В Московском Патриархате, похоже, считают, что Патриарх Кирилл одержал что-то вроде дипломатической победы над Фанаром и Константинопольским Патриархом Варфоломеем, свидетельством чему – завершившийся неделю назад визит Варфоломея в Россию и некоторые заявления по поводу «украинской проблемы», сделанные им в интервью российским СМИ.


Например, протодиакон Андрей Кураев, один из интеллектуальных и медийных (пусть и неофициальных) рупоров РПЦ так и сказал в своей передаче на канале «Столица»: это «серьезная победа» российской церковной дипломатии. Мол, вопрос об украинской автокефалии с повестки дня диалога Москвы и Константинополя снят, теперь можно обсуждать другие вопросы, и прежде всего – «вопросы о совместном нашем христианском свидетельстве в секулярном мире современной Западной Европы».


Патриарх Кирилл, безусловно, активизировал дипломатические усилия на фанарском направлении. Однако, при всем уважении к его активности, кажется, что в близких к РПЦ кругах, равно как и в среде российской околоцерковной журналистики-аналитики-публицистики, несколько преувеличивают масштабы успеха Москвы. Равно как и степень значимости «совместного свидетельства» перед лицом секулярного европейского монстра для Патриарха Варфоломея.


Московский Патриархат в лице своего предстоятеля потратил немало сил на то, чтобы «выжать» из Варфоломея публичный призыв к непризнанным украинским Церквам – «не колеблясь, возвращаться в лоно канонической Церкви» (пусть и прозвучал этот призыв в беседе с журналистом). Точнее сказать, Константинопольского Патриарха не «выжимали», а «дожимали», доводили до логического конца его позицию, обозначенную в ходе визита на Украину летом 2008 года. Могло показаться, что Кирилл, нанесши визит в Стамбул, буквально вытащил Варфоломея в Россию, перехватил инициативу в межцерковных отношениях, стеснил своего визави, переиграл, ограничив в действиях.


Однако, если присмотреться к произошедшему пристальнее, становится ясно, что ничего существенного, важного, стратегически значимого Вселенский Патриарх Москве не уступил. Разумеется, мы можем думать иначе, если полагаем, что главная мечта Патриарха Варфоломея – даровать независимость последователям Филарета (Денисенко) или Мефодия (Кудрякова), или же считаем главу Константинопольского Патриархата агентом ЦРУ, которое спит и видит, как ему разрушить Россию и РПЦ. Однако, пытаясь взглянуть на ситуацию трезво, понимаешь, что для хитрого грека Варфоломея подыграть Москве ничего не стоило. Ничего не стоило, а приобрести было можно немало.


Во взаимоотношениях Москвы и Фанара существуют две иерархии проблем – с точки зрения РПЦ и с точки зрения Константинопольского Патриархата. Эти иерархии не совпадают. Скорее, их можно назвать инверсивными. Для Константинополя приоритетны вопросы окормления диаспоры и собственного места в структуре вселенского православия, а проблемами статуса конкретных церковных образований он вполне может пожертвовать. В свою очередь, для Москвы чрезвычайно важны украинский и эстонский казусы и, инвестируя в решение этих проблем энергию и дипломатические ресурсы, она вполне может утратить бдительность в том, что касается «глобальных» проблем.


Что нужно Константинополю? По большому счету, две вещи. Во-первых, он хочет быть главным на тех территориях, где находятся его епархии. Во-вторых, он хочет, чтобы в рамках всемирного православия важные вопросы (например, вопрос об автокефалии той или иной церковной структуры) не принимались без его участия или арбитража. Эти интересы неизбежно вступают конфликт с интересами национальных Церквей, например, Русской, окормляющей свою диаспору в Западной Европе, отстаивающей собственное положение внутри православного мира (достаточно вспомнить тезис о РПЦ как о члене «пентархии Церквей», озвученный прошлым летом самим Патриархом Кириллом).


И именно эти интересы последовательно и довольно успешно отстаивает Константинополь.


В ходе визита Патриарха Варфоломея в Россию много говорилось о скором созыве Всеправославного Собора, призванного установить или отрегулировать «правила игры» в православном мире. Нужно сказать, что Всеправославный Собор и его документы интересуют Варфоломея куда больше, чем «украинская автокефалия», идея которой сохранится на Украине вне зависимости от судьбы «раскольничьих» структур.


В июне прошлого года на IV Всеправославном предсоборном совещании был озвучен механизм «скорого разрешения проблемы православной диаспоры». Участники совещания признали невозможным на данном этапе наличие только одного епископа в одном городе (имеются в виду, в частности, города Западной Европы, например, Лондон). Был предложен «переходный порядок», который подготовит фундамент для жесткого канонического решения проблемы, чем, собственно, и займется Собор. В рамках этого «порядка» создаются специальные епископские собрания, председательствует в которых иерарх Константинопольского Патриархата (если такового на данной территории не имеется, то иерарх Церкви, следующей за Константинополем в Диптихе Православных Церквей). По всем вопросам «общеправославного» значения собрания обращаются именно к Константинополю. Эта система должна заработать до созыва Всеправославного Собора.


Епископские собрания, как предполагается, будут «демонстрировать единство православия» на той или иной территории. Как именно Всеправославному Собору удастся решить эту проблему «канонически» - не ясно. Вполне вероятно, что епископские собрания под председательством Константинополя будут сохранены. При этом в механизме, разработанном на предсоборном совещании, не оговаривается опция создания новых викариатств или епархий на территориях диаспоры. Возможна ли, к примеру, ситуация 2006 года, когда викариатство Константинопольского Патриархата было создано в Великобритании и в состав его вошли приходы, отколовшиеся от Сурожской епархии РПЦ?


В августе прошлого года архимандрит Макарий (Гринизакис), представитель Константинопольского Патриархата, отреагировал на высказывания Патриарха Кирилла о «пентархии Церквей» и митрополита (тогда еще архиепископа) Волоколамского Илариона о неясности границ первенства в православном мире. Макарий, в частности, ссылался на  28-е правило Халкидонского Собора, которое, по его мнению, утверждает за Константинополем эксклюзивное право окормлять «варварские земли».

Остальные Церкви, по его словам, должны действовать в географических, а не этнических границах. Константинополь временно, руководствуясь принципом икономии (снисхождения, практической пользы), принимает сложившуюся по разным причинам ситуацию, когда в Америке действует сразу несколько церковных структур и сразу несколько Православных Церквей окормляют верующих в Европе. Однако сама ситуация «далека от идеала».


Фанарскую картину мира эти заявления обрисовывают довольно четко.


Другая проблема – проблема дарования автокефалии. В декабре участники заседания Межправославной подготовительной комиссии в Шамбези (Швейцария) подготовили проекты документов, которые регламентируют эту процедуру. В частности, согласно этой процедуре, томос о даровании автокефалии или автономии подписывает Вселенский Патриарх. Вместе с ним церковный акт подписывают предстоятели других Православных Церквей или их полномочные представители. В Московском Патриархате механизм приняли с энтузиазмом: протоиерей Николай Балашов заявил, например, что в документе признана «ключевая значимость» двух факторов – одобрения Матери-Церкви и общеправославного консенсуса. «Процедура предоставления автономии начинается и заканчивается внутри автокефальной поместной Церкви, которая об этом своем решении затем уведомляет мировое православное сообщество», - подчеркнул Балашов в интервью «Интерфакс-религии».


То есть в РПЦ считают, что данный механизм формализует роль Константинополя. При этом совершенно очевидно, что Константинополь интерпретирует документ иначе. Совершенно очевидно, что сам документ дает возможность для разных интерпретаций. Точно так же по-разному Константинополь и Москва интерпретируют положения базовых для православия текстов, касающихся, например, вопроса о первенстве в православном мире: для Москвы первенство Константинополя формально, для самого Константинополя – имеет инструментальное применение. Документ о даровании автокефалии никак не разрешает нынешнюю конфликтную ситуацию, но фактически дублирует ее.


«Серьезную дипломатическую победу» Москвы на украинском фронте применительно к взаимоотношениям РПЦ и Константинополя можно считать пирровой: энергичная политика Патриарха Кирилла не заставила Фанар ограничить свои принципиальные устремления. Более того, складывается впечатление, что демонстративная податливость Патриарха Варфоломея в том, что касается второстепенных для Фанара локальных проблем, способна усыпить Москву, создать головокружение от успехов.

Все-таки в лице Патриарха Варфоломея РЦ столкнулась с политиком мирового класса. Отличие политика мирового класса от национального эффективного менеджера (каковым пока остается Патриарх Кирилл) в том, что первый может успешно скрывать от второго мотивы собственных поступков. Если же он не скрывает мотивы, это означает, что он в любом случае добьется своего.

Теги: