Доклад на Успенских чтениях 2009
Христианская память и надежда в демократическом обществе

Когда республика нуждается в надежде…
В декабре 2007 года президент Французской Республики совершил официальный визит в Ватикан и произнес речь, в которой прозвучали новые акценты, вызвавшие в стране большой резонанс. Напомнив о легитимности светской власти «по-французски», основанной на свободе совести и вероисповедания, а также о строгом религиозном нейтралитете государства, французский президент высказался неожиданным образом:

«Долгое время Франция как светская республика недооценивала важность духовных устремлений… Но человек, который верит, это человек который надеется. Для французской республики важно, чтобы было много мужчин и женщин которые надеются… Поэтому, Франции нужны счастливые католики, которые свидетельствуют о своей надежде… Ей нужны католики, исполненные христианского духа, активные христиане. Франция должна вновь поверить, что ей  предстоит  не  пассивно пережить будущее, а строить его. Поэтому ей необходимо свидетельство тех, кто, будучи ведом надежной их самих превосходящей,  каждое утро отправляются в путь, чтобы сделать мир более справедливым и  великодушным».

В стране, где из политического языка, как правило, исключают какие либо ссылки на религиозные убеждения, это выступление звучит очень ново и  заслуживает внимания. Оно представляет новый взгляд на место христианства в демократическом обществе. Государство не ограничивается тем, что обеспечивает религиозную свободу и устанавливает диалог с церковными институтами. Оно позитивно оценивает вклад веры в жизнь страны: человек, который верит – это человек, который надеется, и общество, как никогда, нуждается именно в надежде. Тем самым, демократическое общество признает живительную и преображающую силу христианской надежды, и ее позитивное воздействие.

Это выступление, по сути, является выражением нового сознания. В истории Франции республиканская демократия установилась, вытеснив  христианство на периферию, как некое маргинальное явление, в духовном, интеллектуальном и политическом плане: это было «большое упущение» Революции. Французскому католицизму, с другой стороны, потребовалось сто лет, чтобы, наконец, официально признать республиканский режим, хотя многие христиане уже принимали самое активное участие в социальной и политической жизни республики. В начале ХХ века, знаменитые законы об отделении Церкви от Государства привели к установлению строгого светского режима. Весь текст закона утверждает идею: «Республика не признает никакого религиозного культа».

Однако многие мыслители и политологи констатируют сегодня, что демократическое общество исчерпало себя. Слишком уверенное в собственной динамике, оно стремилось представить маргинальными или, во всяком случае «приватизировать» любые духовные ценности. И вот сейчас государство хочет предложить своим гражданам совместный проект и ценности, которые могли бы мобилизовать их активность. Оно вновь с интересом и даже некоторой завистью смотрит на религиозный этос, и в особенности на этос христианский, надеясь почерпнуть в нем новую динамику.

Хотя я начал с того что упомянул конкретный контекст Франции, мне кажется, что из него можно извлечь проблематику представляющую интерес и для Украины. Конечно наши политические истории очень отличны: кроме того христианский Восток и  христианский Запад имеют различные представления об отношениях церкви и государства. Но мне кажется интересным рассмотреть как память и надежда в их христианском измерении могут стать незаменимым источником  вдохновения и динамизма для нашего общества.

Токвиль был прав


Сегодня во Франции как никогда вызывает интерес творчество Алексиса де Токвиля, этого великого политического философа первой половины 19 века. Токвиль - великий теоретик либеральной демократии.  Он с большим энтузиазмом приветствовал ее приход, в частности во Франции и в Америке, в двух различные ее формах. Он много изучал ее механизмы, ее силу, а также ее слабые стороны.

Для Токвиля демократия не просто совокупность институций, которые гарантируют общественные свободы и участие граждан в управлении страной. Она прежде всего - социальное состояние, скорее даже «социальный этос». По его мысли, современное демократическое общество устанавливается тогда, когда «стремление к социальному равенству» приобретает всеобщий характер. Тогда формируется определенный тип человека, некий «homo democraticus» имеющий свой собственный этос, свой менталитет. Именно в этом слабость современного общества. Действительно, демократическое устройство общества порождает гражданина, характерными чертами которого все более и более становятся индивидуализм, рационализм и материализм. Демократического человека («homo democraticus») постоянно поощряют искать счастье в разумном радиусе, то есть стремиться к тому, что доступно, что есть под рукой. Его главная цель ежедневное улучшение его личного или семейного материального положения. Он теряет ощущение общества, группы. Его больше не волнует размах, большие проекты, большие замыслы.  В культуре демократических обществ доминирует практический реализм, символическое измерение бытия теряется, поэзия и религия становятся маргинальными.  Также меняется и отношение ко времени. Демократический человек живет преимущественно в настоящем или  ближайшим будущим. Темпоральность, в которой он живет, очень фрагментарна: она представляет собой серию последовательных моментов удовлетворения его многочисленных личных желаний. Он теряет способность помнить, также, как и ощущение будущего.  Он менее внимателен к представителям других поколений, не проявляет солидарности с ними, он не способен пожертвовать чем-то или приложить усилия ради будущего.

Мы видим, как для Токвиля современное демократическое общество порождает тип гражданина, который угрожает самому этому обществу изнутри. В действительности демократия не есть некое состояние раз и навсегда данное обществу: наоборот – она  представляет собой некую динамику, которую необходимо питать и обновлять. Она должна воплощаться в общих проектах, эффективной солидарности, активной гражданской позиции. Поскольку, как мы уже видели, «homo democraticus», чрезмерно озабоченный сиюминутным личным счастьем, все чаще отказывается работать для общего блага. Современное демократическое общество само породило собственный кризис. Внешне оно может казаться динамичным, вследствие участия индивидуумов в работе, исследованиях, производстве и торговле. В действительности же наблюдается тенденция к стагнации в «не-истории» или истории претерпеваемой, где общество предоставлено ходу событий, в частности воздействию экономических циклов.

Вопреки этой тенденции, Токвиль, будучи не слишком или вовсе неверующим человеком, признает, однако, необходимость духовных устремлений и религии, чтобы вернуть надежду современному обществу, которое начнет задыхаться. Он настаивал на этой мысли и многие признают сегодня, что она была во многом пророческой.

Мне кажется интересным поразмышлять, в частности, о том, как христианский опыт может помочь гражданину и обществу выйти из фрагментарной и закрытой темпоральности, в которой они все больше себя замыкают.

Анамнезис и гражданство

Кризис современного общества – это прежде всего кризис гражданства: моральный кризис индивидуумов. Современный гражданин, в секуляризованном обществе, переживает время фрагментарно, главным образом концентрируясь на настоящем или ближайшем будущем. Токвиль пишет:
    
«Будущее стало темным, поскольку прошлое больше не бросает тень на настоящее»


Трудно подобрать более точную формулу для выражения разрозненной, раздробленной  темпоральности, в которой находится современный человек. Теряя память, то есть не придавая значения прошедшему, человек не может более устремлять взгляд в будущее. Поскольку он забывает то, что ему было передано, он отказывается анализировать то, что он сам мог бы передать потомкам. Привязанный к настоящему моменту, гражданин в современном мире ищет в нем максимальной безопасности и обладания. К сожалению, этот опыт, ограниченный во времени, парализует человека. Во многих отношениях (семейном, социальном, политическом) личность теряет способность дарить, делать что-то для другого, делать что-то для будущего. Если быть точнее, способность присвоения у личности значительно доминирует, в ущерб способности жертвовать.

Христианская память и надежда в демократическом обществе
Каким же образом религиозный опыт может помочь в случае такого ограничения памяти и будущего? Как он может помочь человеку вновь высвободить свои способности дарить  и даже жертвовать, которые есть в нем и которые необходимы для поддержания связей в обществе?

Мне кажется, что христианский опыт анамнезиса (припоминания) может быть тут особенно полезным. Божественная литургия, совершение евхаристии всегда целиком сосредоточено на этом опыте единой  темпоральности, то есть переживании вечности. В центре евхаристической жертвы воспоминание о чудесах, совершенных Иисусом раз и навсегда ради нашего спасения; мы напряженно ожидаем его пришествия в славе; мы в действительности переживаем его присутствие и уже сейчас приобщаемся к его жизни. Все моменты истории спасения переживаются нами в настоящем, когда они собраны в одном литургическом действии. Участвуя в божественной литургии, мы вновь обретаем истинное измерение времени нашего бытия: мы понимаем, что оно включено в историю спасения и воскресения. Мы свободны от страха смерти, и мы получаем свободу, данную сынам Божьим; мы уже не с теми, как сказано в послании к Евреям «…которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству» (Евр. 2, 15). Вот когда мы можем действительно приносить себя в дар, и жить настоящей жертвенностью, подобной совершенной жертвенности Христа. В движении анамнезиса время больше не враг, которого нужно остерегаться или неизвестность, о которой лучше не думать: оно становится исполненной смысла полнотой, пространством в котором человек может свободно отдавать себя.

Мы хорошо знаем, что евхаристическая жертвенность не только литургична, она также должна быть экзистенциальной. Подобно тому, как литургическое воспоминание должно придавать смысл жизни человека, и особенно его социальному существованию. В отличие от человека «амнезического», человек «анамнезический» помнит все, что он  получил: жизнь и спасение. Он исполнен благодарности и желания дарить, делиться, и даже рисковать тем, что ему дано. Он делает это с радостью, поскольку знает, какое будущее ему открыто, что оно превосходит все гарантии безопасности возможные в этом мире. Евхаристический и анамнезический человек становится человеком «для других». Такая духовная динамика, как правило, приносит вполне ощутимые плоды, в том числе и в сфере общественной жизни.

Реинтегрируя прошлое и будущее в настоящем, христианский анамнезис способствует появлению уверенных и великодушных людей, активных граждан.

Царство Божие и социальная динамика

Демократическое сообщество, если оно хочет найти опору в динамичном гражданстве, должно предложить ему настоящий проект общества, представить своим членам горизонт надежды. Однако, как нам известно, эта тема достаточно деликатная.

На протяжении ХХ века Европа столкнулась с различными тоталитарными идеологиями, которые, обещая ей «светлое будущее», оказались глубоко антигуманными. Нацизм и коммунизм,  создали свои лживые и разрушительные секулярные эсхатологии. Их разрушительность была пропорциональна их мобилизирующей силе. Недоверие к ним и их поражение излечило нас от желания навязывать силой так называемую рациональную модель социального устройства. Но сейчас наше общество пытается сформулировать проекты будущего. Многие интеллектуалы утверждают, что Политика нивелируется пред лицом «тотальности экономики». Эта логика оказывает влияние даже на процессы, в основе своей глубоко политические как, например, построение Европы… Кажется, единственным индикатором здоровья нашего общества является его экономический рост. Не отрывая взгляда от конъюнктуры, трудно увидеть открытые горизонты.

Таким образом, христианская надежда представляет собой именно такой горизонт, не только для личностей, но и для общественных групп. Этот горизонт евангельское послание называет «Царством Божьим». Эту теологическую реальность трудно охватить. Христос, который достаточно много говорит о ней, призывает нас не говорить, что Царство здесь или там,… а говорит, что оно близко. В своих притчах он никогда не говорит, что царство вот это или вот то. Царство Божье не подвластно идеализации или локализации, именно это обстоятельство не дает христианству превратиться в секулярную идеологию. Царство - это не проект,  замкнутый на себе, а скорее динамика; оно не место, а горизонт. Царство Божье дает жизнь первым росткам новой твари: «небесный Иерусалим» будет, прежде всего, даром Божьим, но он не совсем чужд строительству Града земного.

Кроме того, Царство Божье, которое предстоит построить, это не только источник надежды и горизонт: оно также дает нам память. Эта память представляет собой не историческую или фактическую память, а память, которую можно было бы назвать аксиологической: это память ценностная. Эта назидательная память постоянно напоминает нам что есть человек, каково его основное призвание, каков смысл общественной жизни. Мы учимся этой памяти у Самого Бога, Который не перестает в Иисусе Христе помнить о человеке.
 «Что есть человек, что ты помнишь его,
Сын человеческий, о котором ты заботишься» (Пс. 8, 5).

Общество, которое теряет эту память, обречено на бегство вперед и оно может впасть в самые худшие  заблуждения во многих областях: политике, экономике, юридической сфере, медицине и т.д.

Таким образом, именно богословие Царства Божьего не позволяет нам декларировать «христианскую политику». Но можно «по-христиански строить и управлять Градом. Есть принципы, о которых можно сказать, что они «согласны Царству» и которые наши церкви выдвигают в качестве социальной доктрины: забота об общем благе, уважение к жизни, уважение к достоинству, целостности и свободе каждой личности, особое внимание к неимущим и страждущим, сохранение творения и многое другое.  Эти принципы станут источником вдохновения направляющего энергию граждан-христиан для общего блага.

Заключение: вкус будущего

Великий философ и социолог Макс Вебер высказал одно очень справедливое утверждение: «Политика - это вкус будущего». Это оригинальное высказывание, собственно, не является определением. Это скорее призыв или предупреждение. Человек-индивидуалист, секулярный человек, живущий во фрагментарной темпоральности, теряет вкус будущего и заботится лишь о настоящем… или о ближайшем будущем. Этот человек не хочет брать на себя ответственность, не хочет строить и тем самым ослабляет демократического общество. Как и Токвиль, Вебер вновь утверждает ценность и влияние духовности ценностей на динамику современного общества.

Только тот, кто укоренен в памяти, может смотреть в будущее с надеждой и участвовать в нем, прилагая силы и мудрость.  Христиане не  имеют монополии на динамизм и ценности; не они одни готовы работать на благо общества, но именно сокровище веры должно побуждать их внести особый вклад в построение общего блага.

Чтобы этот вклад стал возможен, наши Церкви должны мыслить себя не только «перед лицом» общества, чтобы защитить свои интересы или нести весть о спасении. Они должны понимать, что сами возникли «внутри» мира, чтобы быть закваской жизни, общения и спасения. Через жизнь и деяния верных христиан Евангелие анамнезиса и Царства Божьего призвано вдохновлять и приводить в движение общество в целом.  Это также предполагает, что наши Церкви будут поощрять своих членов участвовать в политике и общественной жизни, заботясь о том, чтобы они имели хорошее образование в этой области, и прививали им уважение к общественной жизни.

Мы сможем сообщить миру вкус будущего, только если сами будем чувствовать вкус этого мира!

Теги: