«Религия в Украине»: Ваше Высокопреосвященство, темой нашей сегодняшней беседы станут преобразования, которые грядут в КДАиС в связи с переходом к «Болонским» стандартам высшего образования. Прежде всего, какими видятся Вам преимущества такого образовательного формата в применении к духовным учебным заведениям?


Архиепископ Антоний: В любой системе есть как преимущества, так и недостатки. Происходящий сейчас в Духовных школах процесс преобразования связан с потребностью интегрироваться, насколько это возможно и допустимо, в общепринятую образовательную систему. В Украине все учебные заведения постепенно перейдут на Болонскую систему. Существенным преимуществом новой формы образовательного процесса является то, что Болонская система дает возможность больше времени уделять самостоятельной работе студентов. Но для нас это преимущество одновременно является и вызовом – насколько быстро мы сможем создать необходимые условия для самообразования наших студентов?

"Сейчас в Украине отношения Церкви и государства в оптимальной фазе"

Практически для всех богословских учебных заведений Украины остро стоит проблема материально-технического обеспечения. Не хватает помещений, не хватает финансовых средств. А если переходить на новую систему, то нам нужно предоставить студентам много аудиторий для самостоятельной работы. Группы по 25-30 человек, как это есть сейчас –– исключается. Болонская система предполагает узкую специализацию, следовательно, количество учащихся в группе должно быть в среднем 5-10 чел. Кроме того, введение такой системы означает, что в духовных учебных заведениях будет очень четкое разделение на бакалавриат и магистратуру. Бакалавриат, то есть базовое образование, можно будет получить во всех семинариях Украины, а полное высшее (магистерское) образование – лишь в нескольких, где имеются соответствующие для этого условия.


РвУ: Вы имеете в виду Почаевскую, Одесскую и Киевскую семинарии?


А.А.: Этот вопрос сейчас обсуждается.  Киевская семинария, безусловно, будет входить число высших учебных заведений Украины. Поскольку свое желание иметь магистратуру заявили все семинарии, думаю, ради справедливости следует провести конкурсный отбор. Что касается Киевской духовной академии, то она призвана быть мощным научно-исследовательским центром по подготовке аспирантов и докторантов. Сегодня в богословской среде обсуждается вопрос о сохранении в нашей образовательной системе возможности написания кандидатских работ, хотя Болонский стандарт их не предполагает.


РвУ: Есть ли для этого необходимая база: преподаватели, исследователи, библиотеки?


 А.А.: Киевская духовная академия проводит активную работу в этом направлении. Безусловно, для успеха требуется приложить еще много усилий. Пока что мы находимся на стадии обсуждения того, какие черты в будущем приобретет реорганизованная духовная школа. Сейчас у нас период анализа, глубоких размышлений и кропотливой предварительной работы.

"Сейчас в Украине отношения Церкви и государства в оптимальной фазе"

Ведь мы выступаем первопроходцами: КДА будет предоставлять другим украинским семинариям уже готовые и апробированные учебные программы для перехода на новую систему. Наша профессорско-преподавательская корпорация ощущает особую ответственность за успешное продвижение учебных заведений УПЦ по избранному пути, предполагающему улучшение качества образования и признания его как в нашей стране, так и за рубежом. Одним из преимуществ Болонской системы является то, что она предполагает развитие так называемого «регионального» компонента. Что это означает в нашем случае? Появляется перспектива специализации семинарий, отвечающей насущным потребностям Церкви. В духовных школах станет возможной подготовка пастырей с углубленным изучением отдельных дисциплин и направлений, таких как история западных исповеданий, миссиология, перевод святоотеческого наследия и т.д. У каждой семинарии будет возможность выбрать свой вектор развития.


РвУ: Это будет своеобразный ренессанс средневековых специализированных университетов по типу Болоньи, Саламанки, Сорбонны?


А.А.: Конкретно такой цели мы перед собой не ставим. Болонская система является общеевропейской и переход на нее должен привести к конвертации наших дипломов. Мы готовы к такой перестройке, потому что это даст возможность нашим выпускникам преподавать в общеобразовательных школах. В свою очередь такая возможность предоставит соответствующие социальные гарантии священнослужителям, которых они сейчас лишены. По этой причине мы не можем законсервировать свое развитие в старой системе координат.


РвУ: А как же с помещениями,  продолжительностью учебного года?


А.А.: Вы подняли очень важные вопросы. Полностью скопировать стандарты Болонской системы мы не сможем, потому что задача семинарии – не просто образовательная, перед духовными заведениями стоит задача воспитания священнослужителей.  Поэтому и календарь семинарской жизни намного сложнее, чем в светских ВУЗах. Он полностью ориентирован на литургический календарь. Кроме того, накладывают свой отпечаток воспитательный процесс и церковные послушания. С учетом этих особенностей мы уже третий год учимся по новому расписанию. В отличие от старой системы, когда в духовных учебных заведениях учебный год длился с 1 сентября до Пасхи, мы  теперь имеем фиксированную дату окончания учебного процесса – 15 июня (это праздник Киево-Братской иконы Пресвятой Богородицы). Тем самым удалось уменьшить зависимость выполнения учебного плана от амплитуды празднования Пасхи, составляющей целый месяц (самая ранняя Пасха, как в этом году 4 апреля, а самая поздняя 8 мая). Но это только один аспект. А их множество. Поэтому надо тщательно взвесить все возможные последствия от перехода на новую образовательную систему – как в ближайшей, так и долгосрочной перспективе.


РвУ: Какой Вы видите специализацию КДА?


А.А.: Думаю, нужно использовать весь исторический опыт Киевской академии, включая и опыт последних десятилетий ее существования. Так или иначе, Киевская семинария будет подготовительной базой для академии. Кроме богословской специализации у семинарии остается главная задача – подготовка пастырей. Не является секретом, что среди духовных учебных заведений лучшую образовательную базу имеет КДАиС. Столичный статус позволяет привлекать к работе квалифицированных преподавателей, в том числе из государственных ВУЗов. В Киеве находятся основные библиотечные фонды. Все это позволяет нашей духовной школе выполнять функции подготовительной структуры для научно-богословской работы и переводческой деятельности. Ведь и до революции 1917 г. святоотеческое наследие было распределено для перевода между духовными академиями Москвы, Киева, Петербурга и Казани. В Киеве в основном переводили западных отцов.


РвУ: Хронологически – тех, что творили еще до Великой схизмы?


А.А.: Да, до разделения. Сейчас мы предпринимаем определенные попытки возродить это направление. Главное в этом процессе – создать профессиональную переводческую базу. Уже есть проект организации при КДА переводческого центра.


РвУ: Кто его возглавит?


А.А.: Есть программа, проект деятельности центра, утвержденный Блаженнейшим митрополитом Киевским и всея Украины Владимиром, а кто его возглавит – пусть пока будет секретом. Скажу одно: это человек известный и компетентный. Переводить будем на русский и украинский языки.


РвУ: То есть спустя 100 лет повторите путь КДА начала еще ХХ века?


А.А.: Полностью повторить то, что было раньше, невозможно да и ненужно. Чуть позже станет ясно, на чем следует сосредоточить усилия. Потому что на самом деле путь от замысла до воплощения его в жизнь – неблизкий и нелегкий. Главное – духовная школа должна воспитать молодых людей, способных к такой сложной и важной для Церкви работе.


РвУ: Готовы ли вы взять еще что-то из прошлого опыта КДА?


А.А.: В дореволюционный период КДА достигла весомых успехов по ряду направлений. Это и библеистика, патристика, философия, церковная история, литургика и др. Многие труды профессоров КДА актуальны и востребованы и в наши дни. К сожалению, почти весь ХХ век для киевского богословия (и не только киевского) – это век вынужденного молчания. Многое приходится начинать с ноля. Однако многие принципиальные подходы, разработанные нашими предшественниками, должны быть взяты на вооружение современными православными богословами. К примеру, возьмем библеистику.  Почти все современные украино- и русскоязычные работы, – это или слепое копирование устаревших работ или же, они написаны под влиянием протестантских исследователей. В большинстве случаев протестантские богословы сумели исподволь подчинить своему влиянию многих маститых римо-католических исследователей, поэтому современные православные библеисты все это должны учесь.


РвУ: Предполагается ли перевод текстов модерных протестантских богословов?


А.А.: Все научные достижения – внеконфессиональны и как таковые должны быть доступны всем. Вопрос в другом – как их интерпретировать? Необходимо выработать разумный синтез: чтобы предание церковное и данные современной науки могли сосуществовать и взаимодействовать. Именно такого принципа придерживались в своих исследованиях новозаветного текста архиепископ Василий (Богдашевский) и епископ Михаил (Лузин). Их экзегетика отображает всё разнообразие святоотеческих толкований (антиохийскую, александрийскую и другие школы) с учётом научных достижений рубежа XIX–XX вв. в области иссагогики, герменевтики, текстологии, археологии. И всё это не подвергая сомнению основополагающего принципа Боговдохновенности и каноничности Священного Писания.


РвУ: По-вашему, именно такой подход необходим и сейчас?


А.А.: В области библеистики, уверен, что да. Вера должна быть разумной (по ап. Павлу). Но она не должна превратиться в сухой рационализм. Богопознание – то, к чему призван всякий человек, это не процесс сухой схоластики и логики.


РвУ: Будет ли проводиться цензура переведенных текстов? Хотя бы в части соответствия Священному Преданию?


А.А.:  Пока что об этом можно говорить на уровне планирования. Безусловно, цензорный комитет должен быть при каждой духовной академии. Но главное,  чтобы необходимое рецензирование не стало тотальным запрещением, при котором доступ к западной, неправославной литературе a priori закрыт. Текст должен проверяться на разных этапах перевода. Ведь каждый из нас подвержен внешним влияниям и имеет свои предпочтения. Возьмем, к примеру, греческие тексты, где почти каждое слово имеет несколько значений. Переводчик, руководствуясь личной склонностью, выбирает то или иное значение, тот или иной смысловой оттенок. А ведь есть еще и греческие мистики… Это вообще какая-то смысловая бездна.


РвУ: Вы говорите о греческих мистиках. Планируете ли распространить переводческую активность на мистиков Европы? Тот же Николай Кузанский, Эммануил Сведенборг и др.?

А.А.: Современный православный богослов – не только знаток своего предания. Ему должны быть известны пути богословского поиска и в других конфессиях, по крайней мере для того, чтобы суметь показать их ошибки.


РвУ: Если от мистических высот вернуться к земным реалиям: как вы надеетесь решить вопрос с помещением и сотрудниками для такого переводческого центра?


А.А.: У нас в этом отношении есть определенная стратегия.


РвУ: Под стратегией вы подразумеваете обращение Синода УПЦ к президенту Януковичу?


А.А.: Учитывая многочисленные публикации по этому поводу, я понимаю, почему Вы задали этот вопрос. Но давайте порассуждаем. Думаю, что атеистическую, богоборческую идеологию осуждают все. Она была причиной того, что советское государство уничтожало религию: где физически, а где отнимало имущество. Скажите, пожалуйста, если бы не было этого периода в нашей истории, кому бы принадлежало всё церковное имущество? Конечно, история не знает сослагательного наклонения – такой период был, но он закончился, и сейчас мы все должны поставить на свои места, а не заниматься казуистикой и лицемерием. Церковь благодарна всем, кто, порой с риском для своей жизни, сохранял церковные реликвии.  И в тоже время порочную дилемму «Музей   –  Церковь» унаследовали еще из атеистических советских времен.

До сих пор во многом Церковь воспринимается музейным обществом как нечто чуждое. Но ведь сам музей не является абсолютным гарантом сохранности церковных помещений и религиозных реликвий. Среди зданий, которые с таким трудом возвращает себе Церковь, есть такие, что опасно людям в них находиться! И тут не надо далеко за примерами ходить. Сравните Нижнюю (где мы с вами беседуем) и Верхнюю Лавру, которая принадлежит музею-заповеднику. Контраст разительный!

 
Государство поступило бы абсолютно логично, если бы музеям могло предоставить другие помещения вместо тех храмовых, которые сейчас включены в музейные комплексы. Необходимо также разработать модель взаимодействия Церкви и государственных музеев, тем более, что такой опыт уже есть в Европе и в Российской Федерации. К примеру, наместник монастыря мог бы быть директором монастырского комплекса, а государство назначало бы главного хранителя. Однако исходить мы должны из того, что храмы строились не для музеев, а как Дом Божий, в них должны совершаться богослужения и возноситься молитва.

  "Сейчас в Украине отношения Церкви и государства в оптимальной фазе"
Безусловно, все, что касается материальных ценностей, имеющих историческое значение, надо решать совместно, принимать решения взвешенные, чтобы не  было эксцессов и претензий. Мне кажется, в вопросе сохранности ценностей, возвращаемых Церкви, должна быть совместная ответственность – и государства, и религиозных организаций.


РвУ: Как вы оцениваете, что самое главное в процессе трансформации духовного образования в Украине: люди, деньги, время, возможности?


А.А.:
Наибольший дефицит составляют профессионалы. Что касается денежных средств… Мы должны понимать, что любое (не только духовное) качественное образование, естественно, требует значительных средств.  А с учетом украинских реалий, где духовенство занимает определенную нишу в социуме и играет немаловажную роль в общественной жизни,  было бы вполне логично, если бы определенный процент финансирования духовных учебных заведений брало на себя государство.


РвУ: То есть государство должно поддерживать все духовные заведения независимо от их конфессиональной принадлежности?


А.А.: Если государство будет частично финансировать духовное образование, это будут инвестиции в будущее. Ведь священник – это воспитатель на приходе. Если он образованный, интеллигентный, то и приход хороший. В противном случае картина печальна.


Определяя, какие именно духовные вузы, и в каком объеме финансировать,  государство должно руководствоваться в первую очередь, историческим вкладом учебного заведения в формирование украинской культуры, науки да и мировоззрения в целом. Поэтому, возможно, следует разработать перечень учебных заведений, имеющих важное общественное значение и предусмотреть именно для них существенную финансовую поддержку. Могут быть и другие варианты. Все это требует тщательного обсуждения.


РвУ: То есть в более-менее отдаленной перспективе существует вероятность того, что КДА приобретет статус ВУЗа с приставкой «национальный», что автоматически означает расширение финансового вспомоществования со стороны государства?


А.А.: Во-первых, мы говорим о желательных перспективах, а, во-вторых, так прямо вопрос никто не ставит. В данный момент в Украине взаимоотношения Церкви и государства находятся в оптимальной фазе. Любое усиление зависимости – с той либо иной стороны – ни для кого не желательно, да и не возможно. С уважением относясь к конституционному принципу светскости государства, речь может идти, по крайней мере, о финансировании преподавания тех предметов, которые не имеют прямого религиозного содержания. В учебной программе КДАиС таковые составляют около 30%. Сюда входят иностранные языки (древние, новые), философия, литература, история, социальные курсы, основы жестового языка, педагогика, правоведение и ряд других.


РвУ: А как же оценивать введение уроков православной этики в школах?


А.А.: Не следует путать общество и государство. В случае введения в школе урока, имеющего религиозное содержание, мы просим предоставить нашим гражданам права, гарантированные Конституцией, мы просим, чтобы дети из православных семей могли получить начальные знания о Православии – религии, без которой невозможно понять историю и культуру нашего народа. В этом мы апеллируем к защите прав и свобод личности.


РвУ: При новом президенте процесс этот будет легче?


А.А.: Надеемся, что да. Поскольку Виктор Федорович человек принципиальный, в том числе и в вопросах веры, о чём свидетельствуют его поступки, думаю, проблемные вопросы жизни Церкви на многих уровнях будут решаться значительно легче. Причем это касается не только УПЦ. Принципиальный человек с уважением относится и к принципам другого. Главное, чтобы взаимоотношения были искренними и основанными на здравом смысле.


РвУ: А как будет проявляться это здравомыслие?


А.А.: Наша основная боль – церковный раскол. Мы надеемся, что проблемные вопросы украинского православия не будут подвергаться чрезмерной политизации. Вопрос с украинскими церковными расколами – в основном не религиозный. Если из этого дискуссионного поля убрать фактор политический, то проблема с расколом решилась бы проще и быстрее. Вероятно, наше общество должно переболеть определенными болезнями роста. Мы как будто не верим в свою независимость, что порождает как недооценку своих возможностей, так и неумение распорядиться обретенной свободой. Часто Церковь пытаются превратить в некую структуру, инкорпорированную в социум. Церковная жизнь обсуждается на том же уровне, что и ситуация в футболе и политике. Такого быть не должно, потому что Церковь – отдельная институция, не равноположенная футбольным и политическим страстям, а основанная Христом и несущая свет истины и веры человечеству даже в сложных коллизиях и перипетиях третьего тысячелетия.

Вопросы задавала Алла Дмитрук

Теги: