Книга Мирослава Вольфа «По подобию Нашему. Церковь как образ Троицы», которая вышла в украинском издательстве "Коллоквиум", Черкассы, представляет собой аргументированную позицию о природе Церкви с протестантской перспективы на этот вопрос.
Сталкивая православную эклессиологию, в лице Зизиуласа (с. 88-152), и католическое понимание церкви, выраженную в трудах Ратцингера (с. 28-85), Вольф приводит пример традиции общинной эклессиологии, основанной на неиерхическом учении о Троице, апеллируя к Свободным (конгрегационалистским) церквям и к эклессиологическим принципам первого баптиста Джона Смита (с. 2-23). Эти принципы можно, суммировав, свести к фразе: «Церковь – это мы!», под которой стоит понимать, во-первых, то, что церковь не состоит из безликой массы, а из самобытных личностей (с. 3), а это, в свою очередь, говорит о том, что у каждого члена церкви есть свои дары и никакая личность не обладает полностью всеми дарами (с. 290). Как говорил в одном интервью Роуэн Уильямс, архиепископ Кентерберийский: «Прежде всего, церковь – это что-то, что происходит; во-первых – это событие, и лишь во-вторых – это институт, во-первых - это глагол, и лишь во-вторых - это имя существительное». Как бы это вызывающе не звучало, но именно Тринитарная экклесиология, чаще всего прослеживающаяся в среде именно протестантских общин, уже сегодня заставляет не только переосмысливать традиционный экуменизм, но и подталкивает к так называемому постконфесиональному христианству (с. 17), воссоздавая единую христианскую общину, в которой есть место идее многообразия разных христианских традиций и моделей церковного устройства (с. 19). Ведь подлинного единства не бывает без многообразия, а подлинного многообразия без единства.
Основная цель автора книги – ответить на вопрос, как Церковь может соответствовать Троице в своей исторической перспективе (с. 249). Иными словами Вольф желает показать лишенное индивидуализма тринитарное основание церкви. Автор пытается приоткрыть тайну того, как так получается, что в бытии Бога нет (надзирающей) сущности, которая стояла бы за ипостасями, но в тот же момент божественные ипостаси создают свое единство и различие (с. 252). При этом ипостаси Троицы – это чистые, в онтологическом смысле этого слова, отношения (с. 268), и «Бог действует в мире не в качестве божественной личности, единой в трех лицах, а как сообщество нескольких личностей, живущих друг в друге» (с. 270). В такой «схеме» Отец не главенствует над остальными лицами Троицы, Он не является Первым, Он один из нескольких (с. 273). Лица Троицы являются свободными и равными, а природа их союза коллективная (с. xv). Такой (протестантский) подход отличается от взгляда (католика) Ратцингера, который говорит о господстве одного епископа, и (православного) Зизиуласа, который отстаивает иерархическую пропасть между одним и многими.
Утверждение Вольфа «в центре церковного единства невозможно представить себе кого-то одного, будь то папу, патриарха или епископа» (с. 273) четко указывает на то, что монархия (монистический характер церкви) не имеет ничего общего с Троицей. Исследовав послания Павла, Вольф также приходит к заключению, что апостол ничего не говорит о церкви как о субъекте, действующем наравне со Христом (с. 207). Что же тогда считать объединяющим фактором, который бы указывал на соборность церкви? Вольф считает, что «в основе единства церкви лежит пребывание в ней одного Духа (а с ним и всего Триединства) в каждом человеке» (с. 275). Именно по этой причине не одна (рукоположенная) личность участвует в поддержании единства церкви, а каждый член церкви, являясь по своей сути носителем Духа Святого (с. 276).
В своей книге Вольф не только полемизирует с католиками и православными, но и противостоит индивидуализму протестантской экклесиологии и пытается через поиск альтернативы оградить протестантизм от возврата к отжившему иерархическому холизму (с. xv). Для Вольфа иерархическое понятие о Троице используется в качестве оправдания авторитарного церковного устройства (с. xvi). Так, например, Ратцингер говорит о том, что Христос действует через наместника Бога – папу (с. 70), который напрямую отвечает за свою паству перед Богом (с. 67). Позиция католического богослова сводится к взаимосвязи между частью и целым, а также к напоминанию об опасности утраты элемента единства с преемниками Петра (с. 68). Зизиулас, со своей стороны, считает, что епископ для своей паствы и есть Христос, так как являет собой образ Христа. Православный взгляд заключается в том, что только соборная церковь опосредствована епископом и что только в епископоцентричной церкви присутствует Христос (с. 135-138).
Вольф проводит глубокий богословский анализ возможных границ соответствия между Церковью и Троицей (с. 238). Он считает, что когда христиане под единством понимают власть одной науки или одной партии, то это именно та позиция, которую необходимо пересмотреть. Такой взгляд на единство подлежит: децентрализации, дифференциации, разбивке на части и т.д. (с. 240). Именно Бог выступает единством, которое может быть найдено только в многообразии и претендовать на соответствие идеалу. Как пишет Вольф, «поскольку Бог един, реальность не распадается, согласно метафоре Аристотеля, на отдельные фрагменты, как плохая пьеса. Но единый Бог - это еще и общение божественных ипостасей, так, что мировая драма не превращается в утомительный монолог» (с. 241).
Именно поэтому, таинство водного крещения, совершаемое во имя Отца, Сына и Духа Святого, согласно автору книги, вводит верующих в тринитарное общение (с. 243). Именно по этой причине между «церковными отношениями существует не просто формальное соответствие. Оно носит скорее онтологический характер, имея сотериологическое основание» (с. 243). Тринитарная экклесиология также указывает и на социологический момент. «Как и божественные ипостаси, члены церкви не могут жить друг без друга; каждый христианин формируется как независимо верующий человек через свои взаимоотношения с другими христианами, причем природа их церковной личности проявляется в том, что все они одновременно отдают и получают (Фил. 4:15)» (с. 258). Для того, чтобы более доходчивей объяснить тринитарную модель Троицы, Вольф обращается к идее перихореза, что стоит понимать как способность ипостасей Троицы жить друг в друге (с. 261). «Перихорез - это способность жить в друг друге, не смешиваясь не сливаясь» (с. 261). Этим самым автор пытается показать, что «каждый человек отдает себя другим и совершенно неповторимым образом принимает их в себя. Дух открывает нас навстречу друг другу, позволяя нам становиться соборными личностями во всем их неповторимом своеобразии» (с. 265).
Кроме уникальной аргументированной информации о том, как Троица может быть моделью церкви, читатель еще найдет в книге и конструктивную критику церковных структур/устройств церкви, которые сосредоточены вокруг епископа (с. 278-327) или священнослужителей. В книге Вольф также дискутирует о соборности (завершенности) церкви, которая не строится на унификации или провозглашении главенства одного, а скорее на дифференциации, отдающей преимущество многим (с. 328-35). Все это напоминает о том, что вопрос церкви, а также все то, что с ней связано, являлись самыми главными темами для обсуждения во второй половине XX столетия. На первой генеральной ассамблее Всемирного Совета Церквей в Амстердаме в 1948 году отец Георгий Флоровский выразил мысль, что учение о церкви только выходит из добогословской фазы. Это подтверждается хотя бы тем фактом, что о церкви сегодня пишется, скорее всего, больше, чем о каких-либо других богословских вопросах. А с развитием экуменического движения, которое ставит церковь в центр любого богословского диспута, всякое сомнение в том, о чем сегодня больше всего говорится и пишется в богословской среде, вообще снимается. Попытки говорить о новозаветном взгляде на отношения внутри Троицы, как модели для церкви, постоянно предпринимались как на Востоке, так и на Западе, однако, как пишет автор, лишь «только в двадцатом столетии были предприняты серьезные и последовательные исследования церкви в тринитарном аспекте» (с. 244). В связи с этим сегодняшний призыв более старших, с исторической точки зрения, деноминаций о том, что протестантизм должен вернулся в лоно истинной Церкви, выглядит не совсем убедительным. Перед тем, как говорить о превосходстве той или иной экклесиологии, стоит помнить, что самый основополагающий вопрос заключается в том, что каждый из нас понимает под словом/феноменом «церковь» (с. 316). Книга Мирослава Вольфа говорит об одном из таких пониманий церкви. Понимании протестантского богослова с мировым именем. Понимании, которое, на мой личный взгляд, является более превосходным, чем понимание того же слова/феномена католическим или православным богословами.
Теги:
Будучи клириком УПЦ МП я, естественно, не могу согласиться с протестантской экклесиологией, но и с католическими доводами в пользу того, что «главой» Церкви является апостол Петр и его приемники тоже не могу согласиться.
Камнем на котором Господь создал Свою Церковь является – исповедание Петром веры во Христа как Сына Божия: «Симон же Петр отвечая сказал; Ты – Христос, Сын Бога Живого…» (Мф. 16:16). Именно после этих слов Господь произнес фразу о том, что: «… И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою…» (Мф. 16:18).
Так, что Главой Церкви (Камнем на котором она основана) является ИСПОВЕДАНИЕ ПЕТРА, а фактически – Сам Господь Иисус Христос! Он есть Глава Церкви! Собственно поэтому Церковь и есть МИСТИЧЕКОЕ ТЕЛО ХРОСТОВО!
Этот вывод подтверждает и сам ап.Петр когда говорит, обращаясь к начальникам, старейшинам и книжникам: «То да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставляется он пред вами здрав (т.е. исцеленый апостолами человек). Он (т.е. Христос) есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения…» (Деян. 4:10,11).
Об этом же камне (который отвергли строители), т.е. о Христе, идет речь и у пророка Давида.
Но если принять вашу точку зрения то мы получим неминуемое противоречия между цитируемыми мною библейскими текстами.
Ну, а заповедь о том, что нужно «пасти овец» относиться, естественно, ко всем апостолам. Чем они – апостолы занялись практически сразу после сошествия на них Святого Духа. У вас же получается, что только ап.Петр мог «пасти овец»? А остальные апостолы тогда чем должны были заниматься? Они ведь тоже «пасли овец», как это понимать? Что же они, по вашему, дерзнули взять на себя непозволительные для них функции?
Никто не спорит с тем, что ап.Петр является хранителем ключей т.е. верховным из апостолов. Но говорить о том, что он глава Церкви,- значит грубо искажать смысл новозаветного учения о Церкви.