Размышления, вызванные дискуссией в связи с рецензией на «монографию» профессора архимандрита Гавриила (Кризины), доктора богословия.

В первую очередь это размышления над причинами появления этой работы не только в высшем учебном заведении, но и ее издания таким, казалось бы, серьезным издательством, каковым должен быть Издательский отдел Украинской Православной Церкви. Показательным фактом является также наличие трех рецензий докторов богословия, причем двое из рецензентов — профессоры.

Холостой выстрел украинского богословия 2.0

Почему при таком серьезном заявленном кадрово-научном аппарате подобная работа вышла в свет?

Одной из причин является, как мне кажется, невысокий уровень академического сознания. Заметьте, что речь в данном случае идет не о несоответствии присвоенных академических титулов и званий, а именно об академическом сознании. Это видно из комментария архимандрита Виктора (Бедя), написавшего о рецензируемой работе: «хоча не зрозуміло, чому повинна бути тільки якась оригінальність, а не просто описовий метод викладу матеріалу», — когда речь идет о монографии, в которой по определению должны быть оригинальные результаты исследования, а еще лучше — оригинальная концепция. Известный анекдот о том, что «списанное у одного — плагиат, у двоих — реферат, у троих — монография, у четверых — диссертация» в данном случае должен оставаться только анекдотом.

На примере рецензируемой монографии видно, что ее автор пренебрег методическими рекомендациями ВАКа, которые в целом соответствуют международным стандартам написания научных работ. Поэтому можно засвидетельствовать наукообразность рецензируемой работы при полном отсутствии научного результата. Наукообразность, которая, вероятно, ввела в заблуждение рецензентов, заключается в наличии некоторых формальных признаков, которые при более глубоком их анализе оказываются фикцией.

Рассмотрим библиографию монографии. С ней вроде все в порядке: 233 наименования, материалы монографии близки по содержанию. Проблема заключается в том, что литература в подавляющем большинстве устарела как морально, так и концептуально. При этом в подавляющем большинстве это русскоязычная литература. Из нерусскоязычной литературы: по 2 материала на немецком и румынском языках, 3 — на французском, по 4 — на болгарском и сербском, 5 — на греческом. Т. е. иностранная литература составляет 8,5 %, а западноевропейская — 2 % всей библиографии. Сравним, например, с библиографией книги «Византийский неоплатонизм» Ю. П. Черноморца (сравниваю я их только потому, что эти книги вышли в свет практически одновременно и затрагивают смежные темы). Итак, у Юрия Черноморца библиографический список кириллических изданий занимает 34 страницы (а не наименований!), а список использованной им западноевропейской литературы занимает 79 страниц. Конечно, я отдаю себе отчет в том, что библиография — далеко не самый объективный критерий оценки, но в данном случае разница говорит сама за себя.

Впрочем, эта часть работы архимандрита Гавриила обнажает другую, весьма серьезную и глубокую проблему — незнание иностранных языков, проистекающее из нежелания изучать их в церковно-научной среде (а зачастую и в светской научной среде).

Показательна в данном случае статья «Традиції ісихазму в чернецтві Болгарської Православної Церкви» этого же автора, в которой не цитируется ни единая работа на болгарском языке. Мне известна скудость книгохранилищ наших библиотек, однако если ученый берется за освещение какой-либо проблемы, то он должен осветить ее всесторонне, опираясь на достижения тех его коллег, которые знакомы с проблематикой несколько ближе (в данном случае хотя бы в силу того, что являются чадами БПЦ, а некоторые — и ее монахами). Конечно, бедность библиотечных фондов связана с недостаточным финансированием, однако в настоящее время существуют программы доступа к западным электронным библиотечным системам, из которых материалы можно получать бесплатно.

Впрочем, помимо недостатка литературы зачастую из-за незнания иностранных языков не читают даже то, что есть. Кроме объективных причин незнания иностранных языков (слабая подготовка в общеобразовательных школах, отсутствие разговорной практики и, зачастую, доступа к иностранной литературе) есть еще и субъективная причина — слабая мотивировка. Зачем изучать иностранные языки, если профессоры и без них обходятся?! Кому интересны десятки тысяч книг и статей, составляющих достояние мировой науки, если они написаны не на русском языке, и в подавляющем большинстве еще и неправославными авторами (некатоликами … подставьте нужное)?

Между духовными школами практически отсутствует обмен преподавателями (это и дорого, и, в силу незнания иностранных языков, малоэффективно — круг замыкается). Сколько европейских и американских ученых читали лекции в высших духовных школах Украины? Сколько преподавателей с Украины было приглашено читать лекции в западные вузы? Какой процент среди преподавателей в богословских школах получили образование в других вузах, а не в родном? В скольких международных конференциях наши преподаватели были приглашены участвовать? Сколько студентов в рамках академического обмена отучились в западных школах? Но как иначе может быть передан академический стиль мышления? Все это приводит не только к отсутствию здоровой научной конкуренции, но и к определенному застою, варению в собственном соку без доступа тока свежих сил.

И вот мы переходим к следующей проблеме: наши ученые на Западе никому не интересны. Индекс цитируемости украинского церковного богословия в европейской науке весьма незначительно отличается от нуля. Количество переводов на западноевропейские языки — примерно на том же уровне. А это уже гораздо более объективный показатель «серьезности» украинской церковной науки. И ведь достаточно сравнить хотя бы с Россией, где на высоком уровне стоят и церковное, и светское богословие (выходят новые переводы, пишутся глубокие и серьезные монографии, проходят конференции, на которые приезжают ученые с мировым именем, выходят журналы, которые «на ура» разбирают западные библиотеки…)

Итак, попытаемся изложить упомянутые проблемы более сжато:

1. Отсутствие академического сознания (нет понимания разницы между научной работой и реферированием).

2. Незнание иностранных языков и отсутствие интереса к их изучению.

3. Скудость библиотечных фондов.

4. Неинтересность западному читателю.

5. Отсутствие академического обмена опытом и научными кадрами.

Указанные проблемы лежат на поверхности, да и их решение не требует особых финансовых вложений. Самые затратные из них — наполнение библиотечных фондов и заграничные поездки на самом деле тоже незатратны. Любые авторы, в том числе и заграничные, с удовольствием вышлют по экземпляру своих работ, если будут уверены в качественном рецензировании, которое могла бы обеспечить школа-получатель. А заграничные командировки зачастую оплачиваются из заграничных же академических фондов. Однако для участия необходимо знание языков.

Можно много страниц посвятить необходимости учреждения церковных стипендий для одаренных студентов, для подготовки пастырей, а не требоисполнителей, но пока еще не все купола покрыты сусальным золотом.

И есть еще одна, гораздо более сложная проблема: в украинское богословие проникла коррупция, которая, паразитируя на тщеславии духовенства, запустила мощные корни в систему образования. И даже в том случае, если (во что верится с большим трудом) источники коррупции будут расформированы, останутся его продукты — доктора, доценты и профессоры — чей эгоизм и самолюбование станут основным препятствием в выкорчевывании коррупции из духовных школ.

Теги: