Часть первую можно прочитать здесь

Теология любви


Теология – это мышление и учение о Боге. В истории религии возможность теологии отрицалась некоторыми мистиками, согласно с которыми естественные понятия и слова не могут выражать сверхъестественного знания о Боге. Сегодня теологию считают невозможной и многие теоретики, по мнению которых, рациональность и язык не соответствуют иррациональному миру религиозных переживаний. Дополнительную почву для рассуждений на эту тему дает бесконечность Бога: ограниченный разум человека неадекватен неограниченному предмету познания, которым является Бог.


Личность и богословие Папы Бенедикта XVI. Ч. ІІ Однако христианство по мере развития собственного богословия осознавало эти начальные условия, в которых происходит становление теологической науки. И именно с оглядкой на ограничения, налагаемые на рациональность и язык спецификой предмета теологии, развивалась эта наука. Классическим для католической традиции стал вариант, предложенный в «Сумме теологии» св. Фомы Аквината. Теология философская – это продумывание гипотез разума о Боге и рассуждения о приемлемых теориях. Но такие теории не способны сообщить окончательной уверенности в предпочтительных теориях, и не знают важнейших истин о Боге (Троица, воплощение). Теология христианская – это рациональные теории, основанные на откровении Бога. Если теология философская является построением естественного разума на основе известного для него, то теология христианская – построением на основе неизвестного, но сообщенного Богом. Теология христианская, согласно св. Фоме – это рациональное осмысление вероучения. Бог не созерцается (в этой жизни), о нем известно опосредованно – из откровения. Видения пророков и знание апостолов не были созерцаниями Божественной сущности, но были знаниями специально созданных Богом чудесных явлений.


Но в истории католической теологии существует и другое, более древнее учение, об основаниях христианской теологии. Это учение создавалось св. Григорием Нисским и св. Августином. Св. Григорий Нисский уподобляет Бога солнцу, а человеческий разум – маленькому зеркалу. Может ли маленькое зеркало «вместить» солнце? Нет. Но может ли зеркальце дать верное отражение солнца? Да. Сам человек является конечным изображением бесконечного Бога и потому и назван «образом Божиим». Разум человека является отдаленным и символическим отражением Божественного разума, свобода человека дает представление о свободе Бога. Также и человеческий разум может частично понять в созерцании Бога, и может частично выразить понятое в понятиях.


Иосиф Ратцингер следует традиции св. Григория Нисского и св. Августина, когда пишет: «Хотя и верно, что мы познаем Бога только в зеркале человеческого мышления, христианская вера держалась того, что мы в этом зеркале познаем, тем не менее, именно Его» (Введение в христианство, с. 134). Сегодня уже не популярны рассуждения (протестантские в основном) о том, что зеркало безнадежно искажено грехопадением. Чаще можно услышать рассуждения (православные по преимуществу), что естественный человеческий разум не способен понять Бога и необходимо исказить зеркало для особого антиномического мышления, которое якобы завершится сверхъестественным отражением Бога в этом искривленном личностью зеркале. Рассуждения протестантов об искажении естественного разума напоминают учение монофелитов о том, что всякая человеческая воля будет греховной и борющейся с волей Бога. Догмат Шестого вселенского собора и предусматривал апологию человеческого естества. Сами по себе человеческие разум и воля вполне могут мыслить Бога как Истину и желать Бога как Блага (св. Максим Исповедник. «Мистагогия». Глава 5). Личность в благодати возвращается к чистоте природного действия разума и воли и даже получает сверхъестественное знание. Последнее, однако, не отбрасывает естества, которое было создано Богом как «доброе весьма» и даже «по образу Божию».


Итак, зеркало человеческого разума способно отражать превосходящую его реальность. Но для того, чтобы Бесконечное отразилось в зеркале созерцающего разума, Бог должен быть явлен. Ведь если нет солнца, то зеркальце не может изобразить его. Тогда оно или не отражает темноту (К. Барт), или отражает отдельные лучи, но не само солнце (неопаламизм).


Вслед за другим великим августианцем двадцатого столетия – Гансом Урс фон Бальтазаром Иосиф Ратцингер считает, что Бог являет сам себя, свою сущность, и эта сущность – Любовь. «Бог есть Любовь» (1 Иоан. 4:16), а Любовь не может не являть себя. Бог как Любовь – это самореферентная реальность, сама себя выражающая, являющая и самоудостоверяющая. И потому понимание того факта, что Бог есть Любовь, влечет за собой осознание: Бог-Любовь и есть то, во что можно и нужно верить.
В эпоху античности и средневековья Бог представлялся как Причина и Законодатель мира, а достоверным знанием о нем считалась объективно-идеалистическая метафизика. В эпоху господства субъективного идеализма религиозные философии и теологи от Шлейермахера и до Бультмана говорили о Боге – живом иррациональном начале, которое познается личным чувством, экзистенциальным переживанием, персональным иррациональным опытом. Согласно Бальтазару, объективно-идеалистические системы, построенные на философских понятиях о Боге, были первыми твердынями, которые рухнули вместе с верой в рациональность. Но и субъективно-идеалистическое доверие переживаниям и опыту оказалось ненадежным. Представления о Боге, сформированные субъективно после отбрасывания метафизических понятий, тоже оказались «идолами», которые не открывали Бога, но уводили человека от встречи с Ним. Субъективному идеализму не хватало признания приоритета Бога в диалоге с человеком. Не «опыт», не «переживание», не «чувство», но сам Бог, с которым человек непосредственно сталкивается. Человеческое сознание при столкновении с Богом для понимания Его должно быть свободно от всяких «идолов» богословского и философского сознания: свободно и от объективно-идеалистических понятий о Боге, и от субъективно-идеалистических представлений о Нем.


alt
Встреча с Богом возможна только потому, что Бог есть Любовь, устремляющаяся навстречу человеку всегда, даже когда человек пребывает «на стране далече». В католической теологии Нового времени господствовало представление о том, что Божие Откровение – это высказывания, обращенные к человеку через Писание. На этих высказываниях можно построить догматическое и моральное богословие. Но рассмотрение Откровения как системы высказываний приводило к забвению, что открывается Бог. Предмет и содержание Откровения – это сам Бог. Бог как Любовь-Троица. Бог как Сын-Логос. Бог как Святой Дух. Бог как Отец. Возврат к пониманию Откровения как самого Личного Бога зафиксирован в догматической конституции Второго Ватиканского Собора «Dei Verbum». Согласно протестантской теологии Бог явил себя в словах Писания и чудесах истории. Причем акцент может ставиться как на фактической познаваемости (либеральная теология), так и на том, что Бог остается непознанным (ранний Барт). Православная теология двадцатого столетия учила о познании Бога через Его энергии. Бог же сам по себе мыслился как непознаваемый. В. Лосский и Х. Яннарас пришли к выводу о том, что Божественная сущность была неявленной и во Христе. И несмотря на все откровения энергий Бога, явленные в Преображении, Божественная природа Христа оставалась непознанной. В своей теологии Бальтазар и Ратцингер отказываются от представления о посредствующем звене между Богом и человеком. Бог не закрыт сам себе, но открыт к человеку. Бог есть Любовь, и потому не может быть закрытой реальностью. Слова, чудеса, дела Бога являют Бога самого по себе. Сам Бог – как Богочеловек – единственный Посредник.


Итак, теология возможна, потому что человек способен иметь малое отражение Бесконечного Бога, а Бог может быть действительно явлен как Он Сам, непосредственно. Зеркальце человеческого мышления богословов отражает именно Бога, а не Его лучи. Благодаря такому утверждению о созерцаемости Бога исчезает строгое томистское (схоластическое) различение между теологией естественной (философской) и сверхъестественной (христианской). Более важным становится различение самих теологов: на людей рассудка и людей созерцания. Именно теология последних есть подлинная теология. Она – сверхъестественна, поскольку опирается на Откровение самого Бога как Личностного Бытия, как Любови. Такое понимание теологии Ратцингером исходит из учения Раннера о соотношении естественного и сверхъестественного, но развивается в русле теологии Августина и Бальтазара, которые вообще не знают схоластического различения естественного и сверхъестественное. «Естественное» - тоже всегда дар и чудо, оно сверхъестественно в каком-то минимальном значении. И в соответствии с этой логикой существуют различные степени чудесной жизни, но нет жизни без чуда. Есть люди неспособные видеть чудесность жизни. Но от этого сама жизнь не становится менее чудесной.

Бог есть Любовь. Во-первых, это означает что Он подлинно есть. Ведь для того, чтобы быть, надо просто быть. Следовательно, «Бог есть Любовь» (1 Иоан. 4:16) предполагает Божественное «Я Сущий» (Исх. 3:14). Кроме того, сущность Бога проста, потому что Бог есть Бытие, являюещеся Любовью. Тождество Бытия и Любви возможно, потому что Бытие – это полнота Личной и Разумной Жизни. Отсюда возникает теология, признающая: если Бог есть, то Он есть отношения Любви. Бенедикт XVI утверждает: «Троица есть абсолютное единство, поскольку три Божественные Ипостаси – это отношения в чистом виде. Между Божественными Ипостасями – полная взаимная проницаемость, каждая Ипостась всецело связана с другой, потому что они составляют уникальное и абсолютное единство» (Энциклика Caritas in Veritate, 54).
Христос являет Бога именно потому, что Он есть воплощенная Любовь. Понимание Иисуса Христа как Любви доступно каждому.

Бенедикт считает, что применение историко-критического метода к изучению Нового Завета уже обнаружило свои естественные границы. Явление во Христе Бога как Любви доступно при простоте взгляда, при простом понимании. Эта простота взгляда есть простота мудрости. Излишнее увлечение историко-критическим анализом уводит от понимания. Ученые становятся похожи на женихов, которые слишком долго анализируют поведение невест, и в результате остаются в одиночестве. Познание возможно при доверии к тексту. Доверие возможно при открытости разума, который сам по себе естественно склонен к созерцанию и пониманию истины. Образ Христа, Его проповедь, деяния Спасения, основание Церкви как общины Любви – это то, что открывает Бога как Любовь. В своей книге «Иисус из Назарета» Папа показывает, что такое созерцание и понимание Бога возможно и сегодня. Бог открывается как такая Любовь, которую невозможно придумать людям или человеческим общинам. Эта подлинность любви есть подлинность Иного – того, что не есть Слово мира о себе, или слово человека о своих идеалах. И задача теолога сегодня, когда люди не верят идеям и теориям – показать саму Любовь. Это показывание возможно через обращение взгляда слушающего к созерцанию образа Бога в Писании и явления Бога в жизни Церкви. Теология становится даже не проповедью, ибо ничего не сообщает. Она становится призывом – прийти к Писанию и понять, прийти в Церковь и увидеть. И если люди не поверят Распятой Любви, то они уже не поверят ничему.


Таким образом, сегодня христианские теологи снова лишь свидетели истины, и их слова – уже не трактаты и суммы, не проповеди и апологии, а лишь призывы увидеть то, что они видят сами. Лишь призывы понять и принять Любовь. И потому папа сегодня даже не теолог, а свидетель Любви.

Продолжение следует...

Теги: