управлять церковным имуществом по своему усмотрению, однако «яко Богу назирающу», т.е. со страхом Божиим употребляя его преимущественно на нужды бедных. Бл. Августин говорил, что епископы, распо­ряжающиеся церковным имуществом, – это только прокурато­ры, уполномоченные хозяев, а подлинные хозяева – нищие.

Чтобы не оставить без помощи истинно нуждающегося и также не оказывать помощи людям недостойным, епископы обязаны были иметь самые точные сведения о членах своей общины. Так, св. Киприан, требовал от пресвитеров своей Церкви чтобы обращалось внимание на «возраст, положение, качества» лиц, которым оказывается помощь. В Постановлениях Апостольских говорится: «Епископ сам знает бедных и дает каждому по мере его нужды, чтобы не дважды подавать необходимое одному и тому же лицу в один и тот же день или на одной и той же неделе, и других оставлять ни с чем» (II, 27). Таким образом, при раздаче пожертвований принималось во внимание: достоинство получателя, причина, из-за которой он обеднел, в каких условиях он вырос, пол, возраст, состояние здоровья, количество детей. Одним предоставлялось полное содержание, другим только часть (если они были хотя бы отчасти в состоянии зарабатывать себе на пропитание).

5. Частота и обильность подаяний

 

Для ранней Церкви характерно спонтанное, не знающее отдыха сострадание. В древности христиане рассматривали проявление милосердия не как однократный, случайный акт добродетели, «по настроению» или «когда придется», но как абсолютно необходимую и неотъемлемую часть христианской жизни. «Что пользы человеку от вчерашней сытости, если он голоден сегодня? Так и душе не в пользу вчерашнее доброе дело, если сегодня оставлено исполнение правды», – писал св. Василий Великий.

Главный принцип пожертвований в то время был такой: надо давать скоро и обильно, а заботу о будущем предоставить Богу. Отчасти этот совет объясняется ненадежными условиями того времени. Златоуст сообщает о следующем факте: лицо, которому было поручено попечение о бедных, собрало большую сумму золота и предусмотрительно сберегло большую часть его на черный день. Однако в страну явился неприятель и похитил золото, так что от последнего не было никакой пользы ни бедным, ни их попечителю.

 

 

6. Нелицеприятие

 

Помня слова Христа «Всякому просящему у тебя дай» (Мф. 5:42), Церковь предостерегает от излишней разборчивости и пытливости при подаянии милостыни. «Тебе не велено ни обвинять за праздность, ни порицать за нечестие, ни укорять за леность, а облегчать бедность, спасать в несчастии и простирать руку помощи лежащим. Итак, не любопытствуй о жизни и делах, собираясь дать милостыню... Хотя бы просящий был убийцей, хотя бы разбойником, или кем бы то ни было, ужели он кажется тебе недостойным куска хлеба или нескольких монет?» (Св. Иоанн Златоуст, Слово 23 О милостыне и страннолюбии).

Златоуст не без язвительной иронии отзывается о тех, кто перед подачей милостыни проводит целое дознание у просящего подаяние. Очевидно, что некоторые жертвователи преуспевали в этом занятии, ибо святитель вынужден обличать их, говоря, что таковые благотворители, чрезмерно усердствуя в поисках  «достойных» бедных, находят их только среди монахов, да и то перед тем достоверно убедившись в их «достоинстве»: праведен ли тот и творит ли чудеса. Обращаясь к таким горе-жертвователям, он говорит: «Если ты поднимаешь осла, когда видишь, что он задыхается, и не любопытствуешь, чей он, то гораздо более не следует любопытствовать о человеке, чей он. Он Божий, будет ли то эллин, или иудей; достаточно, что он нуждается в помощи» (там же).

 

Характерен случай из жития патриарха Иоанна Милостивого, когда к нему трижды подходил один и тот же нищий, прося подаяние. Первый и второй раз св. Иоанн приказал слуге дать нищему шесть серебряных монет. Когда нищий подошел и в третий раз, слуга возмущенно указал патриарху на явные попытки обмануть святого. Тот ответил: «Подай ему двенадцать монет: не Христос ли это искушает меня?».

7. Чистота дара

 

Прямой обязанностью пастырей было наблюдать за достоинством даятеля и чистотой («правостью») его дара. Диаконы обязаны были знать, каков даятель: не приобретено ли им имущество незаконным и неправым путем (Пост. Апост. III, 8). В Постановлениях Апостольских дается целый перечень лиц, от кого Церковь не имеет права принимать пожертвования. На недоумение по поводу возможности содержания вдовиц и бедных в случае отказа принятия даров от упомянутых лиц ответ давался такой: «Если Церковь находится в нужде, то лучше погибнуть, чем принять что от врагов Божьих», т.е. явных грешников (IV, гл. 6-8).

8. Всеохватность и целесообразность

 

Общим правилом для епископов было распределение пособия нуждающимся. Они должны были «о сиротах пещись как родители, о вдовицах как мужья, взрослых сочетать браком, ремесленнику доставлять работу, страннику кров, алчущим пищу, нагим одежду, болящим посещение, заключенным вспоможение» (Пост. Апост. IV, 2). Так, в соответствии с этим правилом, девушку из числа сирот, достигшую брачного возраста, епископы должны были отдать замуж, а мальчика-сироту снабдить средствами, чтобы он мог научиться мастерству и стал пропитывать сам себя. Если мальчик осваивал какое-либо ремесло, ему должно было на церковные деньги купить инструмент, чтобы затем не отягчать собой Церкви. При раздаче церковных пособий епископы должны были твердо помнить правило: кто не трудится, тот пусть не ест. Всякий, кто был предан расточительности, лени или пьянству, и вследствие этого терпел нужду, не только не заслуживал никакой помощи, но считался даже недостойным Церкви Божьей. «Праздность есть воистину мать голода» (Пост. Апост. II, 4).

Итак, приношения тратились на пропитание и погребение бедных, на сирот, престарелых верующих, на потерпевших кораблекрушение, на тех, кто сосланы на рудники и острова, заключены в темницы, если все это случилось ради Христовой веры (см. Тертуллиан, Апол., гл. 39).

Верующие приносили епископу также специальные пожертвования для вполне определенных целей благотворительности. Так, Апостольские правила в числе прочих добрых дел советуют употреблять доход от труда на выкуп рабов. Климент Римский сообщает, что многие христиане добровольно шли в тюрьму, чтобы освободить других, и многие становились рабами, чтобы на уплаченные за них деньги выкупить других. Св. Иоанн Златоуст отмечает, что в повествовании Деяний Апостолов упоминается о продаже имущества, но не о продаже рабов: первые христиане или совсем не имели рабов, или отпускали их на волю.

Особым попечением пользовались лица, гонимые за веру. Большинство из них в период гонений лишались всего своего имущества и, тем не менее, несмотря на бедность и преследование, верно служили Господу, показывая образец веры для других христиан. Ввиду этого они заслуживали сугубой любви и поддержки от Церкви.

После исповедников пользовались заботами Церкви вдовы и сироты. Однако замужняя, но обедневшая женщина, обремененная детьми, болезнью, даже предпочиталась вдове (Пост. Апост. II, 4). На епископе лежало попечение о бедных больных; он должен был удовлетворять даже их мелким потребностям.

 

Заключение

Возвращаясь к началу нашей темы, нет нужды говорить о том, что проблема христианской благотворительности чрезвычайно актуальна и требует нового подхода. Да, тот огонь веры, то притягательное обаяние подвига жертвенности и любви к ближнему, который воодушевлял христиан древних времен, сегодня встречается редко. Но, памятуя об этом ценнейшем опыте Церкви, мы сможем хотя бы отчасти приблизиться к пониманию абсолютной неотделимости подлинно христианской жизни от дел милосердия и сострадания, через которые миру является истинный лик Христа. Ведь только так, по словам Спасителя, через любовь друг к другу, мир узнаёт нас, христиан.

Теги: