Интервью с директором института экуменических студий УКУ профессором Антуаном Аржаковским
РвУ: Господин профессор, Вы принимаете участие в Успенских чтениях с начала их существования, с 2000 года. Какие Вы видите изменения в характере этих Чтений? Какие черты они приобретают в своем развитии?
Антуан Аржаковский: Мне всегда было приятно участвовать в этих Чтениях с первого года их проведения. Это – уникальное мероприятие, ведь это то, чего не хватало до революции в начале 20 столетия. Это встреча философски мыслящей интеллигенции и представителей духовенства, направленная на диалог и взаимопонимание. Отдельный приятный момент - то, что Константин Сигов умеет подбирать участников этого мероприятия, поэтому существует атмосфера толерантности, которая является уже своеобразной визитной карточкой этого проекта.
В нынешнем году была заявлена очень важная тема для обсуждения, собравшая интересных людей, которые обменивались мнениями о том, чем является для нас надежда. Надежда не в привычно-человеческом понимании, не оптимизм, который, собственно, зависит от склада человеческого характера, а надежда как богословская категория. С этих позиций надежда выступает как дар Божий. Об актуальности этой темы свидетельствует и энциклика Папы Римского (Папы Бенедикта XVI "Spe salvi" ("О христианской надежде"), написанная в ноябре 2007 года – А.Д.), в которой понтифик говорит о возможности спасения через надежду. К этой теме обращается и Поль Рикер (выдающийся представитель христианского экзистенциализма. Ученик Габриэля Марселя, испытал на себе впоследствии влияние феноменологии Гуссерля и персонализма Эмманюэля Мунье. Автор множества авторитетных сочинений: "Габриэль Марсель и Карл Ясперс. Философия таинства и философия парадокса"; "Символика зла", "Живая метафора", "Время и повествование" (в трех томах), "Память, история, забвение". Папа Иоанн-Павел II постоянно приглашал Поля Рикёра на философские собеседования летом в Кастельгандольфо. – А.Д.). Сейчас тема надежды тем более актуальна, поскольку Церковь забыла о том, что Она является носительницей той безграничной надежды, которую дал человечеству Иисус Христос. Ведь Он дал нам надежду на спасение, на установление Царства Божьего. Но мы боимся этому поверить безоглядно и верить безгранично, потому что наше ratio нас останавливает. Поэтому мы должны опасаться милленаризма (ожидания установления тысячелетнего Царства Божия на земле, причем Царство Божие рассматривается в категориях земного благополучия. — А.Д.). И вот сейчас, в начале 21 века, такое возвращение к надежде как богочеловеческой категории позволяет нам рассматривать это шаг как предварительный этап на пути обретения веры. Это то, к чему, в частности, призывает апостол Павел в «Послании к евреям» («Чтобы каждый из вас – для совершенной уверенности в надежде – оказывал такую же ревность до конца, дабы вы не обленились, но подражали тем, которые Верою и долготерпением наследуют Обетования» (Евр. 3, 11-12) – А.Д.).
О надежде и вере мы говорили и на «круглом столе», посвященном 100-летию «Вех» (Сборник вышел в свет в 1909 г. Известный публицист и переводчик М.О.Гершензон предложил в 1908г. нескольким мыслителям, философам высказаться по проблемам современности. Так и возник знаменитый сборник статей о русской интеллигенции. В него вошли статьи Н.Бердяева, С.Булгакова, тогда еще не священника, самого Гершензона, А.Изгоева, Б.Кистяковского, П.Струве, С.Франка. Четверо из этих авторов участвовали в тематически близких сборниках: «Проблемы идеализма» (1902) и «Из глубины» (1918). — А.Д.), этот сборник имел величайший резонанс в истории русской православной мысли. Недавно здесь, в Украине Татьяна Суходуб организовала конференцию, посвященную феномену «Вех». А российская «Литературная газета» каждую неделю печатает определенный материал о самом сборнике, влиянии его на последующее развитие гуманитарной мысли. Ведь именно этот сборник открыл, образно говоря окно европейским интеллектуалам для понимания Росси. И вот сейчас я решил подготовить к печати сборник статей, мнений выдающихся европейских мыслителей о феномене «Вех». Сборник выйдет на французском языке. О феномене «Вех» согласились высказаться кардинал Вальтер Каспер (ведущий католический теолог современности, Председатель Папского совета по содействию христианскому единству – А.Д.), Джон Мильбейн (выдающийся современный англиканский неотомист, интерпретирующий богословие Фомы как продолжение апофатической традиции Псевдо-Дионисия Ареопагита – А.Д.), Жорж Нива (известный французский славист – А.Д.), Энцо Бьянки (приор экуменической монашеской общины в Bose, Италия – А.Д.), владыка из Парижа Гавриил (Архиепископ Команский Гавриил (де Вильдер), глава Архиепископии русских церквей в Западной Европе (экзархат Константинопольского патриархата) – А.Д.). предисловие написала Ольга Седакова (поэт и переводчик, религиозный мыслитель – А.Д.).
Мы все должны задуматься о нашем прошлом, осознать его влияние на наши сегодняшние представления и поступки, потому что наша память травмирована. И эти прошлые травмы не дают нам перейти к созиданию. Что мы видим и теперь: православное богословие разделено на несколько течений, что отнюдь не благоприятствует мировому православию. Какие течения я имею в виду? Прежде всего это самое великое православное интеллектуальное течение – теоцентрическое, представителями которого являются отец Георгий Флоровский, Владимир Николаевич Лосский, отец Александр Шмеман, митрополит Иоанн Зизиулас. В центре их богословия — учение о Боге как о трех Ипостасях — об Отце, Сыне и Духе Святом.
Второе направление – персоналистическое, в котором акцент сделан на личности Иисуса Христа. Апологеты его – Н.Бердяев, Оливье Клеман.
Третье направление наиболее противоречивое, потому что его сторонники были дружны, но не могли прийти к общему знаменателю в своих философских взглядах. Это – софиология, представителями которой были отец Сергий Булгаков и его последователи. Я больше 10 лет изучал это течение и сейчас прекрасно понимаю, что нас роднит с этими людьми: так же, как и они, православные в Украине не могут договориться между собой, и это разделение заслоняет от нас истинные проблемы, которые должна решать Церковь. На самом деле христиане не должны спорить о том, к чьей юрисдикции относится тот или иной приход и так ли необходимо переводить богослужебные тексты. Христиане должны вспомнить об истинной миссии Церкви, призванной ко спасению мира и человека. Ради этого стоит объединить усилия многих Церквей и конфессий.
Лично я открыт экуменизму, но понимаю, что предпосылкой к этому должно стать преодоление внутреннего раскола. Потому что, например, англикане, католики смотрят на нас со своей колокольни и говорят: «Да, вы наши братья во Христе, но прежде чем говорить об объединительных инициативах, разберитесь внутри своих Церквей, между собой. У нас есть рецепт решения ваших проблем. Вы можете помочь нам в богословии иконы, в понятиях духовной природы, а мы будем способствовать решению ваших проблем».
Тем более сейчас, когда человечество должно объединиться в борьбе с кризисом. Ведь постепенно этот кризис расширяется и углубляется – из социально-экономической переходит в политическую плоскость. Поэтому следует подумать о том, какие Церковь может предложить ответы и рецепты. Хотя тут тоже пока нет единства. Так, мои коллеги-журналисты из Франции говорят: «Удивительно, но патриарх Кирилл в Украине рассуждал и вел себя, как политик, а не первоиерарх». Или: «Режим Путина – это диктатура». В то же время их коллеги из России заявляют Западу: «Не учите нас жить. Потому что мы видим, к чему приводит культ потребления, который воплощает западная цивилизация. И заявления патриарха Кирилла о бездуховном западном обществе абсолютно верны и точны». Но вот Церковь и должна выступить арбитром и предложить оптимальное решение. И вот тут будет очень полезно наследие «Вех».
Ведь в современном «Вехам» поколении тоже были внутренние разногласия, причем существенные. Так, выступали оппонентами Петр Струве и Николай Бердяев в 1909 году. В 1926 году в Париже вышла в сет книга Ивана Ильина «О сопротивлении злу силой». В ней философ полемизирует со Львом Толстым и его знаменитой идеей о непротивлении злу насилием. Ильин, наоборот, предлагает давать злу отпор. Ведь старое поколение интеллигенции, по его убеждениям, не оказывало сопротивления, в результате к власти пришли большевики. Поэтому ответственность за создание контрреволюции Ильин возлагает на своих ровесников. И о насилии, убежден Ильин, говорить можно и нужно, потому что уже Иисус Христос, согласно Евангелию, изгонял торговцев из храма (Ин. 2, 16). Ответная реплика Н.Бердяева стала уже хрестоматийной: «Я не согласен с пацифизмом Толстого, но и Вы используете Евангелие для поэтизации насилия. А ЧК, созданная во имя Бога, хуже, чем ЧК во имя дьявола». И вот одна фраза послужила приговором этой идее Ильина. В белой эмиграции так и не было создано вооруженное сопротивление. Однако, последующие поколения российских интеллектуалов не нашли у Бердяева ответов на вопрос о том, как следует строить новое государство. Поэтому после 1991 года они упустили шанс построить демократическое государство, не прибегая к насилию. Так что оказалось, перевес на стороне именно Ильина и Струве. О чем свидетельствуют, в частности, неоднократные высказывания В. Путина.
Есть и другая дискуссия в православном богословии, касающаяся понятия права. Восточная богословская традиция утверждает, что категория права несущественна. В то время как западные богословы, в частности Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский, обращаются к правовой тематике, легитимизируя частную собственность. Ссылаясь при этом на то, что уже в книге Бытия Господь устанавливает частую собственность, поручая Адаму возделывать райский сад.
И вот мы должны искать точки примирения между западной и восточной богословскими традициями, как в правовых вопросах, так и в других спорных моментах. Потому что западная цивилизация возвела права человека в абсолют, а восточная стоит на том, что права человека только тогда обретают истинный смысл, когда человечество хранит память о Боге.
РвУ: Какие необходимы базовые параметры для диалога между этими ветвями богословской традиции?
А.А. Нужно помнить о Богочеловечестве Христа. Поверить в то, что цивилизация может существовать в Боге. Поверить, что свобода совести может существовать в падшем мире. А значит: человек сохраняет образ Божий. Ведь раньше как думали: весь мир падший, а люди в нем – бесправные создания, которым долженствует смириться с таким положением вещей. Но, теперь, устанавливая, что образ Божий в человеке сохранен, мы признаем, что сохранилась и свобода совести, приобретающая динамическое измерение. И вот сейчас мы должны донести эту мысль нашим коллегам в протестантском богословии: и образ Божий, и свобода совести – динамичные понятия. И реальность, осмысление ее, состоит в том, что человек должен стремиться к уподоблению Богу. Это четко прослеживается в документе "Основы учения Русской православной церкви о достоинстве, свободе и правах человека", принятом на Архиерейском Соборе летом 2008 года. В этой доктрине четко артикулировано еще одно измерение свободы – свободы дара. Из которой проистекает, что мы все пребываем в руце Божией и должны соучаствовать в Его творении. И в этой сопричастности состоит главное достоинство человека. Поэтому и в ветвях христианства состоится сближение позиций и понятий, если люди будут помнить о том, что у всех нас один Отец, и понятие достоинства человека не сводится лишь к защите прав меньшинств.
РвУ: Как Вы оцениваете перспективы вот такого сближения позиций?
А.А. Тут может быть ответ на двух уровнях. Уровень первый: Церковь едина; линия разделения на самом деле проходит не между конфессиями, а между теми, кто (не) верит в единство Церкви. Тем, кто не верит, априори сложнее из-за отсутствия опыта. Приведу пример из жизни. Смешанная православно-католическая делегация посещала Чернобыль. И вот в Ильинском храме его настоятель сказал, что католики должны выйти, они не могут молиться вместе с православными. Я видел, как было тяжело это слышать тем, кто относится к РКЦ, но в то же время видел, как непросто было сказать такое настоятелю. Может, в сердце он и не возражал против совместной молитвы, но, очевидно, какое-то древнее, замшелое каноническое правило о «недопустимости молитвы с еретиками» стало преградой на пути человеколюбия. И еще одну важную вещь вынес я для себя из этой поездки: непросто живется тем, кто вынужден оставаться в Зоне. И мы должны помочь им с решением социальных вопросов, определенной экономической помощи. И когда их жизнь станет легче, уже можно будет говорить об экуменизме, о том, что хотя западные христиане отличаются от православных, хотя они другие, но они тоже – дети Божии.
Вот, к примеру, я православный, но живу во Франции, и большинство моих друзей – римо-католики. Жена моя тоже католичка. Поэтому у меня выработался свой, индивидуальный подход к теме единства Церкви. Ведь Церковь не может быть разделена, поскольку является единым Телом Христовым. Кто может сказать, где заканчиваются границы Православной Церкви? Самый серьезный православный мыслитель, к примеру, тот же отец Георгий Флоровский, не мог дать четкого ответа. Или, если идти вглубь истории, вспомним, что святитель Василий Великий не перекрещивал ариан, потому что не считал, что они находились вне Церкви. Более того, как широки могут быть границы Церкви, если Христос сошел во ад? По мнению отца С.Булгакова, даже ад через воскресение Христа получил путь к единству.
Второй уровень. Интеллектуальная составляющая православно-католического диалога. Пример такого измерения диалога был продемонстрирован в Порту-Аллегре, где в 2006 году проходило заседание Всемирного совета Церквей и был принят документ, согласно которому все решения на этом мероприятии принимались консенсусом. Там присутствовали разные христианские течения – католики, православные, протестанты; среди православных была там и делегация РПЦ, которую возглавлял нынешний патриарх Московский Кирилл. И теперь он не может говорить, что экуменические усилия бессмысленны, ведь Порту-Аллегре легитимизировано как то место, где могут приниматься совместные решения представителями мирового христианства. И это уже большой шаг вперед.
Отдельное направление в этом диалоге – отношения между католиками и православными. Как утверждают кардинал Вальтер Каспер и митрополит Иоанн Зизиулас, нерешенным здесь остался лишь один вопрос – об авторитете в Церкви, и то он недалек от решения. Потому что главное: все епископы должны знать, кто является среди них первым. А примас должен править, уважая мнение всех остальных епископов. Это древнее правило, которое, по-моему, чем-то напоминает троичное единство. Поэтому с богословской точки зрения вопрос уже решен.
РвУ: Что же мешает положительным сдвигам в экуменическом процессе?
А.А. Исторические травмы, которые остаются в памяти. Это разногласие нужно снять, тогда мы поймем свое прошлое и освободимся от гнета исторических травм. Христиане должны объединиться на европейском и всемирном уровнях, для того чтобы они могли консолидированно защищать свои права и христианские ценности в Старом и Новом Свете.
В православии на территории Украины существует несколько точек зрения на проблемы единства. Предстоятель УПЦ митрополит Владимир говорит католикам и униатам: «Вы часть Римо-Католической Церкви, поэтому нет смысла говорить с вами о единстве; проблема объединения православия в Украине более значима для нас. Проще будет для всех, если вы будете решать проблемы с Римом. А если будете утверждать, что вы католики восточного обряда, это означает новую угрозу национальной идентичности». Что на это говорит глава УГКЦ кардинал Любомир: «Мы приняли Баламандское соглашение (В 1993 году в результате православно-католического диалога в г. Баламанде (Ливан) было подписано соглашение, согласно которoмy осуждается униатство как метод прозелитизма и как метод разрешения проблемы разделения Церквей, но вместе с тем признается право униатских церквей на существование как части РКЦ. – А.Д.) и являемся Церковью особого типа внутри РКЦ, но мы – восточная Церковь, а не латинская, тем более что в современный период католичество делает акцент на развитии именно поместных Церквей».
Исходя из этого, всем участникам диалога следует мыслить с экклезиологичесикх позиций, чтобы созидать единую Церковь. Однако необходимо достичь договоренностей между главами этих Церквей.
Церкви должны продемонстрировать обществу, что они готовы к диалогу, хотят и могут услышать друг друга. Если Церкви смогут продвинуться на пути диалога, общество непременно к ним присоединится. Тогда Церковь выступит и как мерило национальной идентичности, и как мерило для очищения прошлого от исторических травм. Этот диалог должен активно комментироваться как в прессе, так и в социуме, чтобы люди видели, что есть положительные сдвиги, и понимали, что это продвижение служит залогом дальнейшего процветания общества, поскольку будет способствовать единомыслию и толерантности, ведь мы должны помнить изначальный посыл, что мы все – дети Единого Бога.
Вопросы задавала Алла Дмитрук
Теги:
