Среди православных сегодня распространено мнение о некоторой чуждости для православия св. Димитрия Ростовского как бароккового писателя, находившегося под католическим влиянием. Это мнение глубоко ошибочно в обоих пунктах: барокковости и католичности. Мировоззрение св. Димитрия возникло из символики православного богослужения, а не барокко. Его благочестие было христианским, но не было католическим.
Только жертва Христа имеет значение
Если человек пишет стихи – в них ищи выражения глубин его личности. Св. Димитрий писал стихи. Их можно четко классифицировать на два типа.
В первом типе заметно подражание канону св. Андрея Критского (VIII в.). Например:
Спасения нашего ради воплощенный,
Иисусе, даждь, да буду во плоти спасенный.
…
Преображения свет явлей на Фаворе,
Даждь ми зрети тя в свете небеси горе.
Как и в каноне св. Андрея Критского, первая строчка изображает историю, вторая несет нравоучение. Почему такого рода построение может казаться символизмом, характерным для эпохи барокко? Ведь подобный символизм характерен для любого христианского периода и даже встречается в псалмах: когда, вспоминая благодеяния Божии, бывшие народу, псалмопевец выводит определенное нравоучение.
В основании поэтики св. Димитрия – общечеловеческий феномен духовных упражнений. Первый вопрос этого упражнения: «что я знаю?», второй: «что я должен делать?». Главное для античного философа знание: «я познал истину и напоминаю ее себе», главный моральный вывод: «истина обязует меня быть бесстрастным». Такого рода напоминаниями-увешеваниями себе и ученикам полны сочинения римских стоиков, столь любимых киево-могилянцами. Так же и св. Андрей Критский рассматривает всю священную историю в своем каноне. Из каждого события этой истории делается нравственный урок, призывающий к главному – к покаянию.
Почему для современного человека нет важности в такого рода упражнении? Потому что сегодня человек живет временем. Раньше человек жил из времени – в вечность. Настоящий способ христианской жизни и сегодня таков: жить в этой жизни для Царствия Божия. Достижение вечности из времени возможно при правильном знании прошлого и правильном устремлении к будущему. Св. Димитрий знает: в истории было единственно важное – то, что относится к истории священной. Св. Димитрий понимает: главное событие прошлого – это искупление Иисусом Христом грехов всех, в том числе и моих личных грехов. Главная задача жизни – это жить, приняв эту жертву всерьез. Принесенная жертва безмерна, бесконечна. Она уничтожила значимость всей человеческой истории – политической, социальной, духовной. Бессмысленно быть политиком или философом. Имеет смысл после такой жертвы быть только христианином. И уже после того как ты – только христианин, полезное для сегодняшней жизни прилагается тебе.
Современный православный человек часто мыслит дело своего спасения как соработничество Богу. К месту и не к месту православные цитируют слова отцов пустынников: у человека есть два крыла, которыми он поднимается к небу – труд и благодать. Св. Димитрий смотрит глубже. Я ничего не могу добавить к жертве Христа. Мне надо только достойно принять ее. Мои страдания не могут иметь искупительного действия. Его страдания – спасительны для меня. Мои страдания – не спасительны даже для меня. Но моими страданиями я приобщаюсь к его страданиям. Когда отцы-пустынники говорили о «труде», они употребляли понятие «ponos» – тяжелый труд, страдание, претерпение.
Святые для св. Димитрия – люди, познавшие главное, и жившие главным. Это люди, не разменявшие божественное сокровище. В одной из притч Господь уподобил Царствие Божие жемчужине, ради которой купец продает все, что имеет, покупая ее. Жизнь святого – это такого рода подвиг: отдать все, всего себя – ради того единственного, что имеет смысл: жить вечно с Богом. Бог есть Любовь, Бог есть Друг, который пришел и спас. Спас тогда, когда никто и ничто не могло спасти.
Только памятование о Христе есть смысл жизни
Второй тип стихов св. Димитрия – это напоминание о главном. Поскольку часто человек сам склонен считать важнымм события своей или общественной жизни, св. Димитрий напоминает о событиях одной-единственной истории: истории Христа. Все сюжеты всех повестей мира не имеют никакого значения. Все происходящее сейчас в этом государстве или же в этой церковной общности – не имеет значения. На самом деле – каждый человек – всего лишь грешник. И его место – возле ног Иисуса. Лучшая поэзия св. Димитрия именно об этом.
Обращение грешника к Магдалине, плачущей у ног Христовых
Уступи, Магдалино! от Христову ногу,
— мне даждь место: аз имам о гресех скорбь многу.
Уже твои скверны слезами очищены
и беззакония ти уже отпущённы.
Аз еще валяюся в греховной тине:
аз хощу у ног Его искати простыне.
Уступи, о жено, от ногу Христову,
да и аз милость Его обрящу готову.
Уже ты их довольно слезами омочила
и прощение грехам твоим получила.
Аз еще хощу Ему упасти на нозе
и, яко грешник, больше рыдати на мнозе.
Уступи, Магдалйно, возлюбившая Христа нелестне
и припадшая к Его святой плесне!
Уже ты до сытости сердце усладила,
лобзанием любезным Тому угодила.
Аз хощу к любимому мне припасти Богу
и лобзать усердно чистую его ногу.
Ответ Магдалинин грешнику
Всем щедр есть Господь наш; всех вмещает нетесно,
всех приемлет, всем рад, всех любит, веждь известно.
Аще бы со всего мира зде притекали люди,
у ног Христа моего нетесно им буди.
Вкупе убо со мною ног Его имися,
аз о моих, о своих ты грехах молися.
Вот место, топос подлинной жизни человека – у ног Христа. Не в парламенте, не на митинге, не на прогулке, не на работе. А здесь, у ног Спасителя, совершившего невозможное: дарующего вечность рая вместо вечности ада. Дарующего смысл жизни. Извлекающего человека из бессмысленности. Все, что считается обычной жизнью, может вернуться, «приложиться». Но может и не вернуться – и человек будет жить только во взыскании Царства Божия. В этом – смысл подлинного монашества.. Монах – потому что взыскал только одного – Царства Божия. Отдал все ради жемчужины. И св. Димитрий как раз и стал истинным монахом.
У ног Христа – время жизни человека. Вся жизнь взыскующего Царства Божия должна превратиться в молитву. Молитву не отшельническую, не «умную». Просто в молитву. Для св. Димитрия время жизни – это время молитвы. Молитва возможна благодаря осознанию человеком своей недостаточности. Человеку много недостает, чтобы войти в Царствие Божие. Эта недостаточность не может быть восполнена усилиями самого человека. Поэтому молитва – это просьба о даре. О даровании прощения грехов, о даровании вечной жизни. И молитва – это благодарение за дар. Главный смысл евхаристии – благодарение Богу за спасение. Евреи благодарили Бога за то, что Он спас их из рабства в Египте и даровал свободу. Христиане благодарят Бога за спасение от рабства греху и дар жить вечностью. Место и время жизни христианина – это евхаристия.
Напоминание о главном – это напоминание о священной истории: есть только она. А вся священная история – это повествование о всемирной трагедии – грехопадении и о всемирной радости – спасении Богом человека. И смысл всей истории – в страстях Иисуса Христа. Поэтому вся поэзия для св. Димитрия есть воспоминание страстей Христа. Богородица, ангелы, святые – они свидетели этих страстей, они стоят у подножия Креста и призывают всех к молитве.
Если бы св. Димитрий призывал воссоздавать события священной истории в своем воображении – он был бы человеком барокко, был бы пленен католическим благочестием. Но для св. Димитрия место и время покаяния не в воображении. Они даруются Богом. Место покаяния – это евхаристическое собрание. Время покаяния – это литургия. Богослужение есть дар Бога человечеству. Это возможность встретить воскресшего Господа. Это приобщенность к жизни в Небесном Иерусалиме, это участие в литургии Дня Суда, Дня второго пришествия.
Св. Димитрий был уверен: если бы христиане всегда помнили, что совершается на литургии, они бы боялись согрешить больше, чем умереть. Поэтому для св. Димитрия так важны жития святых. Это люди, которые боялись согрешить больше, чем умереть. Это люди, согласившиеся на все ради Христа. Потому что он открылся им как единственная несомненная реальность. Святые – это люди, все поставившие под вопрос. Все взвесившие, и нашедшие все легковесным. И только жемчужина-Христос оказалась полновесным Камнем, надежным оплотом для жизни.
Св. Димитрий живет благодарением Христу за спасение. Он буквально дышит благодарением. Св. Димитрий вспоминает каждое событие страданий Христа, чтобы вновь и вновь благодарить. Многие пытаются увидеть в этом влияние католичества. Но такого же рода усиленная внимательность характерна для православного богослужения Страстной седмицы. Такого же рода переживания – в молитвах св. Симеона Метафраста, Симеона Нового Богослова. Благодарное умиление Христом, величайший мистический восторг – в каноне Иисусу сладчайшему, написанному исихастом 14 века. Тот субъективизм и символизм, который характерен для украинского барокко – он вырос из общехристианского благочестия. Из христианского персонализма и духовных упражнений. Нам многое кажется искусственным. Но любые практики духовных упражнений искусственны для досужего читателя. Давайте почитаем молитвы ко святому Причастию глазами профессионального филолога: оценка будет похожей на мнение о произведениях св. Димитрия: искусственность, барокковость, символизм и прочее. Но христиан эти слова опаляют. Потому что они написаны на века, и еще долго будут опалять молящихся. Для своих современников св. Димитрий искал слова на языке их эпохи. Он хотел донести тот же огонь с небес до того, кто разучился слышать чересчур церковные слова. И современников св. Димитрия опаляли его слова. Ибо они напоминали о главном, напоминали со всей живостью чувства. Современный нам св. Димитрий, слова которого всегда неожиданны и всегда опаляют, – это Антоний Сурожский. Подлинность личного опыта у св. Димитрия – та же: он встретился с Христом. И отдал ему всего себя. И рассказывал о своей жизни, которая вся превратилась во встречу.
Борьба с грехом незнания
Еще Платон уподобил человеческую душу колеснице, в которой восседает разум, и влекомой двумя лошадьми – белый конь вожделения (чувственности) и черный конь гнева (аффекта, эмоциональности). Платон считал, что само грехопадение души состояло в том, что разум-возница не смог удержать в повиновении «коней». Он устал созерцать и отвернулся, и кони сразу взбунтовались. Ибо сила разума была не от него самого, а от созерцаемого им Блага. Христианство считает грехопадение актом личным, но в котором тоже участвовали все три способности души. Св. Максим Исповедник пишет: «[Диавол] убедил человека отвратиться от движения, соответствующего природе, и направить свое стремление от разрешенного к запрещенному, и образовать [тем самым] в самом себе три величайших и первоначальных порока, [которые], [если] сказать просто, и являются родителями всякого порока: незнание, самолюбие и тиранию, зависящие друг от друга и возникающие друг через друга. Ведь от незнания Бога [рождается] самолюбие, а от него (и никто не возразит [против этого]) — тирания над сродным, [причем] основываются они на [нашем] способе злоупотребления собственными силами — разумом, аффективностью и вожделением». Св. Максим объясняет, что разум пленен незнанием, чувственность – наслаждается самолюбием, а эмоциональность восстает с ненавистью на всякого, кто покусится на самолюбца.
Таким образом, незнание – это главный грех ума. И борьба с незнанием есть возвращение к знанию Бога. Так же, как борьба с самолюбием – любовь к Богу, а борьба с ненавистью к другим – любовь к врагам. Грех незнания многим христианам кажется простительным. Бог пришел не только спасти, но и просветить. И то, что в падшем мире появились свои учителя и свое Просвещение, еще не делает незнание из порока добродетелью. Так мог думать философ Шестов, но так не мог думать православный богослов св. Димитрий Ростовский.
Незнающий Бога и его Откровения человек склонен легко поменять Христа на идолов. Св. Димитрий замечает, что главная причина нарушения единства церкви в России – невежество. Вместо Бога главным становится обряд. Для старообрядцев – древний, для официальных церковников – новый. Обряд, который должен вести к Богу и потому уже не является абсолютным, ставится главным, становится всем, становится той Жемчужиной, ради которой отдается все. Средство превращается в самоцель. И Бог остается недостижимым. Источник всякого рода гностицизма – в незнании. Для св. Димитрия старообрядцы, гордящиеся своими мнимыми знаниями старины, – это новые гностики. Св. Димитрий испытывает к ним глубокое сочувствие: люди не живут главным, не живут самим Господом.
С таким же чувством жалости св. Димитрий смотрит на невежество народа и священства в Ростове. Он собирает детей для христианского воспитания и просвещения в училище, но государство через два года изымает средства на школу для нужд войны. Св. Димитрий с чувством жалости смотрит на реформаторскую деятельность Петра. Проповедуя в присутствии императора, св. Димитрий говорит о пагубности забвения небесного в угоду земному. Ранее забывали ради дремучего консерватизма, от которого страдал сам св. Димитрий. Но теперь страдают от безудержных реформ. Ранее консерватизм оправдывал пороки общества, теперь – горячка реформ. Но любое движение по плоскости – это всегда забвение вертикали. И что человеку, что он весь мир приобрящет, а душу свою погубит? – это вопрос св. Димитрий не боялся задавать самому императору.
Св. Димитрий всю жизнь боролся с грехами, наиболее угрожающим из которых для себя лично и православия считал грех незнания. Он всегда считал себя малознающим человеком, жаловался на свою неразумность в сравнении с католическим современниками. И потому избегал гордыни. Каждый день он работал для православия, и написал целую библиотеку. Он жаждал насытить православный народ знанием о Боге и его святых. При этом св. Димитрий смело использовал наработки католических писателей. Апостол Павел пишет: духовный судит о душевном, но душевный не судит духовного. Св. Димитрий считал, что в самом Боге, в святых, в православном богослужении – источник духовного знания. Такого рода упование на Бога и святых не может быть понятно современному человеку. Но христианские писатели предшествующих эпох жили с чувством живого присутствия Бога и святых, справлялись у них о правильности написанного. Наиболее показательна средневековая легенда. Фома Аквинский, засомневавшись в правильности своих формулировок, принес трактат о Евхаристии из Суммы теологии в храм, к распятию со словами: «Господи, правильно ли я написал о святом Таинстве?», – и молился, пока Христос не утешил Его своим явлением и словами «Брат Фома, ты правильно написал о Таинстве Евхаристии». Св. Димитрий смело брал за образцы написания польские жития Пйотра Скарги, выбирая нужные для себя жития почитаемых в православной Церкви святых. Эти жития подходили и по объему, и по стилю. Жития из Киевского патерика переписаны полностью по той же причине. Жития из изданий боланистов и Лаврентия Сурия приходилось редактировать, приспосабливая к общему стилю произведения. Явление св. Ореста, указавшего писателю: «я пострадал более, чем ты описал», уверяли св. Димитрия, что в случае ошибок Бог и святые исправят его, придавали смелости. Св. Димитрий писал в живом присутствии Бога и святых, считая духовный мир не менее, а более реальным, чем мир земной. И потому св. Димитрий писал смело на догматически рискованные темы. Он считал, что если учение о Непорочном Зачатии Богородиц неверно – то Бог и Богородица найдут способ ему указать на ошибку. Потому в «Слове на Рождество Пресвятой Девы» о Ней говорится: «Отлученна от земных, от грешник, ибо греху первородному непричастна… Венчанна честию, яко без греха первороднаго зачатая и рожденная». В последующих изданиях цензоры изменили эти слова на: «Она отлученна от земных грешных, ибо греха во всей жизни своей не единаго же позна… Венчанна честию, яко ангельским Благовещением и служением почтенная». После издания 1759 года «Жития святых» св. Димитрия печатаются в отредактированном виде. Цель редакторов была «делатинизация» содержания и русификация языка «Житий». Однако, и в таком виде они остаются путем от незнания к знанию.
Сегодня, как и раньше, как всегда – Церкви нужны св. Димитрии. Ведь всегда «жатвы много, делателей мало». Благодарная о подвижниках прошлого создает возможность для подвига сегодня. А подвиг – это и есть жизнь главным, старание о Жемчужине.
Только жертва Христа имеет значение
Если человек пишет стихи – в них ищи выражения глубин его личности. Св. Димитрий писал стихи. Их можно четко классифицировать на два типа.
В первом типе заметно подражание канону св. Андрея Критского (VIII в.). Например:
Спасения нашего ради воплощенный,
Иисусе, даждь, да буду во плоти спасенный.
…
Преображения свет явлей на Фаворе,
Даждь ми зрети тя в свете небеси горе.
Как и в каноне св. Андрея Критского, первая строчка изображает историю, вторая несет нравоучение. Почему такого рода построение может казаться символизмом, характерным для эпохи барокко? Ведь подобный символизм характерен для любого христианского периода и даже встречается в псалмах: когда, вспоминая благодеяния Божии, бывшие народу, псалмопевец выводит определенное нравоучение.
В основании поэтики св. Димитрия – общечеловеческий феномен духовных упражнений. Первый вопрос этого упражнения: «что я знаю?», второй: «что я должен делать?». Главное для античного философа знание: «я познал истину и напоминаю ее себе», главный моральный вывод: «истина обязует меня быть бесстрастным». Такого рода напоминаниями-увешеваниями себе и ученикам полны сочинения римских стоиков, столь любимых киево-могилянцами. Так же и св. Андрей Критский рассматривает всю священную историю в своем каноне. Из каждого события этой истории делается нравственный урок, призывающий к главному – к покаянию.
Почему для современного человека нет важности в такого рода упражнении? Потому что сегодня человек живет временем. Раньше человек жил из времени – в вечность. Настоящий способ христианской жизни и сегодня таков: жить в этой жизни для Царствия Божия. Достижение вечности из времени возможно при правильном знании прошлого и правильном устремлении к будущему. Св. Димитрий знает: в истории было единственно важное – то, что относится к истории священной. Св. Димитрий понимает: главное событие прошлого – это искупление Иисусом Христом грехов всех, в том числе и моих личных грехов. Главная задача жизни – это жить, приняв эту жертву всерьез. Принесенная жертва безмерна, бесконечна. Она уничтожила значимость всей человеческой истории – политической, социальной, духовной. Бессмысленно быть политиком или философом. Имеет смысл после такой жертвы быть только христианином. И уже после того как ты – только христианин, полезное для сегодняшней жизни прилагается тебе.
Современный православный человек часто мыслит дело своего спасения как соработничество Богу. К месту и не к месту православные цитируют слова отцов пустынников: у человека есть два крыла, которыми он поднимается к небу – труд и благодать. Св. Димитрий смотрит глубже. Я ничего не могу добавить к жертве Христа. Мне надо только достойно принять ее. Мои страдания не могут иметь искупительного действия. Его страдания – спасительны для меня. Мои страдания – не спасительны даже для меня. Но моими страданиями я приобщаюсь к его страданиям. Когда отцы-пустынники говорили о «труде», они употребляли понятие «ponos» – тяжелый труд, страдание, претерпение.
Святые для св. Димитрия – люди, познавшие главное, и жившие главным. Это люди, не разменявшие божественное сокровище. В одной из притч Господь уподобил Царствие Божие жемчужине, ради которой купец продает все, что имеет, покупая ее. Жизнь святого – это такого рода подвиг: отдать все, всего себя – ради того единственного, что имеет смысл: жить вечно с Богом. Бог есть Любовь, Бог есть Друг, который пришел и спас. Спас тогда, когда никто и ничто не могло спасти.
Только памятование о Христе есть смысл жизни
Второй тип стихов св. Димитрия – это напоминание о главном. Поскольку часто человек сам склонен считать важнымм события своей или общественной жизни, св. Димитрий напоминает о событиях одной-единственной истории: истории Христа. Все сюжеты всех повестей мира не имеют никакого значения. Все происходящее сейчас в этом государстве или же в этой церковной общности – не имеет значения. На самом деле – каждый человек – всего лишь грешник. И его место – возле ног Иисуса. Лучшая поэзия св. Димитрия именно об этом.
Обращение грешника к Магдалине, плачущей у ног Христовых
Уступи, Магдалино! от Христову ногу,
— мне даждь место: аз имам о гресех скорбь многу.
Уже твои скверны слезами очищены
и беззакония ти уже отпущённы.
Аз еще валяюся в греховной тине:
аз хощу у ног Его искати простыне.
Уступи, о жено, от ногу Христову,
да и аз милость Его обрящу готову.
Уже ты их довольно слезами омочила
и прощение грехам твоим получила.
Аз еще хощу Ему упасти на нозе
и, яко грешник, больше рыдати на мнозе.
Уступи, Магдалйно, возлюбившая Христа нелестне
и припадшая к Его святой плесне!
Уже ты до сытости сердце усладила,
лобзанием любезным Тому угодила.
Аз хощу к любимому мне припасти Богу
и лобзать усердно чистую его ногу.
Ответ Магдалинин грешнику
Всем щедр есть Господь наш; всех вмещает нетесно,
всех приемлет, всем рад, всех любит, веждь известно.
Аще бы со всего мира зде притекали люди,
у ног Христа моего нетесно им буди.
Вкупе убо со мною ног Его имися,
аз о моих, о своих ты грехах молися.
Вот место, топос подлинной жизни человека – у ног Христа. Не в парламенте, не на митинге, не на прогулке, не на работе. А здесь, у ног Спасителя, совершившего невозможное: дарующего вечность рая вместо вечности ада. Дарующего смысл жизни. Извлекающего человека из бессмысленности. Все, что считается обычной жизнью, может вернуться, «приложиться». Но может и не вернуться – и человек будет жить только во взыскании Царства Божия. В этом – смысл подлинного монашества.. Монах – потому что взыскал только одного – Царства Божия. Отдал все ради жемчужины. И св. Димитрий как раз и стал истинным монахом.
У ног Христа – время жизни человека. Вся жизнь взыскующего Царства Божия должна превратиться в молитву. Молитву не отшельническую, не «умную». Просто в молитву. Для св. Димитрия время жизни – это время молитвы. Молитва возможна благодаря осознанию человеком своей недостаточности. Человеку много недостает, чтобы войти в Царствие Божие. Эта недостаточность не может быть восполнена усилиями самого человека. Поэтому молитва – это просьба о даре. О даровании прощения грехов, о даровании вечной жизни. И молитва – это благодарение за дар. Главный смысл евхаристии – благодарение Богу за спасение. Евреи благодарили Бога за то, что Он спас их из рабства в Египте и даровал свободу. Христиане благодарят Бога за спасение от рабства греху и дар жить вечностью. Место и время жизни христианина – это евхаристия.
Напоминание о главном – это напоминание о священной истории: есть только она. А вся священная история – это повествование о всемирной трагедии – грехопадении и о всемирной радости – спасении Богом человека. И смысл всей истории – в страстях Иисуса Христа. Поэтому вся поэзия для св. Димитрия есть воспоминание страстей Христа. Богородица, ангелы, святые – они свидетели этих страстей, они стоят у подножия Креста и призывают всех к молитве.
Если бы св. Димитрий призывал воссоздавать события священной истории в своем воображении – он был бы человеком барокко, был бы пленен католическим благочестием. Но для св. Димитрия место и время покаяния не в воображении. Они даруются Богом. Место покаяния – это евхаристическое собрание. Время покаяния – это литургия. Богослужение есть дар Бога человечеству. Это возможность встретить воскресшего Господа. Это приобщенность к жизни в Небесном Иерусалиме, это участие в литургии Дня Суда, Дня второго пришествия.
Св. Димитрий был уверен: если бы христиане всегда помнили, что совершается на литургии, они бы боялись согрешить больше, чем умереть. Поэтому для св. Димитрия так важны жития святых. Это люди, которые боялись согрешить больше, чем умереть. Это люди, согласившиеся на все ради Христа. Потому что он открылся им как единственная несомненная реальность. Святые – это люди, все поставившие под вопрос. Все взвесившие, и нашедшие все легковесным. И только жемчужина-Христос оказалась полновесным Камнем, надежным оплотом для жизни.
Св. Димитрий живет благодарением Христу за спасение. Он буквально дышит благодарением. Св. Димитрий вспоминает каждое событие страданий Христа, чтобы вновь и вновь благодарить. Многие пытаются увидеть в этом влияние католичества. Но такого же рода усиленная внимательность характерна для православного богослужения Страстной седмицы. Такого же рода переживания – в молитвах св. Симеона Метафраста, Симеона Нового Богослова. Благодарное умиление Христом, величайший мистический восторг – в каноне Иисусу сладчайшему, написанному исихастом 14 века. Тот субъективизм и символизм, который характерен для украинского барокко – он вырос из общехристианского благочестия. Из христианского персонализма и духовных упражнений. Нам многое кажется искусственным. Но любые практики духовных упражнений искусственны для досужего читателя. Давайте почитаем молитвы ко святому Причастию глазами профессионального филолога: оценка будет похожей на мнение о произведениях св. Димитрия: искусственность, барокковость, символизм и прочее. Но христиан эти слова опаляют. Потому что они написаны на века, и еще долго будут опалять молящихся. Для своих современников св. Димитрий искал слова на языке их эпохи. Он хотел донести тот же огонь с небес до того, кто разучился слышать чересчур церковные слова. И современников св. Димитрия опаляли его слова. Ибо они напоминали о главном, напоминали со всей живостью чувства. Современный нам св. Димитрий, слова которого всегда неожиданны и всегда опаляют, – это Антоний Сурожский. Подлинность личного опыта у св. Димитрия – та же: он встретился с Христом. И отдал ему всего себя. И рассказывал о своей жизни, которая вся превратилась во встречу.
Борьба с грехом незнания
Еще Платон уподобил человеческую душу колеснице, в которой восседает разум, и влекомой двумя лошадьми – белый конь вожделения (чувственности) и черный конь гнева (аффекта, эмоциональности). Платон считал, что само грехопадение души состояло в том, что разум-возница не смог удержать в повиновении «коней». Он устал созерцать и отвернулся, и кони сразу взбунтовались. Ибо сила разума была не от него самого, а от созерцаемого им Блага. Христианство считает грехопадение актом личным, но в котором тоже участвовали все три способности души. Св. Максим Исповедник пишет: «[Диавол] убедил человека отвратиться от движения, соответствующего природе, и направить свое стремление от разрешенного к запрещенному, и образовать [тем самым] в самом себе три величайших и первоначальных порока, [которые], [если] сказать просто, и являются родителями всякого порока: незнание, самолюбие и тиранию, зависящие друг от друга и возникающие друг через друга. Ведь от незнания Бога [рождается] самолюбие, а от него (и никто не возразит [против этого]) — тирания над сродным, [причем] основываются они на [нашем] способе злоупотребления собственными силами — разумом, аффективностью и вожделением». Св. Максим объясняет, что разум пленен незнанием, чувственность – наслаждается самолюбием, а эмоциональность восстает с ненавистью на всякого, кто покусится на самолюбца.
Таким образом, незнание – это главный грех ума. И борьба с незнанием есть возвращение к знанию Бога. Так же, как борьба с самолюбием – любовь к Богу, а борьба с ненавистью к другим – любовь к врагам. Грех незнания многим христианам кажется простительным. Бог пришел не только спасти, но и просветить. И то, что в падшем мире появились свои учителя и свое Просвещение, еще не делает незнание из порока добродетелью. Так мог думать философ Шестов, но так не мог думать православный богослов св. Димитрий Ростовский.
Незнающий Бога и его Откровения человек склонен легко поменять Христа на идолов. Св. Димитрий замечает, что главная причина нарушения единства церкви в России – невежество. Вместо Бога главным становится обряд. Для старообрядцев – древний, для официальных церковников – новый. Обряд, который должен вести к Богу и потому уже не является абсолютным, ставится главным, становится всем, становится той Жемчужиной, ради которой отдается все. Средство превращается в самоцель. И Бог остается недостижимым. Источник всякого рода гностицизма – в незнании. Для св. Димитрия старообрядцы, гордящиеся своими мнимыми знаниями старины, – это новые гностики. Св. Димитрий испытывает к ним глубокое сочувствие: люди не живут главным, не живут самим Господом.
С таким же чувством жалости св. Димитрий смотрит на невежество народа и священства в Ростове. Он собирает детей для христианского воспитания и просвещения в училище, но государство через два года изымает средства на школу для нужд войны. Св. Димитрий с чувством жалости смотрит на реформаторскую деятельность Петра. Проповедуя в присутствии императора, св. Димитрий говорит о пагубности забвения небесного в угоду земному. Ранее забывали ради дремучего консерватизма, от которого страдал сам св. Димитрий. Но теперь страдают от безудержных реформ. Ранее консерватизм оправдывал пороки общества, теперь – горячка реформ. Но любое движение по плоскости – это всегда забвение вертикали. И что человеку, что он весь мир приобрящет, а душу свою погубит? – это вопрос св. Димитрий не боялся задавать самому императору.
Св. Димитрий всю жизнь боролся с грехами, наиболее угрожающим из которых для себя лично и православия считал грех незнания. Он всегда считал себя малознающим человеком, жаловался на свою неразумность в сравнении с католическим современниками. И потому избегал гордыни. Каждый день он работал для православия, и написал целую библиотеку. Он жаждал насытить православный народ знанием о Боге и его святых. При этом св. Димитрий смело использовал наработки католических писателей. Апостол Павел пишет: духовный судит о душевном, но душевный не судит духовного. Св. Димитрий считал, что в самом Боге, в святых, в православном богослужении – источник духовного знания. Такого рода упование на Бога и святых не может быть понятно современному человеку. Но христианские писатели предшествующих эпох жили с чувством живого присутствия Бога и святых, справлялись у них о правильности написанного. Наиболее показательна средневековая легенда. Фома Аквинский, засомневавшись в правильности своих формулировок, принес трактат о Евхаристии из Суммы теологии в храм, к распятию со словами: «Господи, правильно ли я написал о святом Таинстве?», – и молился, пока Христос не утешил Его своим явлением и словами «Брат Фома, ты правильно написал о Таинстве Евхаристии». Св. Димитрий смело брал за образцы написания польские жития Пйотра Скарги, выбирая нужные для себя жития почитаемых в православной Церкви святых. Эти жития подходили и по объему, и по стилю. Жития из Киевского патерика переписаны полностью по той же причине. Жития из изданий боланистов и Лаврентия Сурия приходилось редактировать, приспосабливая к общему стилю произведения. Явление св. Ореста, указавшего писателю: «я пострадал более, чем ты описал», уверяли св. Димитрия, что в случае ошибок Бог и святые исправят его, придавали смелости. Св. Димитрий писал в живом присутствии Бога и святых, считая духовный мир не менее, а более реальным, чем мир земной. И потому св. Димитрий писал смело на догматически рискованные темы. Он считал, что если учение о Непорочном Зачатии Богородиц неверно – то Бог и Богородица найдут способ ему указать на ошибку. Потому в «Слове на Рождество Пресвятой Девы» о Ней говорится: «Отлученна от земных, от грешник, ибо греху первородному непричастна… Венчанна честию, яко без греха первороднаго зачатая и рожденная». В последующих изданиях цензоры изменили эти слова на: «Она отлученна от земных грешных, ибо греха во всей жизни своей не единаго же позна… Венчанна честию, яко ангельским Благовещением и служением почтенная». После издания 1759 года «Жития святых» св. Димитрия печатаются в отредактированном виде. Цель редакторов была «делатинизация» содержания и русификация языка «Житий». Однако, и в таком виде они остаются путем от незнания к знанию.
Сегодня, как и раньше, как всегда – Церкви нужны св. Димитрии. Ведь всегда «жатвы много, делателей мало». Благодарная о подвижниках прошлого создает возможность для подвига сегодня. А подвиг – это и есть жизнь главным, старание о Жемчужине.
Теги:
Очень рад за св. Димитрия что он оказался еще лучшим православным богословом чем я о нем раньше думал. Еще раз понял - надо читать оригиналы, а не то что о нем пишут. И надо читать из гущи современной богословской проблематики.
Черноморец явно хотел ответить Зизиуласу, Манузакису и Филоненко. По-моему получилось.